— Да как ты можешь с ней общаться? Ты же просто не представляешь, что она нашей семье сделала?

— Она? Мария, ты со старожилами-то поговори, и узнаешь правду!!! А сейчас или иди пешком, или сиди, молча, — грозно сказала Арина.

— Не ругайся, Арин, не надо из-за меня ругаться, вы с детство дружите, — попыталась вразумить Луша.

— Тёть Лукерья, а я с детства у тебя, ты ж меня вырастила!!! И сейчас я решаю, кому быть близким моей семье, — повернулся и в упор посмотрел на Марию Игнат. Да, неприятная ситуация. — Ладно, всё, рассаживайтесь, поехали. Вам ещё к графу идти.

Я уселась рядом с Лушей, а Мария вернулась на своё место, и мы поехали.

Молчание было гнетущее. Я видела, как была расстроена этой ситуацией Луша, как сзади периодически фыркала Мария, да и ребята сидели как-то грустно.

До поместья, или как это тут называется, мы ехали почти час. Да это вам не машина, трясло сильно, я, когда доехали, думала всё, сдохну и встать не смогу.

— Надежда, помочь? — улыбнулся Игнат.

— Попробую сама, но это просто издевательство, — возмутилась я.

— А у вас что, другой транспорт? — спросила Мария.

— Да, у нас кони и такие телеги только в глубинке остались, и те почти как дань у старых, наверное, людей, у остальных почти у каждого, машина. Это такая телега, которая едет без коня, у неё свой конь, внутри, называется двигатель. На такое расстояние на ней затратилось бы минут десять всего.

— Такая быстрая? — удивился Игнат.

— Очень, это я прикинула время с учётом дороги, а если бы дорога, как у нас, родненькая под асфальтом, то и пять минут хватило бы, наверное.

— Ладно, потом поговорим, Игнат, жди тут. Мария, я к графу с Надеждой и Лушей, не жди меня, — сказала Арина.

— А может я с вами!

— Зачем? Они идут решать семейные вопросы, меня как друга попросили помочь, а ты зачем?

— Спасибо, Мария. Но Арина права, мы бы не хотели в свои дела посвящать посторонних нам людей, — поддержала я Арину, Мария осмотрела нас обиженным взглядом и, резко развернувшись, убежала в сторону полей.

— Обидится же, Аринка!

— Тёть Луш, а и пусть. Устала я последнее время с её неконтролируемыми истериками. У меня теперь семья, муж, и я не могу бегать по каждому её зову, — махнула она рукой. — Ну, пойдёмте.

Мы поднялись по лестнице и постучали в двери.

— Арина? Чего случилось? — спросил мужчина, что открыл дверь.

— Дядь Мифей, Его светлость проснулся? Мне бы поговорить с ним.

— Да знаешь же, ранняя он у нас птица. Сейчас доложу, вы проходите, — он открыл перед нами двери.

— Спасибо, дядь Мифей.

Нас провели в небольшой зал, долго нам ждать не пришлось. К нам вошёл мужчина на вид лет тридцать, но, сколько ему на самом деле, даже предположить не могу, с их тут жизненным циклом. Высокий, стройный, но слегка хромает, и видно, что старается беречь левую руку. Длинные волосы, или в хвост или как-то убраны, симпатичное лицо. Как у нас Ирина говорит, породистое. Сильно рассматривать не стала, неудобно.

— Доброе утро, Арина. Что-то случилось? — обратился он к нашей подруге.

— Да, Ваше Светлость. Нашу односельчанку, Лукерью Пригорскую, вы знаете.

— Доброе утро, Ваша светлость, — поклонилась ему Луша.

— Доброе, тёть Лукерья.

— А это попаданка с мира Земля, Надежда Францевна, её переместило почти четыре дня назад.

— Доброе утро, Ваша светлость, — повторила я за девочками поклон.

— Доброе утро и вам, Надежда Францевна. Что перемещенец у нас будет, знал, признаки на лицо были, а вот куда переместили, не знал. Ко мне, я так понимаю, за ветой пришли?

— За ней, Надежда наших законов не знает, я помогу ей, но на это нужно время, — сказала Арина.

— Тут нам повезло. Месяц по закону уже есть, далее у нас можно исхитриться. Тётя Лукерья, скажите у вас дарственные на землю на руках?

— Документы? Конечно, и на мою землю, и на Ульянкину землю.

— Это на сестру? Что пропала без вести?

— Она, горюшко наше.

