Литмир - Электронная Библиотека

Виктория Сушкова

Аурелия Аурита. Часть первая. Дорога к Замку

Бурлящий поток

Январский запоздалый рассвет заблудился где-то в цепких объятиях оголённых ветвей тополей, взметнувшихся ввысь как огромные опрокинутые мётлы. Медленно и лапидарно закипал на востоке мутный янтарь зимнего солнца, не желая осветить бледным светом своим серое небо и притаившийся в сумеречном тумане Город, лишённый за неведомые грехи новогоднего снега.

В квартире царил стойкий хвойно-мандариновый аромат, как и полагается на Руси в первые дни наступившего года, а в томной мгле комнаты всё пребывало в тихом и тёплом уюте, и нежелание потерявшегося утра посетить Город пришлось как нельзя кстати, потому что можно было продолжать преспокойно спать и видеть ванильные сны в коварной предрассветной безмятежности.

А вот телефонный звонок, разрушивший предутреннюю грёзу, был некстати. Совсем некстати. Кирилл даже не успел запомнить свой сон. Помнилось только, что он был ванильным, но почему, и, собственно, как ванильным – на цвет, запах или вкус, позабылось. Мучительно хотелось это выяснить и вернуться в сон.

Треклятый звонок повторился, и обиднее всего – верещал не Кириллов мобильник. «Чокнутая лягушка» вопила в районе дивана, где почивал Сан Саныч, петербургский родственник, остановившийся у них проездом после новогоднего отпуска в Красной Поляне. Кирилл, мысленно проклиная Аэрофлот, не пожелавший накануне вечером доставить родственника в Питер ввиду отсутствия билетов, пошарил рукой на полу возле своей кровати, нащупал тапок и метнул его в диван. Тёмный клетчатый плед на диване зашевелился, Сан Саныч где-то откопал «чокнутую лягушку», и та наконец заткнулась. Но взамен вожделенной тишины послышалось невнятное бормотание самого Сан Саныча. Мобильник маячил зелёной подсветкой и освещал зелёным светом ухо и пол-лица Саныча.

«Да он ещё и ответил! И это вместо того, чтобы выбросить телефон в форточку! Ишь, зеленеет себе! Шрек несчастный…» – Кирилл попробовал закрыться разом ото всех звуков и нырнул с головой в пуховое море подушек, но некоторые фразы с дивана всё же достигли его слуха.

– Я в Краснодаре, – бубнил Сан Саныч, – застрял тут в провинции на задворках злосчастной империи… Сегодня вечером вылетаю…

Даже спросонья Кириллу стало обидно за малую Родину и за Отечество в целом, и он скинул с себя подушку.

– Это какие такие задворки? Это какой такой злосчастной империи?!

– Римской, – ответил Саныч. – Да шутю я, шутю, спи.

Гость отключил свой мобильный телефон и опять залез под плед – видимо приготовился мирно досматривать свои сновидения. А вот Кирилл уже почти проснулся, но соображение работало пока слабо.

– Ахинея какая. Краснодар – провинция Римской империи? Как Помпеи?

– Да, только у вас Везувия нет.

– Саныч, похоже у тебя стойкая потеря совести. У меня сессия, у меня вчера был экзамен, а в понедельник – следующий экзамен, я имею право в конце концов отоспаться после Нового года? И ты меня разбудил, чтобы я услышал, как ты сообщаешь неизвестно кому, что мой родной город полная провинция и здесь даже Везувия нет! И это ни свет ни заря! А мне такой крем-брюле снился!.. И вообще, у вас питерских вечный комплекс неполноценности из-за «недостоличности» …

– Эротический крем-брюле?

– Да ну тебя. Мило, что ты сегодня улетаешь.

– Очень негостеприимно и невежливо.

– Зато очень по провинциальному прямолинейно.

Кирилл вновь закрылся подушкой и попытался уснуть. Прошло полчаса, и после многочисленных переворачиваний с бока на бок ему наконец удалось слегка забыться, только вот столь желанный ванильный сон не возвращался, и вообще ничего не снилось. Да и недолго длилось это забытьё, потому что и его вскоре прервали также неожиданно и грубо, как и в первый раз: внезапно внизу во дворе послышался душераздирающий женский вопль, потом всё стихло. «Веселится и ликует весь народ? Кто-то требует продолжения банкета?» – Кирилл почему-то подумал, что во дворе гуляют захмелевшие соседи.

