Я с ужасом вспомнила молодчиков, которые задержали наш автобус.

– Телефоны недоступны… Авария… Мой телефон недоступен… Крашеная дама недоступна, – отрешенно повторяла я.

Майя подошла и встала рядом, прислушиваясь ко мне. Я, подняв взгляд, замерла. В области правого легкого у нее горел черный костер. Его языки простирались в плечо, на локоть и низ живота. Это была смертельная болезнь. Ее отвратительный запах пнул меня в нос.

– Что с тобой? Тебя подвезти? – тормошила меня Майя.

– Нет, не надо.

– Ну, как хочешь, – она пошла обратно, потирая правое плечо.

За ней оставались мокрые следы на асфальте.

Мой родной город встретил меня ленивым пробуждением. И хотя солнце рассыпало теплые лучи, людей на улицах не было.

Не сразу вспомнила, что сегодня выходной – воскресенье.

На остановке, куда подошла желтая гармошка, я стояла пару минут. Чувствовала себя странно: все вокруг было в темных тонах, а строения шатались, словно дышали. Списав это на переутомление, шагнула в открытую дверь автобуса. Моей попутчицей стала пустота.

Прошла в конец салона, села и закрыла глаза. Хотелось спать.

Автобус тронулся, и в голове всплыли неприятные моменты из неудавшегося путешествия. Из открытой форточки шелест колес, как шум моря, укачал и, вскоре, я проваливалась в темноту.

Почувствовав резкое торможение сквозь сон, успела ухватиться за сиденье и пробудилась. Мы ехали по узким улочкам. Я внимательно всматривалась, но не узнавала место. Дорога вся в выбоинах. Дома, заборы выглядели старыми и неухоженными. Похоже, я давно не была в этой стороне города, иначе бы поняла, где мы. И спросить некого. Поднялась, чтобы не пропустить свою остановку.

На следующей вошла красивая молодая девушка лет двадцати. Она взялась за поручень и отрешенно отвернулась. Ее яркие и правильные черты лица заставили позавидовать:

«Мне бы быть такой красивой…» – небольшое темное пятно на щеке потянуло на себя внимание. – «Родимое?»

Я опять прикрыла глаза, тело растворилось, а разум уволокло в темную воронку. Через секунду стояла в чужой квартире, рядом с незнакомым молодым человеком и видела его злое выражение лица. Он кричал девушке, которая со мной ехала в автобусе, что не любит и больше не хочет быть с ней. Девушка плакала и утверждала, что не сможет жить без него. Он злился еще сильнее.

Автобус притормозил, и я открыла глаза. На мне все гудело, словно что-то бушевало внутри.

«Что это? Или просто сон?»

С трудом пришла в себя и оглянулась. Моя попутчица стояла в стороне. Я решилась подойти ближе и заглянула в лицо. Оно было мокрое. Глаза, полные слез, безразлично смотрели в окно.

Мое дыхание стало тяжелым, а тело болезненно неповоротливым. Хотелось плакать, кричать и просить о помощи. Я коснулась ее руки.

– Что ты делаешь? – встрепенулась девушка. – Кто ты?

Я не сразу нашла ответ. Те чувства, которые рвались изнутри, не принадлежали мне, но крепко держали рядом с ней.

– Я та, кого ты любила, но потеряла.

– Мама… – вскрикнула и тут же заплакала девушка. – Я очень любила маму, но…

Незнакомка присела, закрыв лицо ладонями. Некоторое время она крепко сжимала губы, а затем вырвался плач, словно крик чайки. В ответ автобус сильнее рванулся и зарычал, выбрасывая хлопья удушливого газа. Его запах просочился в салон и затанцевал в солнечных лучах. Заскребло в горле. Я закашлялась. Это отвлекло от попутчицы.

– Знаешь, я все время чувствовала, что она рядом… – наконец заговорила она сквозь слезы. Помолчав разрыдалась громче. – Ради него-о-о бросила умирающую мать… Она не простит меня …

– Она простила, – я поняла, что во мне говорят чувства ее матери. Прислушивалась к себе. Как отхлынувшая волна, напряжение и волнение отступало. Оно вывернуло меня наизнанку и мне больше не хотелось касаться этого разговора.

Некоторое время мы молчали, погрузившись в мысли, а затем я подошла к выходу.

– Ты уходишь? – потянулась за мной девушка.

