– К примеру, «А. Гусаревъ» – крупнейший производитель кирпичей, да и не только, в конце XIX и в начале XX века. Были и другие. Тоже их изучаем. Самое смешное, что и их крадут! Ничего нового, но все же оставьте что-то другим поколениям.

– Что ты хотел от Хитровки? – засмеялся Миша.

– Действительно, – ответил я и отправил в рот еще один кусочек курицы, пока друг смеялся, довольный своей шуткой. – Внизу, если знаете, были раньше торговые ряды, ставни которых крепились на металлические подставы. Несложно догадаться, что с ними сделало время. Заказывали новые у кузнеца, точные копии оригинальных элементов, – не без гордости отметил я.

Я уже думал замолчать, потому что только двум из присутствующих были по-настоящему интересны такие подробности, но тут голос подала Нина:

– И куда их приделали?

– На их историческое место, – улыбнулся я, довольный вниманием новой знакомой. – Сделали выемки в белом камне и установили в обновленную кладку. Основная часть скрыта, но на выступающий элемент мы планируем добавить ставни, как это было в начале прошлого века. Кстати, у кузнеца мы еще и ухваты для водосточных труб сделали. Что-то сохранилось, но большинство утрачено. Кстати, Миш, будешь проходить там, смотри под ноги, мы даже колесоотбойную тумбу спасли.

– А что это такое? – удивленно спросила Ника.

– Такая штука, которая защищала углы зданий от конных экипажей, вечно задевавших дома, – ответил ей Миша.

– Так где это все происходит, говорите? – почему-то спросила на «вы» Нина.

– Хитровка, дом Ярошенко.

– О, вот как, – задумчиво протянула она. – Мне кажется, я там была, когда танцевала на джазовом концерте.

– Да ладно? В каком веке, Нина? – засмеялась хозяйка дома. – В любом случае расскажи, а то парней сейчас не успокоить.

– Да года два назад, на самом деле. Я шла с друзьями по улице, но с другой стороны.

– По Подкопатьевскому, – услужливо дополнил я.

– Да, возможно, – поморщилась Нина, то ли вспоминая название переулка, то ли недовольная тем, что ее перебили.

– Это была ранняя осень, но еще достаточно тепло. Я шла по улице с друзьями, как вдруг услышала живую музыку, джаз! Я обожаю джаз, поэтому сразу захотела выяснить, откуда доносятся звуки. Представляете, я подошла к арке, а там за закрытыми воротами были уютный двор, фонарики, самовар, музыка и танцующие люди.

– Ты постучала, и они не могли тебя не пустить? – предположила Ника.

– Нет, я обошла дом и залезла на какой-то гараж, наверное. Я видела их сверху, – мечтательно рассказывала она. – Я стала танцевать, но они быстро заметили меня и поставили фонарь, чтобы меня было видно. Танцор я неважный, но мне было все равно, это было так здорово! Когда музыка смолкла, незнакомец подал мне руку, я спустилась к ним, и оказалось, что это было ежегодное мероприятие, которое проводит владелец дома. На следующий день я пришла, а там все закрыто и никаких следов праздника. Призрачный день призрачного лета, – вздохнула Нина и задумчиво повертела стакан с вином в руке.

– Я даже знаю, кто это все организовал. С ним-то мы сейчас и работаем. Я в тот день заболел и не пришел, – неожиданно для себя вспомнил я.

– Так вы могли быть знакомы! – воскликнула Ника.

– Получается, что так, но я тогда мало куда ходил, только сейчас наверстываю.

– Ладно, мы все помним и знаем почему, поэтому давай о хорошем, – похлопал меня по плечу Миша и незаметно подлил вина. – Ника, расскажи про книгу, над которой вы сейчас работаете.

– О, наконец-то ты заговорил обо мне, – улыбнулась его жена. – Мы с Ниной делаем прекрасную книгу про Францию, она должна выйти осенью этого года. Книгу писала настоящая жительница Франции, которая собирала истории про родную страну многие годы. Нина почти закончила перевод, поэтому не забудьте купить, когда она выйдет в свет!

– Не забудем, не забудем, – хором заявили мы все.

В это время я поймал взгляд Нины, которая хитро подмигнула мне и улыбнулась. Неожиданно для себя я улыбнулся ей в ответ, и на душе как-то потеплело.