— А кто по праву сейчас распоряжается её землёй? Ну, до того, как признают погибшей!

— Я надеюсь, что она вернётся. Но ещё почти двадцать лет я её душеприказчик.

— Это по завещанию, так?

— Так.

— Вы присаживайтесь, сейчас мы будем кое-что делать. Мифей!

— Да, ваше светлость.

— Позови-ка сюда Иргана. Пускай берёт сворки с пером, будем вети составлять.

— Ваше светлость, я тогда побегу работать?

— Нет, пусть Мария поработает, я знаю, что она последние дни увиливает от своих обязанностей, почему ты поливала дальнее поле и поле с мяки?

— Мария себя плохо чувствовала.

— Что-то, когда вы отправились домой, она больной не выглядела, как-то она интересно болеет. Я закрепляю тебя за Надеждой, пока она не поедет на регистрацию, обучи её всему.

— Хорошо, спасибо, но, а как же полив?

— У Марии, если я правильно помню, средний уровень силы, собрать тучи и полить хватит спокойно. Да, не как у тебя обхват по площади, но вполне достаточно. Считай, что это экзамен для неё, если справится, продолжит работу, но вас я в любом случае разведу в разные стороны. Я собираюсь расширить область нужного мне для полива, поэтому кто-то останется тут, а кто-то отправиться за Руньку, поливать поля.

— А если Мария не справится?

— Значит, уволю, и приму другого водника, у меня в соседней с вами деревни семья водников, там отец, три сына и две дочери, уже проявившиеся маги и уровень от двойки до два и шесть баллов.

— Я поняла, я передам Марие. Но если я не буду приезжать сюда, то как ей добираться?

— Арин, если я правильно помню, а я пока тенью на памяти не обзавёлся, вы жили тут, только на выходные домой уходили. Это уж когда ты замуж вышла, и у твоего Игната конь оказался, то и стали дома ночевать. Она вроде свободная девица, и тут поживёт.

— Раньше, чем замуж, Игнатушка за мной, как только приметил, стал приезжать, — покраснела Арина.

— Вот, вот. Поэтому это теперь не твоя забота, твоя вон — всему нашу перемещенку научить. Если какие сложности будут, приезжайте сюда, я помогу.

— Спасибо огромное, — поблагодарили мы дружно графа.

Просто замечательный человек.

— Ваше светлость, вызывали?

— А Ирган, проходи и приступай к оформлению Веты для Надежды Францевны, от моего имени защита. А потом такую же вети и от имени тётки Лукерьи, и ещё одну от её сестры, но там составлять от имени сестры с правом подписи за тёткой Лукерьей, она душеприказчик сестры как без вести пропавшей.

— Помню, земля, что вдовья доля, была дарована королём сильной магине Ульяне Пригорской, за доблесть, отвагу и за спасение принца Филомона.

— Правильно, но сама Ульяна на чёрной войне пропала без вести.

— И это помню, она и двое из её команды обеспечивали отход для агента с пакетом разведанных, которые и помогли в дальнейшем в победе. Но когда подкрепление прибыло на предположительное место последнего боя тройки Вихрь, то там никого, кроме погибших противников не обнаружили.

Я заметила, как побледнела Луша, как слёзы побежали из её глаз.

— Тётя Лукерья, а вам что, не сообщили, как пропала ваша сестра? — удивился граф.

— Нет, нам сказали, что пропала без вести в сражении, а что и как нам не сообщили. Но раз тел не было, то возможно, что они и живы?

— Странно, что столько лет не сообщают о себе, но возможно, что есть причина. Поэтому и стоит в бумагах, что пропала, а не погибла.

— Где ж она, моя бедовая, — вытирая слёзы, проговорила Луша.

— Вариантов много, надеюсь, узнаем когда-нибудь. Ну, а сейчас давайте обезопасим нашу перемещенку.

— А почему перемещенку, Луша и Арина называют меня попаданкой?

— Тут просто с ответом, почти сто лет назад таких, как вы, всегда называли перемещенцы, то есть люди переместившиеся. А вот позже откуда-то появилось слово Попаданцы. Вот и выходит, что и так, и так правильно, но просто мне как-то больше нравится перемещенцы. Вы не выглядите расстроенной, не рвётесь назад, таких мне кажется правильно называть перемещенцы. А вот для тех, кому не повезло, и они, переместившись к нам, не могут отпустить прошлую жизнь и родной мир, они попали, и соответственно Попаданцы.