Она такая мягкая, свежая после сна, и охотно тает в моих объятиях. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, притягивая меня ближе.

Я знаю, что мне следует подождать, прежде чем принимать снова. Ее телу нужно восстановиться, но, видит Бог, я не могу сопротивляться ей, когда она притягивает меня к себе, поэтому я беру ее нежно, так, как это должно было быть в первый раз, медленно входя и выходя из нее, целуя ее плечи, шею, каждый дюйм ее тела. Я могу найти.

Ее тихие стоны - музыка для моих ушей. Между нами медленно нарастает напряжение, пока оно не обрушивается на нас волнами. Я весь в поту, сдерживая свое возбуждение, пока не почувствую, как она сжимается вокруг меня. Затем я отпускаю ее, прыгая в этот омут наслаждения вместе с ней. Ничто не сравнится с этим ощущением, когда наши тела сжимаются и разжимаются вместе, а ее сладкое влагалище высасывает из меня все до последней капли.

— Я люблю тебя, Кайли, — признаюсь я ей в пылу нашей страсти.

Она напрягается подо мной, и я думаю, что заговорил слишком рано, отпугнул ее, но затем я слышу ее нежный голосок, отвечающий на слова, за которые я отдал бы жизнь:

— Я тоже люблю тебя, Лиам.

И я ничего не могу с собой поделать. Я снова обнимаю ее.

ГЛАВА 20

Кайли

Лиам занимался со мной любовью всю ночь. Медленно, жестко, быстро, снова и снова, осыпая меня словами любви, преданности и непристойностями по очереди. И я наслаждалась каждым моментом этого. После каждого сеанса он крепко сжимал меня в объятиях, как будто никогда не хотел отпускать. Он не мог перестать прикасаться ко мне. Он заставлял меня чувствовать себя любимой и лелеемым так, как я никогда не чувствовала.

Поэтому, когда наступает утро, и я пытаюсь высвободиться из его объятий, чтобы собраться на работу, я совсем не удивляюсь, когда он снова притягивает меня к себе, вдыхая аромат моих волос и целуя в шею.

— Куда ты идешь, малыш? — спрашивает он в перерывах между облизываниями и покусываниями, от которых у меня поджимаются пальцы на ногах.

— Мне нужно собираться на работу, Лиам, — говорю я, мягко отталкивая его, зная, что, если он продолжит в том же духе, я никогда не успею вовремя.

Он приподнимается на локте, выбившаяся прядь волос падает ему на лоб, его красивые губы хмуро смотрят на меня.

— Ты же знаешь, тебе не нужно работать, детка. Я могу позаботиться о тебе.

Я чувствую, как у меня в животе разливается тепло от того, что он хочет заботиться обо мне, но мне нужно сохранять чувство ответственности. Я не могу лежать здесь весь день, каждый день с ним. Могу ли я?

Я сажусь, натягивая на себя простыню, чтобы прикрыть грудь.

— Я знаю, но мне нравится моя работа, Лиам. Может, за это и платят немного, но мне это действительно нравится, и это просто то, что мне нужно делать.

Он продолжает хмуриться, как от моих слов, так и от того, что я натягиваю на себя простыню. Он разжимает мои пальцы, и простыня выскальзывает из рук. От дуновения воздуха на моей обнаженной груди соски мгновенно твердеют, и он жадно смотрит на них.

— Что я говорила о том, чтобы никогда не прятаться от меня? Хм?

Его голова начинает опускаться, но прежде чем он успевает взять мой сосок в рот, я вскакиваю с кровати, со смехом хватаю простыню и оборачиваюсь вокруг себя, прежде чем броситься в коридор одеваться.

Я слышу, как из спальни доносится его разочарованный стон, и у меня возникает искушение сдаться и сказаться больной.

Но нет. Я не могу этого сделать. Было бы неправильно вот так уклоняться от своих обязанностей. Как бы мне этого ни хотелось.

ГЛАВА 21

Лиам

Я не знаю, почему она настаивает на работе. Мне нужно, чтобы она была в моих объятиях. Мои руки физически болят от желания обнять ее. Она как фантомная конечность. Я чувствую ее, хотя ее здесь нет.

