— Не сильно Леон тебя толкнул? — неожиданно для всех поинтересовалась Марла, глядя на Антона.
Тот засуетился и пытался как-то сгладить атмосферу, увидев Марлу с совершенно другой стороны.
— Да нет … Нет, конечно… Я был пьян и без его помощи бы свалился…
Марла оставила сигарету в зубах, а сама открыла бутылку рома и запила дым плотным глотком.
— Что это с ним было? — спросила осторожно Маша.
— Посттравматический синдром, — пояснила тяжелым голосом Марла. — Воспоминания о военных действиях, утратах, насилии заполняют постепенно его сосуд и в самые непредвиденные момент все зло выходит наружу. Проблема в том, что здоровый человек с этим справляется и контролирует порывы. Но его жестокое прошлое надломило сосуд и теперь он не может бороться со своими флэшбеками и навязчивыми мыслями внутри. Он срывается и причиняет зло и боль, но потом осознает, что натворил, и обращает всю силу на самоистязание.
Настала пауза, в которой страх сменился жалостью.
— Но ведь ты же помогла ему…
— Я помогла вам, — корректировала Марла. — Помогла ему сдержаться и не совершить преступление. Но я не помогла ему, ибо потом все накопившееся зло обратиться против него. Мне удается его уберечь от поглощающей тьмы, но не всегда это получается. Именно поэтому он держится за меня. Без меня он бы пропал. Либо совершил бы непростительное, либо наложил бы на себя руки. Мы как панацея от душевных незаживающих ран другого…
Клубы дыма изо рта.
— Все мы друг от друга что-то берем и, любя, отдаем в ответ. Но разница в том, что только наши внутренние демоны и травмы с нами прочно навсегда. И если мы найдем того человека, который поможет, то мы уже с ним никогда не расстанемся.
Искренность из уст Марлы звучала намного эффектнее, чем от любого другого человека. Она не любила слабость, но оставалась живой внутри. Маша, Кирилл, Антон все прекрасно понимали. Ведь они тоже были заложниками тех же закономерностей и того же человеческого устройства. Истина приходила после боли, но она и помогала излечить эту боль другого существа. В ином случае эта истина не нужна.
Они продолжали всматриваться в темную завораживающую морскую пустошь, насыщенную историями миллионов судеб. На этом месте любовалось много глаз, много сердец страдало и много умов несмотря ни на что решалось продолжать свой тяжелый непредсказуемый путь.
— Ему повезло, что ты у него есть, — сказала Маша.
— Конечно повезло, — подтвердила Марла. — Кто бы его еще так трахал!
Все засмеялись, радуясь ее естественной реакции. Юмором и грязью она боролась с отрицательной стороной жизни. И не важен был способ, важным оставалась лишь способность бороться.
— Настало время прощаться, детишки! — отрезала она, проявляя еще одну характерную черту. — Тут нашим дорогам предстоит разойтись…
Каждый испытывал тоску на душе, но и разумом понимал, что этот момент неотвратим и когда-нибудь бы все равно наступил. Кирилл подался первым в прощальные объятия.
— Снова самый первый лезешь обниматься, — посмеялась Марла.
— Решил повторить нашу первую встречу, — с ностальгией вспомнил парень.
— В тот день твоя башка сгенерировала идею, которая нам подарила свободу…
Маша направилась прощаться следом. Первоначальное отвращение исчезло, этот человек представлял собой совершенно иное внутри, нежели снаружи.
— Иди ко мне, моя дорогая! — прижала ее к себе Марла. — Я понимаю Кирилла как мужик, а тебя понимаю как женщина и скажу одно: глядя на вас, я теку и у меня стоит одновременно! А значит, всему миру пизда!
Маша с Кириллом смущено засмеялись. Завершать прощание направился Антон.
— Ну что, пупсик, пока Леон спит, отсосешь напоследок? — тут они оба заржали и крепко по-дружески обнялись.
— Я буду вспоминать твои шутки, — грустно признался Антон.
— Да хоть дрочи на меня каждый день…
Ребята смеялись, пока Марла выгружала их походные рюкзаки.
— Волна сейчас хорошая, поэтому вам не составит труда нанять судно, — ответственно дала напутствие Марла, — А все величие океана уже узрите на самом острове… Главное там не пейте из чужих стаканов и предохраняйтесь во время оргии!
— А ты попрощайся с Леоном за нас, когда он очнется, — наказала Маша.
