– Не смог найти ничего похожего, но с ходом ваших мыслей согласен. Всё сконцентрировано в этом офисе. Необходимо выявить социальные связи, но у нас не так много времени на это.

– Думаю, у меня есть идея для оперативного сбора информации! – неожиданно подмигнула она и обернулась к Крыловой, которая закончила разнос по телефону и подошла к ним. – Инга, скажите, вы сможете организовать сбор своих работников для собеседования?

– Да, уверена, в большом конференц-зале поместятся все, кто сейчас на рабочем месте.

– Тогда, пожалуйста, раздобудьте нам списки сотрудников. И сделайте так, чтобы все собрались в зале.

Толпа всегда раздражала и крайне нервировала Тимофея. В зале, переговариваясь, расселись и встали у стен больше сорока человек. И ему больше всего хотелось стать маленьким и незаметным, что при его комплекции просто невозможно. Сел с бумагами за стол у окна, напряжённо пытаясь занимать как можно меньше места в комнате. София выглядела потрясающе уверенной, вышла вперёд и несколько раз хлопнула в ладоши, привлекая и концентрируя внимание.

– Добрый день! Спасибо, что быстро собрались. Я и мой коллега здесь по просьбе вашего руководства. Ни для кого не секрет череда трагических событий, произошедших с вашими сослуживицами. Мы проведём короткий опрос, для расследования необходимо, чтобы вы поделились информацией. С кем общались, дружили пострадавшие, с кем были конфликтные ситуации? Имели ли место служебные романы, с каким исходом? Вы можете подойти к нам, а можете передать сообщение письменно и анонимно. Можете не подписываться, оставить бумагу вот тут.

– А потом тех, кто стучал, премии лишат, что ли? – с ухмылкой спросил молодой человек во втором ряду пластиковых стульев.

– Это не донос, это сотрудничество со следствием.

– Но вы не из полиции?

– Нет, это частная структура. Вы ждёте других смертей, хотите, чтобы ещё одна женщина покончила с собой? – голос Софии на миг стал жёстче, парень перестал улыбаться, она подняла голову, снова обращаясь ко всем. – Пожалуйста, подумайте, что можете сообщить?

– А если я ничего не знаю, можно работать пойду? – откликнулась женщина у стены.

– Во-первых, люди всегда что-то знают, во-вторых, можете уйти, подойдёте попозже, или оставите записку. Мы с коллегой проведём здесь некоторое время. Подумайте, возможно, вы можете спасти чью-то жизнь!

Народ задвигал стулья, с шорохом и тихим говором потянулся к выходу. В пустом зале стало тихо, только кондиционер чуть гудел.

– И что это было? – Полянский встал и оглянулся на живописную панораму большого города, открывающуюся с двенадцатого этажа. – Вы думаете, мы что-то получим таким путём? Вы издеваетесь?

– Нет, – она спокойно улыбалась, подняла руку и успокаивающе коснулась его плеча. – Вам просто не доводилось работать в женском коллективе.

«Такой превосходный вид, романтика, десять трупов, полсотни подозреваемых. Самый подходящий момент для объятий с любимой женщиной! Интересно, выбросит она меня из окна или нет?».

– То есть, они сейчас придут, и начнут всё выкладывать? – нахмурился Тимофей, пряча эмоции.

– Да, и я даже… – София посмотрела на часы и не договорила, раздался стук в дверь. – Жаль, не успела, надо было поспорить на деньги!

В зал со сложным выражением на лице заглянула яркая девушка с прямой чёлкой золотых волос до плеч и в кремовом брючном костюме.

– Можно? Я буквально на минуточку. Знаете, я офис-менеджер, у меня все на глазах целый день…

София быстро делала записи в блокноте, а он – отметки напротив фамилий в списке, полученном из отдела кадров. Несколько человек ограничились тем, что молча оставили записки. Там после обнаружились откровения в стиле: «Оксана из бухгалтерии замужем, а спит с водителем ген директора», «перед декретом Эмилии весь отдел на подарок сбросился, а она потом сказала, что конверт украли» или «юрисконсульт Леднёв обещал развестись, но от жены не ушёл, а Светлана Сидорова от него аборт делала»…

И перед Полянским потянулся, казалось, бесконечный хоровод лиц и фигур, которых распирало от желания «поделиться по секрету». Это было ужасно! Медиум чувствовал, будто его закрутило в водовороте чужих переживаний, тайн, взаимных претензий, подозрений и сплетен, обманутых чувств. Это было протухшее вязкое болото с липким илистым дном, которого так страшно коснуться. Настоящая пытка!

