– Вам говорю правду. – стал защищать, своё сказанное слово. – Если сомневаетесь, то спросите у того, кто сообщил вам об этой драке. Думаю, что это был честный человек. Иначе бы вам не позвонил об этом.

– Не сомневайся, мы сейчас выясним. – ответил дежурный офицер милиции. – Позовите свидетеля сюда.

В кабинет дежурного милиции вошёл железнодорожник, который работает на переезде. Его часто видел там, когда уезжал после работы домой. Мы, бывало, иногда, даже с ним словами перекидывались.

Спрашивали друг друга о своих делах и о здоровье, как принято между горцами Кавказа. Он тоже узнал меня. Мы поздоровались кивком головы. Мужчина испуганно сел в углу на стул, словно его побили у переезда.

– Вы, что, его знаете, что ли? – спросил этого мужчину, дежурный офицер милиции. – Знаете, как его зовут?

– Его часто вижу вовремя своего дежурства. – ответил мужчина. – Он на поезд садится. В разное время суток. Наверно, он с Беслана? С работы домой ездит. Как звать, этого парня, не знаю? Не спрашивал.

– Сколько у него там было сообщников, которые избили этих шестерых парней? – спросил офицер милиции.

– Он шёл с работы один. – удивлённо, ответил мужчина. – Возле последнего фонаря повернул на середину дороги, чтобы перейти через переезд. Эти парни стояли за будкой. Возможно, что они его ждали? Их было семеро, а не шестеро. Видел, когда они раньше пришли. Мой напарник тогда сказал, что, наверно, кого-то хотят подловить? Такое, иногда, бывает у нас на переезде. Когда шестеро напали на этого парня, то седьмой сразу удрал между домами. Его даже разглядел хорошо. Он такой, маленького роста и худой, как дистрофик. У него правая рука перевязана. Даже, возможно, что в гипсе? Мы думали, что шестеро побили этого парня. Оказалось, всё наоборот. Вы можете спросить у моего напарника. Он тоже видел эту драку.

– Обязательно спросим. – ответил дежурный офицер милиции. – Если эти парни выживут, то мы будем их судить. Если умрут, то мы этого парня будем судить. Так как он превысил свои права. Человек владеющий военными приёмами самозащиты не имеет право нигде применять их. Даже с целью личной самообороны.

– Никакими военными приёмами самозащиты не владею. – выступил в свою защиту. – В армии служил художником. Вы это можете проверить в военкомате. Всего лишь защищал свою жизнь. Думаю, что любой из вас поступил бы точно так, если бы вам кто-то преднамеренно угрожал оружием. У меня была обычная самозащита и всё.

Присутствующие милиционеры смотрели на меня глазами полными удивления и не знали, что говорить.

– Думаю, что он псих. – нарушив паузу, сказал сержант милиции. – Нам его надо сдать в психушку. На "Камалова". Пускай они с ним разберутся. Пока псих на улицах города ещё с десяток парней не искалечил.

– Ты знаешь, почему так говоришь? – разозлился на сержанта. – Оттого, что ты слабак. Сам за себя постоять не умеешь. Поэтому в милицию пошёл, чтобы формой прикрыть свою трусость. Завидуешь мне, что один смог побить шестерых и ни дал себя в обиду. Так что, это ты дебил, а не мент. Моли бога, чтоб тебя не подловили…

– Видите! – в страхе, закричал, сержант милиции. – На него находит. Сейчас нас начнёт бить. Уймите его.

Перестал орать на худого сержанта и сел обратно на стул. Дежурный офицер вызвал по телефону машину из психиатрической больницы. Железнодорожника отпустили на дежурство, а остался ждать своей участи.

В голове у меня всё перемешалось. Никак не мог сообразить, как поступать дальше. Конечно, свалял дурака, когда орал на сержанта милиции.

Может быть, все обошлось бы, и меня отпустили домой, а так, поместят меня в психиатрическую больницу? Неизвестно, чем кончится моё посещение психбольницы.

Психиатрическая больница на улице Камалова, пользовалась скверной репутацией не только в Орджоникидзе, но и далеко за пределами Северной Осетии.

В народе говорили, что там проводят разные опыты над людьми, как над животными. Никто не помнит такого случая, чтобы кто-то из тяжело больных вышел оттуда живым.

