Хелла была ученицей Фриды в течение нескольких месяцев, с тех пор как ей исполнилось двенадцать лет. Младшая сестра Сольвейг не испытывала жажды битвы; она предпочитала успокаивать боль, а не причинять ее. Следуя указаниям своей наставницы, она подошла к другой стороне кровати и помогла Сольвейг сесть. Затем она прижала мальчика к обнаженной груди Сольвейг. Он сразу перестал хныкать и, казалось, даже улыбнулся.

Когда ребенок присосался к ее груди, Сольвейг почувствовала, как волна невероятных ощущений пронеслась в чрево и вернулась к сердцу, такая мощная, что она ахнула и подпрыгнула.

— О, — прошептала она. — Боги.

Фрида глубокомысленно кивнула.

— Это связь, Сольвейг, крепнущая связь между вашими сердцами, крепче, чем пуповина, которую Магни разорвал зубами. Никто не может разорвать связь между матерью и ребенком, никто не разрушит ее даже самым острым лезвием и самым жарким огнем.

Пока ее сын кормился в первый раз, сестра и Фрида прибрались у Сольвейг между ног. Магни в восторге сидел у кровати, Сольвейг изучала мальчика, которого сотворила. Он был красив и силен, с толстыми ножками и ручками и пухлыми щеками. У него были темные и густые волосы, как у ее отца и матери Магни. Какого цвета были его глаза, она пока не видела; до сих пор он едва ли открыл их.

Она не задумывалась о том, как они могли бы назвать своего ребенка; на самом деле, она запрещала Магни обсуждать это с ней. После года, полного болезненных потерь — ее родителей, ее сестры, ее брата, ее дома, — они потратили почти два года на восстановление. Карлса снова стала городом, в котором все еще пахло опилками и древесным соком, но который уже начинал процветать, и они строили планы отправиться в свой первый новый поход под ее руководством следующим летом. Как всегда, они будут совершать набеги вместе с Гетландом, теперь во главе с Магни. Леиф намеревался выполнить обещание, данное Ольге: сложить меч и больше не совершать набегов.

Они отплывут обратно во Франкию с отрядом из воинов двух земель, которые когда-то были четырьмя, а когда-нибудь станут одной.

Париж еще не был взят. Истории о нерушимых кольцах стен превратились в легенду. Но теперь Сольвейг знала, что ее легенда не ждет ее в Париже; она была написана чернилами ее родины. Но следующим большим призом был Париж, так что они отправятся туда.

Не она — этот мальчик еще будет кормиться ее грудью, так что она останется и будет воспитывать его и руководить Карлсой здесь, пока Магни будет вести их войско во Франкии.

Она чувствовала себя суеверной, планируя так много на будущее, и не хотела рисковать, поймав в эту паутину своего ребенка. Поэтому она отказалась говорить об имени. Только в последние несколько недель, раздавшись настолько, что едва могла ходить по прямой, Сольвейг позволила Магни начать вить гнездо, а ее людям — принести подарки, которые они хотели преподнести малышу.

Конечно, у нее не было намерения давать ребенку имя до его появления на свет.

Но он появился. И он был само совершенство.

Магни провел кончиком пальца по шелковистой коже руки их сына.

— Я бы хотел назвать его Ингвар.

Он хотел дать их сыну имя, происходящее от слова «воин». Сольвейг повернулась и посмотрела на мужа, ожидая, пока он переведет взгляд с ребенка на нее.

— А если он не захочет драться? — Она была полна решимости позволить детям найти свой собственный путь в любви и в жизни. Даже если они с Магни выберут правильный путь, как это сделали для нее ее родители, им это может не понравиться. Как не нравилось и ей.

— Чтобы быть воином, не обязательно проливать кровь. Нужно только мужественно и храбро сражаться в битвах, в которые бросит тебя жизнь.

— Ты говоришь, как твоя мать.

Он улыбнулся и поцеловал ее в плечо.

— Один из величайших воинов, которых я знаю. Другая — его мать. Он не может не обладать сердцем воина.

— Ингвар. — Она покатала имя во рту, пробуя на вкус, форму и звук. — Ингвар Магниссон. Это хорошее имя.

