— Я пойду искупаюсь, — оповестил всех Антон.

— Дорогуша, вода может быть холодная. Нам завтра не хочется останавливаться каждые пять минут из-за твоей отмороженной пипирки…, — промяукала Марла.

— Я с собой бурбон возьму.

— А вот это уже по-нашему.

Скинув с себя одежду и прихватив бутылку, высокая фигура, олицетворявшая гармонию и волю, направилась к озеру. Каждый шаг Антон делал с вожделением. Новые земли с его телом соединялись в единое целое. Каждый участок земли, каждая травинка, каждый листочек становился родным. Под воздействием чувств парень расплылся в улыбке и, набрав побольше воздуха в легкие, нырнул в воду. Его тело обдало чистотой и свежестью. Он проплыл под водой некоторое расстояние, а добравшись до глубины, развернулся лицом к поверхности воды и открыл глаза. Мутное мрачное пространство все-таки завершалось светом. Фары сияли, а значит где-то там на берегу его ждут друзья. Преисполненный насыщением парень вынырнул на поверхность.

— А вот тут ты, Марла, ошиблась! Водичка самая что ни на есть теплая!

— Конечно, сколько в нее днем детей написало…

Антон засмеялся, подобрал бутылку и поплыл на спине к центру озера, отхлебывая напиток и пуская круги по воде.

Маша поскребла пальцем ладонь Кирилла. Он повернулся к ней.

— Я хочу к цветам…

— Пойдем сходим.

Девушка улыбнулась и встала. Марла танцевала в той же манере под любимую музыку, Леон периодически сонливо клевал носом, но продолжал бороться с усталостью и держать пост.

— Мы ненадолго, — предупредил Кирилл.

— Можете и надолго, — кинула Марла, — получайте удовольствие…

Парень с девушкой захихикали после очередного пошловатого намека их нового друга и ушли во мрак. Глаза перешли на ночной режим и в проблесках сгущавшихся сумерек определяли дорогу. Их ноги ступали медленно, тишина сохранялась по обоюдному негласному согласию. Но когда музыка осталась позади, Маша спросила:

— Ты счастлив?

— Да, — улыбнулся Кирилл.

— Это что, значит, мы делаем все правильно?

— Конечно. А ты счастлива?

— Еще бы.

— Значит и я выполнил уговор.

— Перевыполнил план.

— Я не специально… Знаешь, — признался парень, — казалось бы такой интенсивный и рискованный поток событий может со стороны напугать, но я будто им начал жить. Я не помню, что было вчера. Я не знаю, что будет завтра. Водоворот кружит словно на детских каруселях, где ты лишь доверяешь механизму и отбрасываешь полностью страх. Я готов идти за тобой куда угодно. Если ты мне скажешь рвануть через весь мир, то я не задумываясь уже это и сделаю…

— А я так и скажу, — игриво захлопала ресницами Маша. — Мы отправимся с тобой в кругосветное путешествие и будем так наматывать круги, пока голова не закружится…

— А потом свалимся на пол и будем кайфовать от переворотов в глазах!

— Точно!

Они оба посмеялись, не отпуская рук. Но Маша прервалась неожиданно первой, она опустила голову и резко задумалась обеспокоено о чем-то своем. Кирилл заметил напряжение и спросил:

— Что случилось?

Маша подбирала слова и тянула паузу, но потом все же дала выход волнению.

— Я не могу вспомнить, что было во время побега из лагеря… Помню только, как мы выбежали из здания, а потом провал… Дальше только сцена возле машины с ребятами… Раньше такого не было… Я помнила все, что происходило до и после припадка… А сейчас…

У парня в голове всплыли воспоминания того момента. Отчетливые картины истекающего кровью трупа охранника и наполненные невменяемой яростью глаза девушки с пистолетом в руках. Он помнил, как Маша не признала его сразу и отстранилась. Помнил, как она бежала за ним с опустошенным потерянным лицом. Он это помнил, но ни за что на свете не сказал бы ей.

— Что случилось тогда, Кирилл? — жалобно настаивала она. — Скажи правду…

— Мы убежали. Я получил травму еще во время драки в самом здании, а потом… Потом мы просто скрылись.

