Мне удалось подняться и коснуться окровавленной рукой прозрачной стены.

– Картер, вы меня слышите? – спросил доктор Райт, первым нарушая тишину.

Мужчина не отозвался.

Я обратила внимание, как Картер сжал и разжал пальцы рук, так повторил несколько раз. После он сделал глубокий вдох и, кажется, задержал дыхание. Затем мужчина закрыл глаза, будто стараясь отвлечься от постороннего шума. Но какого? Здесь же тихо.

На выдохе он вновь открыл глаза и встал, смотря прямо на доктора и мистера Фэстэра. Ко мне мужчина повернут боком, поэтому не могу сказать, чего мистер Фэстэр так испугался, что даже отступил на два шага назад. А глаза доктора расширились.

– Он обратился? – шепотом спросил Фэстэр.

– Датчики считывают его как человека.

– Тогда что это?

– Возможно, побочные эффекты. Картер, вы понимаете нас?

Картер промолчал, лишь склонил слегка голову набок прямо, как… как это делают измененные. Почему они так говорят? Что не так?

– Картер? – его имя я прохрипела.

Момент, когда он стал поворачиваться ко мне, превратился в вечность. Я уже успела испугаться и подумать, что на месте мужчины больше может и не быть прежнего Картера.

В момент, когда мы встретились взглядами, моё сердце не замерло, нет… скорее пропустило несколько ударов. Его пронзил страх от того, что открылось моим глазам.

Зеленые глаза Картера, которые постоянно меняли оттенки в зависимости от настроения, от обычных зеленых до цвета темного леса, исчезли. На их месте теперь лишь кромешный черный цвет. Такой, который присутствует только у измененных. Страшное зрелище.

Картер медленно перевел взгляд от моего лица на пол, там, куда текла кровь из носа, после ещё раз посмотрел на меня.

– Картер? – второй раз его имя произнесла с надеждой, которая почти успела умереть. – Это… ты?

Молчание тоже показалось вечностью.

– Это всё ещё я, Сара, – я прикрыла глаза и облегченно выдохнула, чувствуя, как по щеке скатывается одинокая слезинка.

Никогда не думала, что буду рада так слышать его голос.

– Удивительно! – тут же воскликнул мистер Фэстэр. – Норвуд, ты гений! Изучите его и посмотрите, что изменилось… помимо этих ужасных глаз.

Картер медленно повернул голову в его сторону и заставил мистера Фэстэра нервно сглотнуть.

– Лучше… думаю, доктор, правильным решением будет усыпить обоих.

Через несколько минут в наши камеры пустили очередную порцию усыпляющего газа, и я отключилась.

В семнадцать я уже испытал на себе такое количество пыток, от которых взрослый человек уже сдох бы. Порой даже задавался вопросом, почему не могу просто умереть? Что заставляет биться моё сердце, когда у другого человека оно уже останавливается?

У меня никогда не было способностей. Люди с ними стали появляться уже после моего рождения, поэтому вариант, что у меня есть регенерация или что-то в этом роде, отпал сам собой.

Так что со мной не так? Пока я не могу на него ответить, возможно, и никогда не смогу. Ведь некоторые тайны так и должны оставаться загадкой, верно?

Одиночкам всегда сложнее. Это понял еще, когда мне было десять. Когда наткнулся на группу ублюдков, считающих себя силой господа. Они очень сильно старались воспитать одиночек-детей. Заставляли убивать и делать то, отчего до сих пор мурашки по коже. Но в этом был и плюс, я научился защищаться. Не они научили, а я сам, когда не осталось выбора. Также легко, как те люди приняли меня к себе, также легко и избавились. Вернее, они испугались, потому что увидели, как уже двенадцатилетний мальчик проламывает рукой череп одному из измененных. Тогда я подумал, что это лишь совпадение, что кости измененных слишком хрупкие, что ломаются от одного удара ребенка. Тогда я не сразу обратил внимание на то, что измененному как-то удалось поцарапать меня, а заметил лишь через несколько дней, когда те люди уже выгнали меня из города, и я ночевал на заброшенной одинокой заправке, где в округе на десятки километров никого не было.