— Да он только обрадуется, что избавились от вас. Теперь я только ему одному буду принадлежать…
Марла достала пачку денег и кинула в руки Кириллу.
— Держите! На осуществление мечты!
— Спасибо! — ребята не могли поверить глазам. Непроизвольно выступили слезы. Маша не выдержала и уткнулась лицом в плечо Кирилла.
Марла вновь вернула себе независимый вид и уселась в очках и шубе в машину. Выглянув напоследок из окна, она сказала:
— Никогда не печальтесь! Во-первых, от этого член не стоит! А во-вторых, пускай не долгое время, но мы скрасили жизнь друг другу, а это самое лучшее, что мы можем совершить! Чао, амигос…
Не успели они произнести прощание в ответ, как Марла и Леон умчали на машине навсегда. Какая-то пустота осталась внутри. Наверное, так происходит всегда, когда судьба отрывает от тебя неосознанно важную часть.
Троица путешественников осталась в одиночестве. Вновь посреди неизвестного пространства. Вновь с равнозначной привязанностью к миру и ориентиром на дальнюю дорогу. Назад пути не было и мысли о нем не возникало. Порой останавливаешься и говоришь: «Ну все, хватит, пора домой», но в данном случае, когда останавливаешься, говоришь: «Ну все, на сегодня это мой новый дом».
Антон, Кирилл и Маша еще минуту прощались с дорогими друзьями, разглядывая закоулок, за которым те скрылись. Их больше не будет ни там, ни на набережной, они уехали навсегда. Сентиментальность подступала и душила сердце, темная доисторическая ночь тому способствовала. Ветер жизненной истины дул в лицо с океана, погружая душевный мир в преломляющую тишину.
Кирилл достал сигареты и угостил товарищей. Табачный дым собирался в одно целое облако, но затем молниеносно развеивался над океаном туманом. Молча передвигая косолапо ногами под тяжестью походных рюкзаков, кочевники направились в сторону городского пляжа. Улица пустовала, в окнах домов повсюду был выключен свет, городок будто вымер. Шарканье обувью было единственным источником эха. Проход к побережью оказался открытым.
Ребята спустились по каменной лестнице, напоминающей своей архитектурой сказочный путь в древнее королевство. Под ногами ощущался мягкий песок. Сняв обувь, стопы жадно укутались в нежную обволакивающую субстанцию. Океан с того ракурса выглядел черной бездной, распознаваемой лишь по шуму расшибающихся на брызги и пену волн, но стоило глазам привыкнуть, и вот уже снова проявлялись в сплошной гамме слабые огоньки кораблей. Долгожданная цель вне зависимости от настроения вселяла неописуемые эмоции. Стихия страстно манила, но и одновременно пугающе отталкивала. Океан был живой формой, неподвластной пониманию человека. Самыми различными способами он притягивал и сводил с ума, но так или иначе влюблял в себя раз и навсегда.
Ребята брели по песку вдоль курортной зоны, не отрывая завороженных глаз, затем машинально остановились у ряда шезлонгов и скинули рюкзаки с плеч. Есть ли в округе охрана, никого не волновало. Подсознание из-за постоянного наплыва внезапных трудностей и проблем выработало иммунитет.
Кирилл отпил из бутылки вино и начал резко раздеваться.
— Я очень боюсь плавать, — заверил он с возбужденной улыбкой, — Но сейчас я хочу это сделать! Этот парень будто напрашивается! — ткнул он пальцем в сторону океана.
Антон с Машей усмехнулись и продолжили пристально наблюдать за смельчаком. Вот уже на лежаке валяется куча грязных вещей, а сам Кирилл красуется в одних трусах и с безумием смотрит на волны.
— Если меня унесет, передайте Магелланцам, что я пытался! — изрек он напоследок и рванул к океану.
Белый песок разлетался в стороны и под фонарным освещением походил на золотую пыль. Раздался чужеродный плеск воды и силуэт ныряльщика исчез в морской пучине. Спустя мгновение шум волн нарушил радостный вопль, исходящий от лохматой кочерыжки, которую катали на себе по очереди волны. Кирилл пытался добраться дальше, но стихийная мощь подхватывала и настырно прибивала его к берегу. Парню было забавно, и он кричал от восторга, подобно ребенку. Маша смотрела с интригой за его игрой, затем махнула рукой и вскочила с места.