– На обед всё время втроём уходят…

– Сам-то второй раз женатый, а ей мозги пудрит…

– Ленка всем посетителям глазки строит, прям без разбору, бесстыжая!

– Я сразу сказала, что примета плохая, нельзя было всё покупать ещё до декрета! А Саша не верила, они с Динарой по магазинам шарились прям до последнего…

– Да Зина от кого угодно была готова залететь, лишь бы от матери съехать, задушила её мать своей опекой!..

– Инга сама молодого парня содержит, а перед нами всё крутит, будто богоматерь какая!..

– Я ей ничего не обещал, ну замутили после корпоратива, с кем не бывало-то?..

– Оля мне сама звонила примерно за неделю. Радостная такая была, спокойная…

– А Лысенко, старый кобель, в Сочи её возил!..

– Говорила, что квартира своя отдельная, а оказывается, с бабулей живёт. Сколько ещё эта бабуля протянет, неизвестно, а я в сиделки не нанимался!..

– Семёнову, бедную, загоняла совсем – то за фруктами, то за лекарствами, то воду надо какую-то специальную найти и купить сейчас же немедленно! Девка убегалась вся!..

– Ну, я-то точно знаю, что это не от меня!..

– Ленка Усольцева постоянно у всех в долг берёт. И у Шаповаловой занимала, а как Наталью схоронили, и не подумала её матери деньги вернуть!..

Поток сотрудников, наконец, иссяк. Тимофей положил очки на стол и со стоном опустил голову на сложенные руки. София без признаков утомления деловито чёркала в своём блокноте.

– Вы что-нибудь поняли и выяснили для себя?

– Да, нужно только немного систематизировать и проанализировать.

– А у меня чувство, будто мозги блендером взбили.

– Какой вы нежный, Полянский! – рассмеялась она. – Как вы умудряетесь с монстрами воевать?

– Лучше уж топором махать и города выжигать, чем вот это всё выслушивать! – надулся он, потом вспомнил о своих недавних чаяниях. – Составите компанию за обедом? В качестве моральной компенсации?

– Нет, Полянский! – в её смеющихся глазах серебристые искорки. – На мой взгляд, вы слишком многое стремитесь компенсировать. Необходимо искать равновесие!

Быстро сложила в торбочку блокнот и листы бумаги, мельком просмотрела уведомления на смартфоне.

«Сейчас ты ничего не скажешь, и она снова уйдёт!».

София стянула с волос тонкую резинку, тряхнула головой и начала заново собирать хвост на ощупь.

– Что собираетесь предпринять по этому делу?

Его на пару секунд отвлекла узкая полоска кожи над широким ремнём. Блузка взметнулась, показав живот, когда она подняла руки к макушке, занимаясь причёской.

– Запрошу медицинские справки и выписки. Есть возможность раздобыть официальные результаты вскрытия за небольшой гонорар. Также необходимо посетить могилу той девушки, что покончила с собой, и пообщаться с родственниками тех двух женщин, которые не довели суицид до финала.

– Хорошо! – энергично кивнула София. – Я буду на связи, созвонимся!

Стуча каблуками, она вышла из конференц-зала. Тимофей, ругая себя за молчание, вздохнул, подобрал со стола очки и телефон. Он открывал дверь, когда столкнулся на пороге с растерянной худенькой девушкой в трикотажном сиреневом платье.

– Ой, вы уходите уже. А я хотела… Я – Динара Семёнова.

– Да, помню. Вы же рассказывали о своей подруге, верно?

– Да, Саша сейчас в жуткой депрессии. Лена с ресепшена ей лекарства возила, и я навещаю её. Но я хотела поделиться другой мыслью… – она несмело коснулась его рукава.

– Какой? – устало вздохнул медиум.

Он видел тесную комнатку, которую девушка снимала у чёрта на куличках. Так гордилась, что работает в Москве, в крупной фирме. Хвастала подругам, оставшимся далеко. Покупала дорогие вещицы «чтоб выглядеть», как это платье, а потом едва сводила концы с концами. В её жизни нет ничего, кроме работы, и никого, кроме трёх бездомных собак, которых Динара подкармливает у мусорной площадки. Личная жизнь – ноль. С молодыми людьми она нелепа и неловка. Вот и сейчас так смущена и взволнована близостью мужчины, хоть и очень рада, что он обратил внимание. Сделала большие глаза и, понизив голос, проговорила: