— Интересно, тут подумать надо.
— Подумай. Собери группу студентов, преподавателей толковых подключи. Только сразу им не рассказывай, чем они заниматься будут, НТК для всех предложенных тобой кандидатур углубленную проверку на допуск к госсекретам особой важности проведет…
— Сразу запугиваешь?
— Сразу. Мне будет нужна турбина мощностью в семьсот киловатт для электростанций, которые на шахтах ставиться будут.
— Ну… попробуем что-то придумать, но вот в тематику института как это вписать? Или снова институт делить начальство собирается?
— Я про это ничего не слышала, думаю, что делить вас никто в ближайшие годы не будет: вам еще организационный бардак пару лет разгребать придется. А в тематику института… я, конечно, арифметику в школе плохо учила, но помню, что паровая турбина на тысячу девятьсот киловатт у вас получилась чуть больше полутора тонн весом. Мне турбина нужна вдвое меньшей мощности — и получается уже где-то килограммов семьсот-восемьсот…
— Ты неправильно считаешь, так делить нельзя…
— Как хочу, так и считаю, а если рабочая температура повышается больше чем вдвое, то и мощность растет соответственно. И турбина на семьсот киловатт у меня выходит весом центнера в три. Еще раз, для особо бестолковых: двигатель мощностью в тысячу лошадиных сил весом в триста килограммов…
— Так не бывает!
— Так будет, если вы тут сопли жевать не станете. Я по материалам вам много интересного рассказать смогу, но во всем остальном я знаю… например, знаю, что турбина говорит «жжжу», а вот остальное знать будете вы, когда ее сделаете.
— А мы ее сможем сделать?
— Какой-то венгр сделал такую турбину еще в одиннадцатом году. Правда у него компрессор крутился обычным мотором, но у вас-то, в отличие от того венгра, мозги-то имеются!
— Ну, мозги да… есть у нас мозги. И студент у нас сообразительный в основном. А вот денег на все это…
— Лёш, мы с тобой сколько уже знакомы?
— Понял, уже осознал и раскаялся.
— Вот и хорошо. Теперь вот тебе бумажка о неразглашении, подписывай… да прочитай ты ее сначала! Так, молодец. Я тебе машину выделю для разъездов, ты же машину водить умеешь?
— Умею… а вот что там было насчет «неотвратимого наказания»?
— Надо было до того, как подпись ставишь, спрашивать. Это значит, что если ты разгласишь, что я тебя лично пристрелю, причем особо извращенным способом.
— Это как?
— Поверь, тебе лучше об этом не знать. Фантазия у меня богатая…
— Ясно. А людям-то что обещать можно?
— Ничего. Сначала по всем отобранным кандидатурам несешь запрос в первый отдел на предмет допуска по первой категории секретности. Скажешь, по постановлению председателя НТК… но к новому году чтобы у тебя ядро коллектива разработчиков было сформировано. А кто им будет руководить… точно не ты, мал еще. Но у тебя появляется редчайшая возможность самому себе назначить начальника. И, надеюсь, ты этой возможностью воспользуешься правильно…
В конце ноября произошла очередная встреча Лаврентия Павловича с Иосифом Виссарионовичем, и товарищ Сталин выглядел на встрече «слегка озабоченным»:
— Опять на тебя Серго жалуется…
— А в этот раз на что? — очень флегматично поинтересовался Берия.
— Что ты у него рабочих с автозавода сманиваешь. С «Гудка октября» больше двух третьих рабочих ушли к тебе в Городец…
— Ну, во-первых, не ко мне, а, уж если на то пошло, к Старухе.
— Почему к Старухе?
— Это же она завод у Хадсона купила. А во-вторых, Старуха же предупреждала… я теперь понял, почему у нее в химии так все хорошо получается.
— А причем тут химия?
— Она все сначала просчитывает, заранее думает что у нее получится и как это применить с пользой. И с автозаводом то же самое: она все заранее просчитала… у нее в голове арифмометр, наверное, стоит…
— И что она такого просчитала, что с автозавода народ просто валом валит?
