Тоболин не стал полемизировать с Пановым, а быстро набросал на ноутбуке записку, где отразил свое мнение по поводу активизации финпола и попросил дополнительных инструкций от штаба в связи с вызовом Толчинского в финансовую полицию для дачи объяснений.

Конечно, у него были свои рекомендации, но он считал, что в таких случаях опыт Панова незаменим и тот может юридически точно отработать линию поведения и подготовить правильные ответы директора «МЭО-Гурьев» на опросе в финполе. Если бы Панов с Савиным не закрывали от Тоболина информацию о своих планах и намерениях по атыраускому филиалу, советник не затевал бы бюрократическую переписку, но в сложившихся обстоятельствах он посчитал необходимым поступить именно так. Перейдя на пересылку корреспонденции через официальные каналы связи с холдингом, советник полагал, что данный демарш, возможно, поможет сломать закрытость остальных членов штаба.

Отправив по электронной почте свою депешу, Тоболин занялся подготовкой к визиту в финансовую полицию. Пользуясь самостоятельностью, предоставленной Пановым и посчитав, что не стоит преждевременно обострять отношения с грозными фискалами, советник принял решение не отказываться от приглашения и посетить с Толчинским финпол.

После обеда Тоболин успел встретился с «Ханом» и получить от него информацию о пропускном режиме и расположении кабинетов в здании финансовой полиции. При этом помощник предупредил, что советника, как иностранца, внутрь, скорее всего, не пропустят, поэтому чтобы, не накалять ситуацию, не стоит «качать права», а действовать осторожно по ситуации.

Когда в обозначенное время на служебном «Мерседесе» Толчинского подъехали к четырехэтажному зданию финпола советник попросил директора и юриста оставить мобильные телефоны и лишние документы в машине. С собой взять только удостоверения личности.

Толчинский, естественно, запротестовал против странного требования:

– А если мне из Москвы с дополнительными рекомендациями позвонят или я захочу у Панова по какому-нибудь вопросу проконсультироваться?

– Таковы правила. Мобильные телефоны придется оставить в дежурной комнате финполиции, – не стал много распространяться советник.

– Но Панов рекомендовал все время быть с ним на связи? – продолжал возмущаться директор.

– Видимо Игорь Николаевич не до конца осведомлен обо всех существующих требованиях при посещении заведений финпола, – спокойно отреагировал Тоболин, но посмотрев на недоуменное выражение лица Толчинского, жестко добавил, – Если вы возьмете телефон с собой. Вас заставят его сдать и за время вашего опроса специалисты финпола скачают с телефона всю информацию, которая там находится и, кроме того, могут установить на него какие-нибудь дополнительные технические «примочки».

Толчинский с недовольным видом оставил свой телефон на переднем сиденье и бормоча какие-то претензии в адрес москвичей, вышел перекурить. Советник немного задержал Мулатову, которая хотела последовать за директором и попросил не забывать инструкции Панова и быть предельно внимательной и аккуратной в ответах, не позволяя много говорить директору.

Затем, советник, понимая состояние Толчинского и Мулатовой проводил их до самого входа в финпол и на прощанье пожелал им быстрого возвращения. Но ожидание затянулось на долгих четыре часа. Когда они вернулись к машине, Владимир Данилович был скорее оживлен, чем подавлен. Он постоянно возвращался к перипетиям опроса, как называли это финполицейские, и рассказывал о своей находчивости и остроумии при ответах на каверзные вопросы следователя.

Советник предложил продолжить вечер воспоминаний внутри автомобиля. Когда немного отъехали от здания финпола, и эмоциональный всплеск директора пошел на убыль, Тоболин спросил Мулатову:

– Что-то долго они вас там опрашивали?

– Нас сначала выдерживали минут тридцать в холле, а потом меня никуда не пустили, и я все время сидела в коридоре, а Владимир Данилович кочевал по кабинетам.

– Владимир Данилович, – обратился советник к Толчинскому, – сколько следователей присутствовало при допросе?