Но день обещал быть богатым на события, тишина продолжалась лишь с четверть часа, и по их истечении под окном раздался вой сирен, а в комнату поспешила войти мама, прямо с чашкой дымящегося кофе, и, не обращая на них с Санычем никакого внимания, прильнула к окну.

– Максим из девяносто пятой с балкона выбросился!

– Выбросился или выбросили? – уточнил Саныч деловитым голосом знатока детективного жанра, зевая и протирая глаза.

– Он живой? – Кирилл лихорадочно разыскивал в потёмках что-нибудь из одежды, голова и руки отказывались ему повиноваться.

– Что ты! Господи, ведь девятый этаж, а внизу голый асфальт, конечно, чудес не бывает… Какой ужас! Смотри – скорая уехала, полиция и катафалк остались – мама горестно покачала головой и, тщательно размешав ложечкой сахар, отставила чашку на подоконник.

Кирилл кое-как натянул на себя джинсы и свитер и подбежал к окну. Внизу во дворе немногочисленными группами стояли люди, в основном полиция, но были и ранние зеваки, которых стражи порядка безуспешно старались оттеснить под тополя.

Рассвет только занялся, и в утреннем тумане на островке желтоватого света, исходящего от фар автомашин, в луже чего-то красно-бурого распростёрлось тело. Максим лежал лицом вверх, с высоты из окна не было видно не только его глаз – невозможно было разобрать даже черт лица, но Кириллу показалось, что глаза его открыты и смотрят прямо на него. Вместе с проблеском зимнего дня в город врывался стремительный северо-восточный ветер, над покойником неслись клубы тумана, обрывки бумаги, ёлочная мишура… Кирилл вспомнил, что синоптики к вечеру обещали ураган.

– Они с Кириллом учились в одной школе, в параллельных классах, Кирилл поступил в университет, а Максим ушёл в армию. Позже, когда вернулся, внезапно умерла его мать – от онкологии, отца никто и не видел никогда, да и других родственников тоже, в то время наверно и подсел на наркотики, за полгода сгорел человек, – мама делилась информацией с Санычем.

– Может быть он ещё до армии баловался наркотиками? Неужели за полгода можно так себя довести? Наверняка передозировка, или некачественная «соль», так часто случается, – Сан Саныч решил проявить свою просвещённость и в этом вопросе. – Хотя, о чем это я: как яд может быть «качественным»? O tempora, o mores! Но итог закономерный: как говориться, если смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя…

– Я как-то предлагал ему заняться чем-нибудь полезным, даже приглашал в наш спортивный клуб, но это было безнадёжно… – признался Кирилл.

– Спортивный клуб! Не смеши меня– очень он ему нужен, разве что для поиска новых жертв этой заразы. Хотя, парни у вас серьезные, поэтому видать и не сунулся. Хорошо то, что жил этот Максим этажом ниже, а не выше – если бы я ненароком узрел в окно как он мимо нас пролетает, меня бы точно инфаркт хватил! – Сан Саныч откровенно не демонстрировал особой жалости к самоубийце-наркоману.

– Хорошо, что девчонки спят в дальней комнате. Кирилл, сестренки скоро проснутся, надо сходить за продуктами, как назло, у нас и хлеб кончился и молоко, а я не могу теперь даже в подъезд спуститься – жуть как боюсь покойников. Да и не выношу все эти разговоры: «был человек, нет человека, сам ступил на неправильный путь, естественный отбор» и так далее – такое лицемерие, развели криминальный беспредел, пропаганду насилия, коррупция кругом, и все вокруг молчат, а когда кто-то гибнет, значит сам виноват…

– Вы, голубушка, конечно правы – наше общество далеко от совершенства, но наркомании и алкоголизму всё же наиболее подвержены люди с ослабленной психикой и генетикой. И одной борьбой с криминалитетом и карательными мерами тут не обойдёшься, здесь необходимо говорить о здоровье семьи, как ячейки общества, и правильных культурных и моральных ценностях всего социума. Причина трагедии многогранна, поэтому и решать ее нужно тоже комплексно. То есть не только растущая экономика, образование и рачительное управление государством, должна быть государственная идеология правильного образа жизни… – Сан Саныч явно ступил на путь утренней лекции на социальные темы.

1
{"b":"903822","o":1}