— А то, что людям в Нижнем просто жить негде. Серго ведь как решил: город большой, рабочие сами найдутся. А подумать, что рабочие эти уже где-то работают и на новый завод придется и рабочих новых завозить, не сумел — а новым рабочим ведь и жилье новое нужно. И даже тем, кто работу поменял бы — тоже нужно: даже из Канавино до автозавода час ехать, не меньше, а уж из верхней части…
— Но там и жилья уже немало понастроили…
— Какого? Двухэтажные домишки с довольно странными удобствами, а в Городце дома для рабочих ставятся трехэтажные, удобства — Москва позавидует. Вот народ и старается в Городец перебраться.
— То есть ты считаешь, что если в Нижнем дома приличные поставить…
— Да ничего я не считаю! То есть Старуха сразу предупреждала: в Нижнем нормальное жилье для рабочих выстроить просто нельзя за нужное время.
— Это почему? Если нужен будет тот же кирпич, то…
— Есть еще пять минут? Объясняю подробно, то есть пересказываю, что Старуха говорила. В Нижнем сначала завод строить начали, а потом уже о жилье думать стали. Но, слава богу, хоть стали — а вот не слава богу, думали они там жопами. Ладно, отопление печное: печками народ не запугать. А вот канализация… там три четверти домов вообще к канализации не подключены, в придомовые ямы дерьмо собирают. И те, которые подключены…
— Думаю, и остальные подключат…
— Нет. То есть если подключат, то очень нескоро. Ведь завод уже выстроен большей частью, а там канализацию правильно как раз через территорию завода и вести — но уже нельзя. А в обход завода — так это дерьмо в гору качать нужно. Те дома, которые с канализацией, они к заводской подключены, но…
— Что «но»?
— Заводская-то на жилье вокруг не рассчитывалась. Сейчас в домах с канализацией на выходе трубы из дома слесари решетки ставят, чтобы газетка использованная в трубу дальше не пошла: пусть дерьмом лучше дом затопит, чем половину завода! Я уже не говорю, что там и с водопроводом проблема, многие вынуждены воду из колодцев таскать — а если колодец окружен выгребными ямами… А в Городце все по уму делалось: завод — отдельно, жилье — отдельно. И всю канализацию и весь водопровод проложили еще до того, как дома строить начали. Так что новый дом поставили, тут же его к трубам подключили — и можно заселяться. Да еще и об отоплении зимой не беспокоиться: там теплофикацией занялись куда как серьезнее, чем в Москве даже. И город зимой дармовым теплом с электростанции пользуется, да так пользуется, что в домах даже краны с горячей уже водой ставят! Ну и кто бы отказался туда перебраться? Но польза-то всей стране: на «Гудке» сколько грузовиков собрали, тысяч десять?
— Четыре, но это потому что рабочих не хватает.
— А в Городце благодаря этому рабочих хватает, и завод уже почти семьдесят тысяч машин выдал! А с нового года будет по сто двадцать тысяч в год выпускать, причем только грузовых: для легковых тамошние товарищи уже новое производство готовят…
— Я вот удивляюсь: твой НТК по сути на планы индустриализации плюет, самодеятельностью какой-то занимается… а уже столько всего полезного сделал! Может, когда Серго окончательно уберем, ты промышленностью займешься?
— Вот только промышленности мне и не хватает. Ты последние списки-то смотрел? Всех этих родственников Свердлова, друзей родственников и родственников друзей кто зачищать будет? И, главное, когда?
— Сейчас у нас нет пока силы достаточной, чтобы их победить. Так что будем, как и прежде, маленькими кусочками их убирать. Ой, как некстати Литвинов помер! С ним хотя бы было понятно, кто куда тянет, а теперь…
— Ну извини.
— Что «извини»? Так это твоя… — Сталин аж запнулся, подбирая подходящие случаю слова. Но Лаврентий Павлович эту запинку понял не так:
— Старуха тут не причем, она только препарат изготовила.
— Какой препарат?
— Тот самый. Который ни одна экспертиза обнаружить никогда не сможет.
— И… и много у тебя этого… препарата?
— Больше нет. Она изготовила одну дозу… таблетку размером меньше макового зернышка. И сказала, что больше его делать не будет.