Мой член напрягается, когда я думаю о том, как она разваливалась на части, дрожа подо мной, пока я трахал ее до изнеможения, с припухшими губами и растрепанными волосами. Она чертовски красивый ангел, а я развратный демон, крадущий ее чистоту, но я ничего не могу с собой поделать. Я бы сделал это снова. И я сделаю. Как только я снова заключу ее в объятия.

Я провожу рукой по лицу. Почему она такая упрямая? Почему она не может просто принять то, что я хочу ей дать?

Я должен быть благодарен, что она, очевидно, спит со мной не из-за моих денег. В отличие от многих других женщин.

Нет, она изо всех сил старается каждый день уходить от меня на работу, несмотря на то, что знает, что у меня более чем достаточно денег, чтобы подарить ей весь мир. В этом отношении она невероятно независима.

Это одновременно и расстраивает, и вызывает у меня безграничную симпатию к ней. И я не знаю, смогу ли я это вынести. Раньше было немного терпимее наблюдать за ней с монитора, но это было до того, как она впустила меня в себя.

Я хочу подкрасться к ней, перекинуть ее через плечо и унести домой, как великан-людоед. Я не обязательно хочу запирать ее и лишать свободы, но я хочу, чтобы она всегда была со мной.

Как я буду справляться с тем, что она работает? Другие мужчины смотрят на нее? Она улыбается им? Мне хочется реветь от одной мысли об этом. Черт, раньше я с трудом справлялся с этим.

Теперь она моя. Моя невыносимая одержимость каким-то образом усилилась. Это время без нее - сущий ад. Я смотрю на часы, желая, чтобы они шли быстрее. Я смотрю в окно лимузина на солнце, проклиная его за то, что оно уже садится.

Я принимаю решение здесь и сейчас. Ей лучше насладиться сегодняшней работой, потому что это последний день, когда она собирается поработать в этой библиотеке.

ГЛАВА 22

Кайли

Работа затягивается. Я считаю минуты до того, как освобожусь и снова окажусь рядом с Лиамом. Сегодня я не раз думала, что мне следовало принять его предложение остаться с ним дома. Не то чтобы мне действительно нужна была моя работа, если я собираюсь стать его. У меня по спине пробегает приятная дрожь, когда я думаю о том, какой он собственник, и о выражении его глаз, когда он говорит мне, что я принадлежу ему.

Он все равно никогда не позволяет мне платить за что-либо. Он долбаный миллиардер. Он ни в чем не нуждается.

Тем не менее, в этом суть дела, не так ли? Мне нужно что-то сделать для себя. Он уже так много для меня сделал. С моей стороны было бы неправильно позволять ему делать все самому. По крайней мере, я продолжаю убеждать себя в этом.

Я никогда не пишу смс, когда нахожусь на работе, и мне все равно некому написать, поэтому я вздрагиваю, когда слышу, как в моей сумочке жужжит телефон.

Я достаю его и нахожу сообщение от Лиама.

«Я скучаю по тебе, малыш».

Я таю от его слов.

Я улыбаюсь, когда отвечаю ему.

«Я тоже по тебе скучаю».

Я смотрю, как три точки, сообщающие о том, что он прислал мне ответное сообщение, танцуют вверх-вниз, а затем я получаю от него новое сообщение, от которого мое сердце замирает в груди.

«Я собираюсь овладеть тобой, как только ты сядешь в этот лимузин».

В этом лимузине... Он пишет так, словно уже в лимузине.

Я бросаю взгляд на часы. Он, наверное, уже едет за мной. В конце концов, до закрытия библиотеки осталось меньше тридцати минут.

Я сжимаю бедра, чувствуя, как пульсирует маленький бугорок, который, по словам Лиама, был моим клитором. Он научил меня стольким вещам.…

Я слышу еще одно жужжание и снова смотрю на свой телефон.

«Ты мокрая, малыш?»

Мое лицо вспыхивает, когда я нелепо оглядываюсь по сторонам, как будто кто-то знает, о чем говорится в моих сообщениях. Поблизости никого нет. Все посетители либо просматривают полки, либо сидят за столами, читая, либо за компьютерами.

«Возможно.»

Я печатаю ответ дрожащими пальцами.

«Черт, Кайли. Не могу дождаться, когда войду в эту сладкую киску.»

«Мне пора.», я быстро отвечаю на сообщение, когда подходит клиент.