Тишинка и немного книг

Несколько часов и бокалов спустя я старательно зашнуровывал ботинки и обещал друзьям видеться чаще. Нина стояла, прислонившись ко входной двери, и листала что-то в смартфоне.

– Пойдем уже, хозяевам спать пора, – чуть ли не выталкивала меня она из квартиры. Это было не грубо, а скорее шутливо. Ровно так, как мы и общались весь вечер.

Ника с Мишей провожали нас умилительным взглядом, словно родители, отправляющие детей во взрослую жизнь. Я скорчил им рожу и зашел в лифт.

– Как думаешь, если лифт будет падать, мы выживем? – неожиданно спросила Нина.

– Определенно нет. А ты собираешься падать?

– Нет, но как же все эти теории про прыжок перед самым падением?

– Ты хороший математик?

– Нет, а что?

– Тогда ты вряд ли успеешь за секунду рассчитать момент своего прыжка. В любом случае падать в этот раз мы не будем, – резюмировал я ровно в тот момент, когда двери лифта открылись на первом этаже.

– В этот раз, – пробормотала под нос Нина и вышла во двор.

Я мгновенно почувствовал, что пусть и наступил июнь, но ночи остались по-весеннему холодными. Я застегнул куртку и галантно подал руку. Нина в это время копалась в безразмерной холщовой сумке, из недр которой она выудила плащ и кофту.

– Мне на Сокол, так что я направо, а ты? – спросила она, завязывая пояс.

Мне, собственно, было налево, на 1905 года, куда я планировал дойти пешком.

– Тоже направо, провожу тебя до метро, как тебе идея?

– Идет, заодно обсудим переводы.

– О нет, – притворно взмолился я. – На это я готов, только если ты будешь постоянно слушать мои комментарии по поводу каждого дома, который мы будем встречать на пути.

– Идет, – снова сказала Нина, чем удивила меня. – Можешь рассказывать обо всем до самого метро. Уверена, такие рассказы здорово отрезвляют.

– Очень приятно, – ответил я и повел ее к Тишинской площади. – Лучше зайдем издалека: почему французский?

Нина замялась, будто бы подбирала ответ:

– Скажем так, у меня не было иных вариантов. Как принято говорить, так исторически сложилось. Я с детства знала французский, хотя лучше бы что-то восточное. Сейчас тут и там возникают азиатские компании, им нужны сотрудники, но знаешь, что-то я не вижу Францию лидером мировой экономики.

– Смотря в какой отрасли, – не согласился я. – Как же сыры и вина? Если уж отказываться от чего-то, то от новых технологий, но вот старый добрый сыр!

– То есть, если бы сейчас все технологии вдруг перестали развиваться, тебя бы это устроило? – удивилась Нина. – Как же излечение всех болезней и экология?

– Ладно, экологию и медицину не трогаем, но если мой смартфон через несколько лет станет умнее меня, то я скорее расстроюсь, чем обрадуюсь. Хотя, если он начнет зарабатывать вместо меня, я не против, но пусть оставляет себе не больше десяти процентов, – резюмировал я и перешел дорогу.

– Согласна, я бы тоже расстроилась, если бы переводчик отнял мой хлеб. Ты бы меня не стал слушать, но, если честно, у него это никогда не получится. Рассказывай уже, где мы? Ты же обещал, что я протрезвею!

Нина встала напротив меня с видом примерной ученицы.

– Я не обещал, но ладно. Уважаемые гости и жители города, – начал я пародировать многочисленных гидов. – Мы находимся с вами на Тишинской площади, на самом деле хорошо знакомой вашим бабушкам и дедушкам по фильму «Операция Ы». По семейным преданиям, именно сюда ездила бабушка вашего гида за елочными игрушками, которые чудом дошли до наших времен. Я говорю «чудом», потому что гид разбил немало из них, чем немало расстроил свою бабушку.

– Потрясающе, – захлопала в ладоши Нина. – Что это были за игрушки? Они представлены в каком-то музее?

– Конечно! Музей под названием «Кладовка родителей». Посещение временно ограничено, потому что никто не помнит, где какой экспонат. Мы отвлеклись! Напротив вы видите памятник под кодовым названием «шашлык», который, к моему счастью, появился только в 80-х. Признаться честно, не люблю его всей душой.