Она взяла крошечную ручку и прижала ее к своим губам.

— оОо~

Несколько недель спустя Сольвейг сидела в зале и улыбалась, наблюдая, как Леиф и Ольга воркуют над своим внуком, которого почти поглотили объятия деда. Диса, их дочь, втиснулась между родителями, пытаясь покрыть Ингвара неловкими поцелуями.

Сольвейг почувствовала приближение Магни еще до того, как он оказался рядом, прогнала кошку и повернулась, чтобы прислониться к нему, как только он уселся на скамейке у нее за спиной. Он обнял ее и отвел носом в сторону вырез ее нижнего платья, чтобы поцеловать родинку у нее на плече.

— Они уже любят его, — выдохнул он.

— Конечно. Он — само совершенство.

— Отец хотел бы поговорить с нами о передаче власти, если мы готовы.

Когда Леиф покинет кресло ярла и сделает ярлом Магни, их владения объединятся. Под властью Магни и Сольвейг окажется слишком много земель, чтобы их можно было называть просто владениями ярлов. Они станут королем и королевой чего-то нового. Она оглянулась через плечо.

— Ты готов?

Он почти не колебался, прежде чем покачать головой.

— Но мой отец все равно хочет этого. Он чувствует, что должен уступить мне место, так как следующим летом мы будем участвовать в походе без него. Но мне достаточно того, что я поведу объединенный отряд. Я хочу еще несколько сезонов, прежде чем стать королем. — Он снова поцеловал ее в плечо, на этот раз проведя языком вверх по шее. — А ты как думаешь?

— Я тоже пока не хочу. Карлса только-только восстановилась. У меня есть работа здесь, в доме моего отца. И я тоже еще учусь.

— Тогда мы останемся в Карлсе, а мой отец — в Гетланде. Он будет рад.

А Ольга?

— Он останется дома, подальше от набегов. Она уже рада. — Его руки скользнули вверх от ее талии и нашли грудь. — Он только что поел, да?

— Да, — промурлыкала она. Намерение, прозвучавшее в его голосе, возбудило ее так же сильно, как и прикосновение тела. Ингвар родился несколько недель назад, но они не спали вместе с тех пор, как он родился. Ребенок отнимал все время.

— Им заняты мои родители. И сестра. По нам не будут скучать. — Рука соскользнула с груди Сольвейг и опустилась между ног, поднимая ее рубашку, пока Магни не смог дотянуться до тела под ней. — Пойдем со мной, жена. Я скучал по тебе.

Она кивнула, и он вскочил со скамейки и повел ее в их комнаты. Все в зале знали, зачем. Кто-то даже поднял в их честь рог с медом.

— оОо~

Това взмахнула мечом с диким рычанием. Он попал в щит Агнара, и тот повернул щит над своей рукой, поймав руку Товы с мечом в ловушку и заставив ее неловко изогнуться. Затем он шагнул ближе и постучал затупленным концом тренировочного меча по ее груди.

— И ты мертва, — сказал он и отступил назад. Он коснулся острием меча земли и сделал вид, что опирается на него, словно ему скучно.

За последние два года Агнар стал мужчиной. Он приобрел мужские размеры и фигуру, и у него появилась женщина, на которой он собирался жениться. Он уже стал талантливым плотником и резчиком по дереву, и наверняка будет великим воином.

Он жил каждый день, стремясь преуспеть во всех своих начинаниях. Он жил для того, чтобы его жизнь стоила жизней их родителей.

Они никогда не говорили о Хоконе, но было ясно, что Агнар принял обвинение их брата близко к сердцу. Однако вина не отбросила его назад. Наоборот, теперь он старался изо всех сил.

Това топнула ногой и повернулась к Сольвейг.

— Он слишком большой! Я не могу сражаться с ним!

Агнар рассмеялся.

— Ты хочешь сказать, что будешь сражаться только с детьми и гномами?

Сольвейг встала и вошла в тренировочный круг. Ингвар уютно дремал, устроившись у нее на груди, и она не хотела повышать голос и беспокоить его. Когда она оказалась достаточно близко к Тове, чтобы говорить спокойно, она сказала: