– Алло, гараж! – Перед моим носом кто-то пощелкал пальцами… – Ты в себе, Макс? Соображаешь хоть что-нибудь?
– Мам… Все-таки, он зомби… Смотри – глаза закатываются…
Я забыл. Совсем забыл сказать «зубнюку», что у меня реакция неадекватная на анестезию… Сознание не теряю, но какое-то время хожу, как будто в тумане. Пьянею, короче, от любых подобных средств!
– Вижу… Черт. И как его теперь одного оставить?
– Мам, ты что, с ума сошла? Это же папа! Как оставить? Разве так можно?
Чуть слезы на глаза не навернулись. Обнять захотелось девчушку. Прижать к себе. И поплакать немного – из благодарности!
Мда… Реально. Это меня повело от лидокаина, или как эта хрень называется…
– Дочь, ты что, собралась его к нам поселить? – Голос Фаины стал строже и холоднее. А беспокойство в нем усилилось…
Надо было что-то ей возразить. Что-то сказать на тему, что мне ее покои и нафиг не уперлись, и жить у них я вовсе не собирался!
Но вместо внятных слов смог только что-то промычать. И пустить слюнки. Дочь Агата заботливо их протерла салфеткой. Ну, и подумаешь, что этой же салфеткой она только что смахивала пыль с кроссовок… Обо мне давно так никто не заботился. Наверное, только мама – в детском саду…
– Ты машину вести не сможешь, как я понимаю, да? – Фаина заставила встать с дивана, на котором я так удачно и тепло пристроился, потянула к выходу из клиники.
– У… у…
Ну, допустим, смог донести свое отрицание. Фаина, кажется, поняла…
– Ключи давай.
– А?!
Похмелье начало отпускать.
Головой и качал, и мотал, и всячески отрицал…
Но руку с ключами протянул. Эта женщина умела уговаривать. Или мне вот так припёрло согласиться, и это не могло не радовать?
– Отлично.
– Ой, мамулечка, ты опять нас покатаешь, да? Круто, круто, круто! Мне нравится, когда ты гоняешь!
Твою мать!
Это на что я только что подписался?
Отдал ключи от своей тачки, в которую не всякому даже сесть разрешал? Какой-то малознакомой ЖЕНЩИНЕ?!
Ага.
Агата не ошиблась: я точно становлюсь зомби.
– Агата, ты помнишь, да? Нужно пристегнуться. И глаза закрой, на всякий случай. И уши.
– Ну, маааам… Так же не интересно совсем! Я хочу насладиться путешествием!
– Дочь, ты снова запомнишь всякие слова неправильные. А я не хочу их из тебя выводить полгода, как в прошлый раз!
– Ты хоть водить умеешь? – Чето вдруг осенило. Внезапно.
Похоже, ощущение себя на пассажирском кресле очень сильно отрезвляло…
– Умею. Права в наличии. Только практики маловато. Так что тоже – давай, пристегивайся. И глазки прикрой. И … рот держи закрытым. А то язык твой опять пострадает!
– У-у! – Я должен! Должен был видеть!
Если мы будем влетать с ней в столб, в стену, если будем падать в кювет – я хотел наблюдать это. И запомнить последние свои минуты перед смертью!
– Что «у-у»? Боишься, что ли?
Фаина презрительно дернула бровью… И губы скривила…
– Ага.
Вот это у меня отлично вышло. Еще головой кивнул.
И даже нисколько не стыдно было признаваться, что мне по-настоящему страшно! За себя или за тачку – не разобрался.
– Дурак совсем? У меня дочь сидит на заднем сиденье. Я с ней никогда не лихачу!
– Ааааа…
– И вообще, лучше помолчи. Раздражаешь, когда мычишь. – Она уверенно дернула рукоять передачи, утопила в пол педаль…
Машина дернулась, как резвый конь, и заглохла.
– Че творишь?
– Блин. У тебя автомат, да ? А я ищу сцепление…
Нужно было нанять специального человека для переговоров. Не жалеть ни времени, ни денег.
Пускай бы он за отдельную плату приобретал себе седые волосы и тратил километры нервов!
Лично я конкретно постарел за этот день. И помирать в ближайшие сутки совсем не хотелось
Зато очнулся. И протрезвел!
– Выходи.
– Что ты опять мычишь там, теленочек?
– Мама! Ты же сама говорила мне: нельзя людей называть животными. Зачем ты папу обзываешь?
