Мать и отец, оба погибли в один и тот же день, в одном и том же бою. Магни не мог даже представить всю глубину потери Сольвейг.

— Я здесь, — сказал он ей.

— Я знаю. — Она не повернулась к нему, но ее слова были теплы. — Спасибо.

Воздух разорвало рычание, и Хокон вскочил на ноги, заставив голову отца безвольно упасть на землю. Потом он перепрыгнул через тела своих родителей, и Магни повернулся, все еще сидя на корточках, чтобы увидеть, почему.

К ним подошли Леофрик и Астрид. Астрид вела Агнара, положив руку ему на плечо. Лицо мальчика — в этот момент явно мальчика, а не мужчины — было восковым, с дикими глазами, застывшими от шока и горя.

— ТЫ УБИЛ ИХ! — закричал Хокон и замахнулся мечом на своего безоружного брата. Астрид прыгнула между ними, выхватив топор, и блокировала удар Хокона.

Он нанес удар, чтобы убить. Убить своего собственного брата.

— ХОКОН! — Сольвейг встала, и ее голос разнесся по полю. Она подняла свой меч, готовая сражаться, и направилась к своим братьям. Магни встал и последовал за ней, готовый защитить ее, хоть и не думал, что ей понадобится его помощь.

Хокон резко повернулся лицом к сестре.

— Так же, как если бы он сам держал это оружие, он убил их, — прорычал он. — Ему не было места на этом поле боя, и они мертвы, потому что он не мог постоять за себя.

Магни перевел свое внимание на Агнара и увидел, что мальчик верит в эти слова.

— Нет, Хокон, — сказала Сольвейг тоном, призванным утихомирить бурю. — Наши мать и отец были воинами. Они погибли в бою, и мы все надеемся умереть именно так. Здесь нет ничьей вины.

Битва была тяжелой, но определенно выигранной. Повсюду лежали мертвые, и торжествующие воины оглядывали тела, выискивая своих товарищей и добивая раненых врагов. Тишина после такого большого хаоса, казалось, наполняла воздух странным гулом.

— Это не станет правдой просто потому, что ты так говоришь, сестра. — Хокон сунул меч в ножны и зашагал прочь, к холму. Одновременно Агнар вырвался из хватки Леофрика и побежал: от Хокона, от своей сестры, от тел своих родителей, с поля их победы и их поражения.

— Агнар! — Сольвейг бросилась за ним. Повинуясь инстинкту защитить ее, который всегда владел им, Магни двинулся следом, но рука отца удержала его.

— Оставь их. Опасности нет, и им нужен этот момент. — Он потянул Магни за руку. — Давай позаботимся о Вали и Бренне. Мы отвезем их обратно в Халсгроф и отпустим в гавани, где ждут наши корабли. Это земля, где они оба родились. Пусть они отплывут к богам из того места, где впервые встретились.

Все еще не сводя глаз с Сольвейг и ее брата, Магни кивнул в знак согласия, но взгляда не отвел. Сольвейг догнала Агнара. Как и все дети Вали и Бренны, кроме Хеллы, Агнар был впечатляюще высоким. Он еще не дорос до размеров взрослого мужчины, но ростом был наравне со своей старшей сестрой.

Сольвейг обняла брата за плечи и заговорила с ним с очевидным искренним чувством. Агнар покачал головой и попытался вывернуться, но Сольвейг удержала его и снова повернула лицом к себе.

Магни почувствовал, хотя и не слышал, что сказала Сольвейг. Плечи Агнара поникли, и его тело затряслось от рыданий. Сольвейг обняла его. При виде ее силы, проявленной ради брата, Магни почувствовал, что может отвернуться и последовать за своим отцом.

Его отец подхватил Бренну на руки. Астрид подняла руки своей подруги и сложила их на груди, чтобы они не болтались. Затем Магни и Леофрик подошли к Вали. Требовалось потрудиться, чтобы поднять огромное тело Вали и перенести через поле, через холм и к повозкам.

Но прежде чем они успели поднять его, на них упала тяжелая тень. Магни поднял глаза и увидел по меньшей мере дюжину воинов, окровавленных и усталых, но готовых проводить своего друга, своего вождя и своего героя к месту его упокоения.

Действуя сообща, они осторожно взвалили Вали себе на плечи и начали долгий путь к гавани.