Даже анекдоты в народе о психушке были чёрные. Пугали ни тюрьмой и не могилой, а психушкой на Камалова. Говорили – "Тебя, что ли на Камалова надо отправить?", "Ты, что, на Камалова вырос?" и тому подобное.

Двое санитаров-громил в белых халатах приехали через час. Наверно, они были заняты кем-то другим?

Если мне пришлось встретить этих парней где-то на улице, то сразу мог подумать, что эти парни с Камалова.

– Вот, этот псих, шестерых парней искалечил. – сказал сержант милиции, когда санитары психушки вошли в отделение милицию. – Хвастался своей силой и нас в милиции собирался бить. Поэтому мы вас вызвали.

– Мы его сейчас упакуем и в больнице вылечим. – удивлённо, разглядывая меня, заявил громила двухметрового роста. – У нас такие экземпляры быстро тихенькими становятся.

Вскоре, молчком, санитары психушки напялили на меня усмирительную рубашку, вероятно, они боялись, что их побью в дороге. Затем, схватили меня по бокам и поволокли в машину, которая стояла у двери.

– Ты, правда, шестерых побил? – в голос, спросили меня, санитары психушки, когда отъехали от милиции.

– Шёл с работы домой на поезд. – стал рассказывать им. – Возле переезда меня хотели зарезать. Их было шестеро. Оказал им сопротивление и дрался с ними до приезда милиции. У меня была своя самооборона.

– Молодец! – радостно, воскликнул громила – Пойдёшь к нам на Камалова работать? Нам такие нужны. У нас очень, хорошая зарплата. Кормят. Одевают. Обувают. Девочек сколько хочешь есть. Трахай любую.

– Мне надо хорошо подумать. – с надеждой на спасение, ответил ему. – Может быть, соглашусь на работу?

– У тебя там будет много времени подумать. – смеясь, сказал второй санитар. – Думай быстрее. Пока жив.

Мы долго колесили по городу. Хорошо знал Орджоникидзе, но в темноте никак не мог с ориентироваться на местности. Само расположение психушки, мне не было известно.

Машина скиталась по каким-то узеньким улочкам, в то время как всегда гулял чаще по широким улицам и проспектам. Наконец-то машина остановилась возле огромного белого забора.

Таких заборов в Орджоникидзе не видел. Открылись старые ворота. Мы въехали в огромный двор психушки, которая состояла из нескольких старых зданий.

Санитары культурно вытащили меня из машины, распеленали из усмирительной рубашки, поправили на мне одежду и пригласили пройти в здание.

Приветливо поклонился им за приличное внимание и пошёл вверх по ступеням на второй этаж. Здание было очень старое. Многократно раз перекрашенное.

Толщина стен внушала на крепость этого сооружения. Такой дом никакое землетрясение не возьмёт. Даже бомбой его не разворотишь. Видно строили дом на многие годы. Возможно, что это когда-то была крепость осетин? Санитары поместили меня в какое-то маленькое помещение, без единого окна. Видимо, карцер. Закрыли на замок и ушли. Огляделся. Кругом белые стены и матрас на деревянном полу.

Лампочка вмонтирована в внутрь потолка. Туда никак не забраться. Высота больше трёх метров. Двери карцера и пол такие гладкие, что пальцем их не отдерёшь.

В двери вставлен стеклянный глазок. За мной наблюдают. Чтобы не расстраивать того, кто за дверью решил лечь спать. Ремень из брюк, документы и шнурки из ботинок у меня забрали ещё в милиции. Вероятно, это для того, чтобы не повесился или не задушил кого-нибудь из них.

"Вот дебилы!" – подумал сам. – "Самое грозное оружие оставили на мне. Этими ботинками побил парней."

Снял с себя всю одежду до плавок и положил под матрас в виде подушки. Ботинки и носки поставил под двери, чтобы мне от них потом не воняло.

Пускай нюхает мой пот тот, кто за дверью стоит. В карцере было тепло и сухо. Времени около двух часов ночи. Само время хорошего отдыха.

Лёг на матрас и сразу уснул. Без часов и без уличного света не мог определить, сколько времени спал в карцере.

Лишь мой желудок подсказывал, что сплю давно, мне очень хочется кушать и гулять на свежем воздухе.