Нет. Однозначно. Я начинал обожать и очень любить эту девочку! Несмотря на ее маму со странностями..
– Не рыпайся. Сиди на своем месте. Я сейчас освоюсь с машиной, и нормально домчим!
Оставалось только вцепиться зубами в кресло, выдохнуть, перекреститься… И ехать. И молиться. Несмотря на то, что я не знаю ни одной молитвы…
– Ты мне только знаки подсказывай, а то я уже успела забыть: давно права получала, не хватает практики…
– Ты права получала или купила, скажи на милость?
Когда она лихо парканулась, чуть не влетев прямо на крыльцо подъезда и распугав сидящих там кошек, я снова готов был перекреститься.
– О, смотри-ка ты! Речь вернулась к человеку! Отек, наверное, спал, да? Уже нормально начал говорить…
– Кто тебя учил так гонять, Фаина?
– Отец. Я с семи лет за рулем, так что – не бойся. Все пучком. Я точно знаю, что делаю.
– А кто твой отец, если не секрет?
– Наш дедушка был дальнобойщик! Он знаешь, на какой фуре гонял? Ого, такая огромная! Когда вырасту, тоже себе такую куплю и тебя покатаю, хочешь, папочка?
– Спасибо, Агата…Но лучше, наверное, начать с велика.
–Ага. Мама отнесла его в ремонт. Починят – буду снова ездить.
Почему-то не хотелось уточнять, что там с великом случилось…
– Папа, мы приехали. Пойдем, уже скоро спать пора!
– Агата, он не будет у нас ночевать. Не придумывай.
– А куда же он сейчас пойдет? Посмотри, уже поздно, мамочка. А на лицо посмотри – он ведь реально похож на зомби! Его люди будут пугаться! Ему никуда сейчас нельзя!
Фаина долго переводила взгляд: с меня на Агату и обратно. И так – много-много раз.
– Пойдем. Постелю тебе на кухне.
– Серьезно?
– Да. Переночуешь, придешь в себя – а там и обсудим наше дальнейшее будущее.
– Мам, ты не бойся. Он точно не сможет тебя больше целовать.
– Сегодня – точно. А завтра очухается и поедет к себе домой.
Агата примолкла. Она явно готовилась к новому бою, искала аргументы и сочиняла пакости… Но пока уступила матери.
Диванчик был твердым, коротким и узким.
Похоже, Фаина меня тут устроила неспроста: это была очередная пытка. Для надежности. Чтобы осознал: она сдаваться не будет, а мне проще быстрее свалить отсюда и больше не появляться.
«Как дела на семейном фронте?»
Галя почему-то тоже не спала.
«Отлично. Все идет как по маслу»
«Супер. Держу за тебя кулачки»
Спасибо, Галюня! Вот только ее поддержки мне и не хватало сегодня!
– Ты что здесь забыл? – Фаина лежала в спальне. Такая уютная в пижаме, такая теплая… Непохожая на себя – дневную…
– Пришел разговаривать. И… это, подвинься. На том диванчике спать невозможно. И бесчеловечно укладывать там человека.
– Ты что, охренел? – Она ругалась шепотом и строила страшные рожицы…
Но кто испугается гримас? После того, что я сегодня пережил?!
Приподнял одеяло, нырнул под него и с наслаждением вытянулся… Теплая женщина рядом только добавила настроения!
Тишина. Опасная, глухая… Только сердце колотится, куда-то под горло заскакивает…
Фаина замерла.
Я чуть шевельнул мизинцем, в попытке найти ее руку. Она отдернула пальцы…
– Ты знаешь, почему до сих пор еще жив, дорогой муженек?
– Даже боюсь себе представить… – Улыбнулся, хотя и знал, что Фаина мою кривую гримасу не видит.
– Там, за стеной, сладко спит моя дочь. И я не хочу будить ее звуками падающего тела. У нее сон очень чуткий… Прибежит еще, увидит, испугается… Оно мне нужно?
– Значит, Агата – единственный мой шанс на спасение жизни?
– Да.
Интересное какое чувство: лежать в постели с женщиной и просто разговаривать. О жизни.
И даже не трогать ее, не приставать, не прикасаться…
Увлекательно, конечно. Однако, очень хочется потрогать. И не только потрогать: пахнет она очень вкусно, и сама ее близость щекочет нервы и будоражит
