Где же ты свернула не туда? – вопрошала она пустоту.
Снаружи, за окном второго этажа, словно в кадрах трогательного кино про любовь, с неба медленно падали непривычно огромные хлопья снега, застилая землю ровным белым ковром. Непорочная сверкающая чистота укрывала мусор и слякоть грязного серого города.
Как получилось, что она, шикарная и стильная девушка, за которой всегда увивались самые сильные и классные парни, очутилась вот здесь, на этой грязной кухне? Ведь и Ророма (так она иногда в шутку называла Романова) когда-то был очарователен, умело ухаживал, вкусно пах и смешно шутил. Когда-то она, кажется, даже любила его. Но это было очень давно, словно в прошлой жизни. Как же хочется среди всей этой промозглой безысходности, серой безнадёги и унылого безрадостного мрака всего-навсего капельку удачи и глоток чистой, настоящей и светлой любви. Много ведь не надо, лишь самую малость, стартовый трамплин. А уж она-то не оплошает и положит все силы, чтобы жизнь наконец-то расцвела волшебной сказкой и заиграла яркими красками. Тогда-то все увидят и оценят, какая она есть на самом деле… Но такого, увы, никогда не случалось. Всё детство прошло в ежедневной бесцветной борьбе за ничтожное существование, которое изредка освещалось бледными подачками с кареты госпожи Судьбы.
Лена Ситталь выросла без отца. Он бросил мать и бесследно исчез ещё до её появления на свет. Мама настолько его ненавидела, что, не задумываясь, дала дочери свою фамилию. Она как-то рассказывала, что корни их рода уходят куда-то очень далеко, чуть ли не в Индию. Но ни отца, ни бабушки с дедушкой, ни каких-либо других родственников Лена не знала и никогда не видела даже на фотографиях. От предков она унаследовала густые гладкие чёрные волосы, карие глаза и тонкие, словно молодой месяц, брови. Слегка пухлые губки, крохотная родинка а-ля Мэрилин Монро и аккуратный носик всегда привлекали внимание мужчин. Ещё большим вниманием окружающих пользовалась упругая грудь третьего размера, постоянно аккумулирующая на себе взгляды как мужской, так и женской аудитории.
Мать всегда была строгой и холодной с ней, пытаясь исполнять роль обоих родителей одновременно. Постоянная игра в хорошего и плохого полицейского удавалась не лучшим образом: мистер Хайд гостил у них дома гораздо чаще досточтимого доктора Джекила. Мама отличалась суровым нравом и держала «больно красивую» дочь в ежовых рукавицах, требуя железной дисциплины и беспрекословного подчинения во всём. Вкалывая посменно на двух работах, мама постоянно выматывалась и часто приходила домой не в настроении и совершенно без сил. Всего несколько раз на памяти Лены она была радостной и, возможно, даже счастливой. В такие моменты мама могла обнять дочь и сказать что-нибудь тёплое и ласковое. Безрадостная тоска четырёх домашних стен вынуждала Лену отчаянно искать приключений на стороне, зачастую переходя грани дозволенного и даже разумного. Словно назло родительским оковам, она росла упрямой и своенравной, всегда ставя личную свободу превыше любых правил и шаблонов. Лена без особого труда справлялась со школьной программой, при этом почти всё свободное время проводила на улице в отвязных компаниях хулиганов-старшеклассников.
Однажды, когда ей было чуть больше тринадцати лет, на улице её силой запихали в машину, вывезли за город и изнасиловали в гараже трое пьяных отморозков. Лена молча вынесла издевательства омерзительных, провонявших по́том, водкой и куревом подонков. Пережила обиду, унижение, боль и стыд, но так никому и никогда об этом не рассказала. Мать терпеть не могла жалобы дочери.
Гнетущая атмосфера, постоянное давление и упрямый свободолюбивый характер заставили Лену устроиться на работу сразу после окончания школы. Она не пошла в университет, хотя мать на этом настаивала, а поступила на вечернее отделение в агротехнологический техникум и днём подрабатывала продавцом в магазине автозапчастей. Сняв на двоих с подружкой небольшую квартирку, она, наконец, сбежала из-под материнского надзора. Закончив учёбу, не стала искать счастья на службе по призванию, а осталась работать всё в том же магазине. Жёсткая и жестокая школа жизни отточила до совершенства природное несгибаемое упрямство Лены.