Я знал, что со мной должно было произойти, но детский мозг нашел этому оправдание. Царапина была слишком мелкой и просто не успела заразить организм. Она стала черного цвета, поэтому я постоянно заклеивал её пластырем, боясь, что она сможет распространиться как-то ещё. А после забыл о том случае на долгие годы, когда мне не повезло ещё раз. На тот момент мне уже было восемнадцать. И я был не один, а с группой, состоящей из четырех человек. Таких же отшельников, как и я, которые случайно объединились, понимая, что так будет несколько легче. Но нам это не помогло, потому что мы встретили тех, кто растерял всю человечность.

Те люди… я не могу описать их словами, потому что даже не могу назвать людьми. Их было много, ведь они организовали целую общину, умели стрелять и даже драться. Но они постоянно жаждали зрелищ. Они не проводили опыты, как это делало правительство, они просто делали это всё ради забавы.

Нас держали под землей, в выгребных ямах. Давали пищу и воду в случае, если были довольны зрелищем, которые они устраивали с нашим участием и измененных.

Из четверых я продержался до конца и пережил ещё многих людей, что попадали к ним в плен. Наверное, я им тогда надоел, поэтому они и решили поставить против меня ещё нескольких измененных. Тогда я убедился окончательно, что со мной что-то не так, потому что те царапины измененных колоссально отличались от самой первой.

Я правда думал, что меня сдадут правительству, но они лишь продолжили развлекаться за мой счет, словно не веря, что человек с таким количеством ран от измененных может выжить и не обратиться. Да я сам в это не верил. Сначала считал часы, ожидая, когда пройдет день, после дни, но так ничего и не случилось. Затем меня заковали в цепи, как одного из изменённых. Наверное, когда ранений стало слишком много, они всё-таки побоялись обращения и стали просто ждать, когда настанет этот день.

Когда меня нашел Майкл, то сначала подумал, что это явилось правительство и мне конец, но мужчина не только помог, но и сохранил мою тайну. Он не стал настаивать на изучении организма. Впервые со мной кто-то обращался, как с человеком, а не с одним из них.

Майкл заменил отца, которого у меня никогда не было. Я чувствовал, что обязан ему жизнью. Готов был умереть за него и умер бы, будь такая возможность. Если бы это я тогда стоял к той двери спиной, откуда выскочил измененный, то он мог остаться в живых… А я… не думаю, что умер бы или обратился, скорее нет, чем да.

Когда я окончательно доверился Майклу, то мы решили посветить в детали доктора Пера, чтобы узнать, что со мной происходит. Он исследовал мою кровь, брал множество других анализов, но никаких странностей не заметил. Ни иммунитета, ни ещё чего-то… Доктор пришел к выводу, что я просто везучий.

Везучий… Сейчас я думаю об этом слове и понимаю, что мне вновь повезло. Они ввели мне кровь измененных, и я не обратился. Снова. Да, я чувствую изменения, например, свет кажется слишком яркий, а звуки наоборот громкими, они даже дышат слишком шумно, но я это всё ещё я.

Мой взгляд останавливается на Саре, у которой подрагивает нижняя губа, будто она вот-вот заплачет, и трясутся руки. Её глаза пристально изучают моё лицо, словно она не услышала или не поверила в мои слова.

Они заплатят. Фэстэр, Норвуд и все остальные. Я сделаю с ними такие вещи, которые им и не снились в их извращенных снах и фантазиях. Если они сдохнут к моменту, как мы выберемся, то им повезет. А я очень не хочу, чтобы им везло.

Теперь я смотрю на тех, кого в ближайшем будущем ждет настоящий ад, и вижу, как Норвуд довольно улыбается, а Фэстэр… боится. Что его так испугало? Что я выжил? Они пожалеют. За всё, что они сделали с Сарой, за каждую каплю её крови и слезу.

Когда очнулась в следующий раз, то трещина в стене исчезла, словно её и не было ранее. Интересно, как они так быстро смогли её заменить или восстановить? Убрались и в камере. Хотя бы моя кровь украшала интерьер, а теперь вновь чисто-белый цвет и ничего лишнего.