— оОо~

— Сольвейг.

Магни произнес ее имя до того, как подошел слишком близко, чтобы не напугать ее и не оказаться на острие ее клинка. Она была тихой и напряженной с тех пор, как они разбили лагерь и закончили дела. С рассветом они отправятся обратно в Халсгроф и отправят ее родителей к богам.

Она как раз собиралась сесть на свою лошадь, меркурианского жеребца, которого назвала Агги. Но ночь была темной, и на небе виднелся только тонкий изгиб луны. Он положил руку ей на плечо.

— Не уходи.

Ее голова склонилась вперед.

С тех пор как они покинули поле боя, она не плакала. Ее плечи оставались прямыми и сильными, и она заняла место своих родителей в разговорах лидеров. Теперь это место принадлежало ей. Магни знал Сольвейг очень хорошо, но все же мог только догадываться о тяжести ответственности, которую она несла, или о том, как все это могло ее расстраивать. Она была непроницаема с тех пор, как увела Агнара с поля боя и встала с ним рядом у повозки, в которой теперь везли тела их родителей.

Она сосредоточила свое внимание на делах в лагере, на ритуале прощания с родителями, на том, что нужно сделать дальше: отвести корабли из Халсгрофа в Гетланд и встретиться там с Толлаком, теперь, когда большая часть его армии уничтожена. Она сосредоточилась на Агнаре. Она не позволила себе ни минуты покоя, и Магни был уверен, что, когда эта минута настанет, Сольвейг просто рассыплется на части.

Он был уверен, что она собиралась отправиться в лес, чтобы отдаться горю, и не мог отпустить ее одну.

— Магни, пожалуйста.

— Это небезопасно, любовь моя.

Она бросила на него взгляд через плечо.

— Мы убили всех воинов на несколько миль от этого места. Опасности нет.

— Хокон не вернулся. Никто не видел его с тех пор, как он убежал с поля боя.

— Он мой брат. Он никогда не причинит мне вреда.

Когда-то Магни легко бы с ней согласился.

— Он брат и Агнара тоже.

Она развернулась, и Агги слегка шарахнулся в сторону, вскинув голову и заставив свою уздечку звякнуть, как колокольчик.

— Это были ярость и горе, а не злоба. Он мой брат.

Зная, что лучше не настаивать, Магни поднял руку и провел кончиками пальцев по ее щеке. Сольвейг умылась, ее волосы были небрежно заплетены в одну косу, обвивающую голову и спускающуюся по всей длине спины. Пряди выскользнули из косы и ласкали ее лицо — а теперь и его пальцы.

— Тебе не следует оставаться одной.

— Мне нужно побыть одной, Магни. Пожалуйста. Мне нужно.

Он не согласился; Сольвейг терялась в своих мыслях, когда оставалась одна. Но он не стал навязываться ей. Полный беспокойства и печали, Магни кивнул и отступил назад. Она вскочила на Агги прямо так, без седла, и поскакала прочь от лагеря, в сторону леса.

Она всегда убегала в лес.

— оОо~

Магни сидел один у костра. Ночь была глубокой, и большая часть лагеря спала, за исключением воинов, стоявших на страже или патрулировавших местность. Прошло несколько часов, а Сольвейг все еще не вернулась. Как и Хокон. Он не хотел, не мог успокоиться, пока она не вернется в целости и сохранности.

Итак, он сидел один у костра, обнажив меч, и ждал ее.

В лагере стало тихо задолго до того, как люди погрузились в сон. Их победа досталась дорогой ценой, но ни одна смерть не была такой тяжелой, как смерть тех двоих, чьи тела лежали бок о бок в повозке. Их саги были полны историй об Оке Бога и Грозовом Волке: об их великой чести, их свирепой доблести, их божественной силе и пламенной страсти друг к другу, к своим детям и к своему народу. Их смерть была великим событием, даже более великим, чем победа над Толлаком, который потерпел сокрушительное поражение, хотя, возможно, еще не знал об этом.

Весь лагерь оплакивал потерю своих героев. И все же в тот вечер Магни услышал историю битвы, рассказанную у костра. О жертве Ока Бога ради своего сына. О диком горе Грозового Волка и потусторонней силе его последней битвы, в которой он сразил сотню врагов, прежде чем копье пронзило его и без того разбитое сердце.