В голове шумело, за окном медленно падал снег, душа хотела высот. Высот, которых нельзя достичь с балластом по имени Рома Романов. Всё, хватит, пора разорвать порочный круг. Сколько раз говорила, умоляла, сколько давала ему шанс… Как ни горько, но, похоже, права была мама. Никто не любит признавать ошибок, за которыми последует фраза «а я тебе говорила». Мать давно пилила её из-за отношений с Ромой, словно упиваясь каждой их ссорой. Было даже сложно сказать, что доставляет ей большее удовольствие – ощущение собственной правоты или неудачи дочери, раз за разом это подтверждающие.
Всю жизнь Лена словно пребывала в тени собственной матери, как незримое лекало «примеряя» ко всему происходящему её своеобразную циничную реакцию. Красным огнём где-то в глубине подсознания иногда вспыхивала фраза, брошенная сгоряча, когда Лена случайно сожгла сковородку: «Ты жалкое ничтожество. Такая же, как твой убогий папаша-алкаш». Подобный волшебный пендаль действовал эффективнее любого инфоцыганского тренинга, воспаляясь клеймом на заднице и заставляя, стиснув зубы, подниматься с колен, перешагивать неудачи и бороться за свой кусочек счастья с серой и жадной на радость жизнью. Вот и теперь, когда Лена оценивала глубину ямы, в которой очутилась, эта фраза в очередной раз напомнила о себе. Всё, конечная, поезд дальше не идёт. Это просто новый поворот в жизни. Очередной. Ну и пусть. Хуже уже точно не будет, – решила Лена и пошла расслабиться в ванной. Там, нежась в пузырьках душистой пены, она намазалась мягким молочком для тела. На этикетке белого флакона в грациозном па застыла плохо прорисованная обнажённая женская фигура, с ног до головы опоясанная вьющейся лентой, символизирующей, по-видимому, чистоту и уход.
После обеда состоялся сеанс лечебно-психологической промывки косточек в чате с подружками. Все хором согласились, что Рома совершенно бесполезный и никчёмный, бесперспективный и не ровня ей, давно надо было избавиться от этих токсичных отношений. Общим голосованием они решили отпраздновать освобождение подруги в лучшем ночном клубе города. Дружить против кого-то всегда легче и приятнее сообща. Приподняв настроение, Лена закусила кефиром с булочкой, залезла под одеяло и включила на ноутбуке сериальчик про молодую и преуспевающую бизнес-леди, покоряющую коварный мир бессердечных мужских пороков в заоблачной сфере финансово-корпоративных пирамид.
Вечером, нанеся «боевой» макияж, она с тремя любимыми подружками стояла возле дверей сияющего неоновыми огнями и гремящего басами пафосного клуба «Тифон» в самом центре города. На входе всё прошло гладко, и уже в половине двенадцатого охранник распахнул перед ними ярко-красные двери. Душе хотелось перемен. Забыться, освежить голову от вчерашних мыслей, коим нет места в «завтра», перелистнуть страницу, убежать от себя хотя бы на время.
С Машей, Катей и Мариной Лена познакомилась в техникуме, все четверо были примерно одного возраста. Маша – высокая худая брюнетка со слегка вьющимися волосами. Она увлекалась далёкими для Лены темами эзотерики, раджа-йоги, свободных духовных практик и тесных телесных интеграций. Всё её тело было покрыто татуировками мудрых животных, мистических символов и непонятных мантр, походивших скорее на небрежные рецепты врача на обрывке блокнотного листа, чем на глубокомысленные истины, от которых должно что-то ёкать и просветляться внутри. Воздушно-загадочный образ довершало увесистое титановое кольцо-септум в носу. Катя была её практически полной противоположностью: невысокая пухловатая блондинка, предпочитающая кожаную одежду, мотоциклы, пиво и брутальных бородатых мужиков с длинными ухоженными волосами. Марина разбавляла эту гремучую смесь, словно слой масла между кусками ржаного и белого хлеба. Гладкие, крашеные в гранатовый цвет волосы, приличная семья, хорошая работа, стройная, умная, весёлая и общительная, на спорте и всегда в центре внимания. Единственным, что выделяло Марину из окружающих, но о чём сама она не любила распространяться, – в её постели не было места мужчинам. Всех четверых объединяла тяга к необычным приключениям, странным местам и нестандартным путешествиям. Время от времени они срывались то в вояж на ослах по деревням Замбии, то в поездку к полуразрушенному старообрядческому храму в сибирской тайге с ночёвкой в палатке посреди дикого леса.