– Мне пора, – внутри давило тяжестью, но в этот момент передо мной открылось ее будущее. – У тебя все наладиться. Будешь благодарна ему, что расстались. Встретишься через восемнадцать лет. И только для того, чтобы забыть навсегда… Запомни! Чтобы расстаться навсегда.

– Кто ты? Как ты можешь это знать? – она подступала.

– Не знаю.

Автобус остановился и, когда я вышла, меня уже не интересовала попутчица, но, присев на скамейке, все еще смотрела на нее.

– Кто ты? – крикнула девушка, и дверь плавно разделила нас. Автобус тронулся и, прощаясь, вильнул длинным хвостом.

Я сидела долго. Дома вокруг выглядели грязными и старыми. За остановкой шла стройка, и я не сразу поняла, что это наша гостиница.

«Опять ремонт затеяли. Окна, двери меняют. Ведь двадцать лет строили… и снова леса вокруг возвели», – подумалось.

К прибывающим автобусам подходили редкие пассажиры, меня как – будто не замечали, хотя со многими были знакомы. В тот момент я не придала этому значения, как и тому, что пришлось сидеть на месте долго, прежде, чем появиться желание отправиться домой.

Моя улица встретила так же, как и провожала – пустотой. Мне подумалось, что я никуда не уезжала и все, что произошло, сон. Только настроение изменилось, и внутренняя беззаботная девочка повзрослела на десять лет.

Отца дома не оказалось. Пусто было и в кастрюлях. Холодильник растерянно предложил мне несколько яиц.

После душа я запила чаем приготовленную яичницу с макаронами и свалилась в кровать.

Проснулась от громкого голоса бабушки – папиной мамы. Разговаривала она на кухне.

Сонная, я встала и подошла к двери.

– Прекрати. Сколько можно? Мне ведь тоже тяжело, – доносились бабушкины окрики. – С чего ты решил, что с ней случилась беда?

– Не могу дозвониться. И Зинин телефон недоступен, – прозвучал испуганный папин голос. – Как же это? Только что не стало жены, а теперь и дочь. А если она погибла? Что делать? Где искать?

Бабушка, всегда строгая, и, часто, молчаливая, перешла на крик:

– Я просила тебя не отпускать одну. Я же приказывала… Ты потакал ей во всем. Вот и выросла избалованная. Теперь расхлебывай свое воспитание… Иди. Ищи.

Я прикоснулась к двери. Она тихо побежала. На меня взглянула побледневшая бабушка. За столом сидел папа ко мне спиной, положив голову на сложенные руки.

– Не надо меня искать, – виновато сказала я.

Бабушка встала и неуклюже поплелась к выходу, а отец еще некоторое время сидел неподвижно.

Резко поднявшись он развернулся ко мне. Его припухшие глаза удивленно всматривались, а осунувшееся лицо тепло улыбалось. Я улыбнулась в ответ.

Подойдя, он крепко обнял меня, и выдохнул, словно сбросил с себя что-то тяжелое. У меня перехватило дыхание.

Мой папа. Ты всегда молча и с любовью смотрел на меня. Уставший, измученный тяжелой работой, ты стеснялся своего внешнего вида, но гордился мной. Часто украдкой подслушивала твои рассказы друзьям о моих успехах в учебе и музыке. Теперь пришло осознание, каким ударом для тебя стало бы моё исчезновение.

 Сильнее прижалась к нему, но закашлялась от едкого запаха табака. Он отпустил меня.

– Дарина. Слава Богу! Ты дома! Весь город гудит, что вы не доехали до места. Звонили в отель. Все волнуются. Даже прабабушка Пелагея знает, что ты пропала. Плачет…

– Все в порядке, пап. Перезвони ей, пожалуйста, а я еще посплю. Все расскажу потом.

Он кивнул и куда-то заторопился.

***

– Я приготовил ужин. Дарина, просыпайся, – приоткрыв дверь, окликнул папа.

Этот вечер длился долго. Я без подробностей рассказала, что случилось в дороге. Папа, как я и думала, ничего не комментировал. Он сидел напротив и еле заметно кивал. В конце вздохнул:

– Теперь все будет хорошо.

Я пересела к нему на диван. Он взял мою руку и нежно погладил. Его шершавые, мозолистые ладони больше царапались, нежели гладили, но я улыбалась. Мы сидели молча. Я вспоминала произошедшее, а папа вздыхал и поглаживал меня по голове.