– Сначала двое, но затем они перевели меня в другой кабинет, где появился третий, но он как бы занимался какой-то писаниной и не обращал на нас никакого внимания.

– Кого из опрашивающих вы знаете? И кто руководил допросом?

– Аязханов, он меня везде сопровождал. Второй, вроде бы как начальник его, потому что сначала вопросы задавались устно, а затем этот второй накричал на Аязханова, мол, вы не готовы, зачем тогда все это было затевать. Потом он дал указание и Аязханов стал писать вопросы на бланках объяснительной, и я под запись на них отвечал. При этом Аязханов каждый вопрос показывал этому старшему и тот, молча, читал. Последние вопросы Аязханов написал дополнительно с устного указания «старшого» уже после подписания мной основной объяснительной.

– Так…, – озадаченно протянул советник. – А сколько вы вообще документов подписали?

– Я точно не помню, но может быть два, или три.

Советник с разочарованием посмотрел на директора, но учитывая его состояние, не стал допытываться до истины, а задал другой вопрос:

– А третий присутствующий ничего не говорил?

– Нет, он все время что-то молча писал.

– Что-нибудь еще интересное вспомните?

– Да, когда мы ожидали в холле, я встретил своего старого знакомого, мы с ним поговорили немного.

– Какого знакомого? – насторожился Тоболин.

– Одного подполковника, фамилию что-то не припомню, но у нас дачи рядом были… Как же его… – приготовился вспоминать Толчинский

– О чем говорили? – перебил Олег.

– Я вкратце рассказал ему о нашем деле. Он оказывается в курсе. Сказал, что скоро дело «МЭО-Гурьев» передадут в его отдел. Когда это случится – обещал помочь.

– Хорошо, постарайтесь вспомнить фамилию.

– Да, я у жены узнаю. Она с хозяйкой этого подполковника сдружилась по дачным делам. Потом вам скажу.

– Копию объяснительной они вам, конечно, не дали? – утвердительно спросил Тоболин.

Толчинский, до этого момента предельно возбужденный как-то мгновенно разомлел, устало кивнул, и дал указание водителю везти его домой.

– Что ж, надо будет доложить результаты Панову, – сказал Тоболин, обращаясь к Мулатовой.

– Можно по мобильному? – робко попросила Мария Валентиновна.

– Конечно, вы и так сегодня задержались на работе. Да и волнительный денек выдался, – разрешительно отозвался Тоболин.

Вернувшись в гостиницу, советник связался с «Ханом». Проинформировал его о результатах посещения финпола и попросил, если есть возможность, выяснить, что там происходило и почему Толчинского так долго опрашивали.

7 июня 2006 года (среда) – 15.00 Атырау

Ресторан «Андреевский», который рекомендовали атырауские комитетчики, как нельзя лучше подходил для встреч с «Ханом». Во-первых, весь менеджмент и обслуживающий персонал, а также мебель и предметы интерьера подбирал хозяин-американец, а значит, очень мала вероятность того, что зал или столы могли быть оборудованы подслушивающими устройствами любых казахстанских спецслужб, включая финпол. Во-вторых, ресторан посещали в основном служащие близлежащих иностранных компаний, которые прекрасно знали друг друга поэтому финпол, во избежание международного скандала, не мог завести сюда своих людей для проведения операции по захвату. В-третьих, из зала ресторана хорошо просматривались подходы к нему и в этой связи можно было визуально определить, ведется ли за помощником наружное наблюдение и приготовиться к встрече с ним.

Обычно Тоболин выбирал время для связи с помощником с таким расчетом, чтобы зал ресторана был полупустым. Причем бывшие комитетчики всегда садились за соседние столики на диванах, расположенных вплотную спинками друг к другу. Делая вид, что общаются с кем-то по мобильному телефону, кратко обменивались только самой важной информацией, которую нельзя было передавать по другим каналам связи. Однако главным на этих редких встречах был не обмен документальной информацией и не передача помощнику средств для дальнейшей работы, важно было увидеть и почувствовать настроение напарника, поддержать его, поднять боевой дух, показать решимость, уверенность и готовность к дальнейшей работе.