Маша долгое время сканировала его беспомощным взглядом, а потом не выдержала. По ее щекам побежали слезы, она отвернулась. Подсознательно она будто догадывалась, что могло произойти и что это может означать. Амнезия окутывала туманом реальность, но аура становилась все четче и правдивее.

Кирилл потянул девушку к себе и прижал крепко к груди.

— Что бы ни произошло, это все понарошку. Все наши проблемы, ошибки, подвиги, сомнения, разочарования и надежды — все понарошку. Мы полностью освобождены от серьезности воздействия мира и внешних реалий. Что бы с нами ни произошло — все понарошку.

Маша вытерла глаза и посмотрела на парня.

— Но что-то должно же остаться реальным?

— Только то, что мы сами захотим.

Она пораженно глядела на него, а затем тяжело задышала и поцеловала его. Он откликнулся на ее поцелуй. Аромат табака и ванили затмился летней благоухающей ночью среди цветов.

— Если мы не займемся этим здесь среди цветущей лаванды, то я себе не прощу, — девушка молниеносно переменилась в настроении. Обессиленная печаль обратилась в кокетливую радостную игривость. Кирилл от неожиданности растерялся, но Маша настойчиво тянула его к себе. Их тела скрылись среди цветов, лепестки которых ветер бил об их кожу. Шелестела листва на деревьях, издали доносилась музыка, кометы проносились в космосе, а парочке влюбленных об этом было невдомек.

…

Антон распрощался с озером и довольный купанием вернулся к костру, жар которого так просил организм. Леон задремал в той же позе, что и сидел весь вечер. Марла хлестала бурбон, но, увидев вернувшегося Антона, прекратила пьяные танцы и, закинув сигарету в рот, с прищуренным взглядом направилась к нему. Она уселась на бревно рядом с парнем и, наклонившись, подожгла папиросу от пламени. Антон продолжал наблюдать за огненными языками и молча созидать мгновение. Марла ему не мешала, он, наоборот, был рад компании, с кем можно разделить охватившее его чувство.

— Знаешь, — после долгой тишины пьяным языком промямлила Марла, — я понимаю, почему человек несовершенный и так много делает плохого. Все потому, что он еще пытается стать лучше. Для себя, для других… С помощью своих отравленных понятий и ориентиров. Если бы он не пытался что-то изменить или исправить, то уже давно стал бы святым. Если бы человек принял то, что он есть, то пришел к искомому покою и счастью… Любая страсть, потребность и желание скрывает за собой комплекс и травму. Вот если бы меня любили в детстве, то я бы не стремилась к власти, признанию и всеобщему вниманию. Если бы моя семья была богатой, то плевала бы я сейчас на деньги и весь напускной пафос. Если бы мою изначальную личность не подавляли, то мне не пришлось бы придумывать новую. Я бы был собой… Как ты кайфовал бы от жучков и листочков, и любил весь мир вокруг. Все успешные люди ищут неосознанно то, что раньше недополучили. Они несчастны. Но за ними эволюция. Никто из них не виноват, что таким получился. В эволюции нет плохих и хороших, есть те, кто выжил и адаптировался. Если мы тут, значит угождаем ей. Значит так надо…

Антон слушал искреннюю исповедь Марлы и осознавал, насколько она сильна.

— Бля-я-ядское страдание — двигатель человеческого процесса. Принятие — наша единственная возможность на счастье. Когда все потеряет значение, особенно личные внутренние противостояния, тогда мир станет понятным и прекрасным. Но тогда станет слишком скучно. Это будет уже не человек. Вот поэтому… Поэтому…

— Себя, людей и мир надо любить такими, какие они есть, — пошел навстречу Антон.

— Звучит по-пидорски, но да, — сплюнула Марла, покачиваясь на бревне. — Я вообще хотела извиниться перед тобой за свои ублюдские шуточки, но соси ху-уй. Давай лучше падающие звезды считать…

Антон засмеялся во весь голос. Из всех возможных реакций Марлы, лучшей была именно эта. И другого бы ни он, никто другой не пожелал бы.

— А кто насчитает полтинник быстрее всех, тот голышом слетит на тарзанке в озеро с криком: «Я — дырявый петух». По рукам?

— Ха-ха. Смотри только не засни, а то я ведь точно выиграю.