В конце концов, я действительно обнаружила нечто важное.

Наблюдая каждую ночь за изменениями, я наконец-то заметила, что передний узор движется! Что вы на это скажите? А женщина позади него дрожит от нетерпения!

Иногда мне кажется, что позади узора много женщин, а иногда там только одна, и она быстро ползает вокруг меня. От ее перемещений сотрясается мебель. На светлых полосах она держится спокойно, но там, где есть тень, она хватается за решетку рисунка и сильно трясет ее.

Она все время хочет вылезти. Но никто не может вылезти из рисунка. Он всех подавляет. Вот почему на нем так много голов. Если бы их можно было закрасить или убрать, рисунок выглядел бы вполне нормальным.

Мне кажется, женщина днем выходит! И скажу вам по секрету — я видела ее! Да, я заметила ее из окна.

Это та самая женщина, у меня нет никаких сомнений. Она ползает по земле, а большинство женщин днем не ползает. Я видела ее на длинной тенистой аллее, где она ползала из стороны в сторону. Потом я видела ее в темных, увитых лозой беседках. Она исползала весь наш парк!

Я видела ее на дорожке под деревьями. Она рыскала, как собака, а когда мимо проезжали машины, женщина пряталась за кустами ежевики. И я ее не виню. Наверное, очень унизительно ползать днем! Я всегда запираю дверь, когда ползаю днем. Я не могу ползать по ночам, потому что Джон может заподозрить плохое.

Джон теперь очень подозрительный! Я не хочу его раздражать. Как было бы здорово, если бы он перешел в другую комнату! Кроме того, я не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня ночью.

Я часто мучаюсь вопросом, а будет ли ее видно изо всех окон сразу. Но как бы то ни было, я все равно могу следить за ней только из одного окна. И хотя я всегда вижу ее, она уползает быстрее, чем я могу уследить. Иногда я замечала, как она переползает открытое пространство — быстро, словно тень от облаков при сильном ветре.

Если бы только этот верхний узор отделить от нижнего! Мало-помалу я стараюсь это сделать. Мне удалось обнаружить еще одну забавную штуку, но на этот раз я лучше промолчу. Нельзя так сильно доверяться людям.

Осталось только два дня, и мне кажется, Джон начинает что-то замечать. Мне не нравится смотреть ему в глаза. Я слышала, как он задавал Дженни кучу профессиональных вопросов о моем поведении. Она так хорошо обо мне отзывалась. Она сказала, что я много сплю в дневное время.

Джон знает, что я плохо сплю по ночам. Он и мне задавал вопросы, притворяясь милым и любезным. Как будто я не вижу его насквозь! Но меня не удивляет его поведение — он три месяца спал в окружении этих обоев. Я уверена, что они повлияли и на Джона и на Дженни.

Ура! Это последний день, и все! Джон остался на ночь в городе и не вернется до вечера. Дженни хотела спать со мной — вот же проныра! Но я сказала ей, что если останусь одна, то лучше отдохну. Хотя понятно, что ночью я была не одна. Вскоре засияла луна, и эта женщина начала ползать и раскачивать узор. Я встала и побежала ей на помощь.

Я толкала, а она трясла. Я дергала, а она трясла, и до утра мы содрали несколько ярдов обоев. Ободранные полосы поднимались выше моей головы и тянулись до середины комнаты. Но потом взошло солнце, и этот ужасный узор начал смеяться надо мной. Я решила покончить с ним сегодня же!

Мы должны уехать завтра утром. Они снесли всю мебель вниз, расставив вещи по своим местам. Дженни очень удивилась, увидев стены. Но я весело сказала ей, что просто должна была содрать эту мерзость. Она засмеялась и сказала, что не додумалась бы до такого — мол, охота было тратить силы.

Как она себя выдала на этот раз!

Но пока я здесь, ни один человек не прикоснется к этим обоям! Ни один живой человек!

Она пыталась выставить меня из комнаты — это было очевидно! Но я сказала, что сейчас так тихо и пусто кругом; что мне очень хочется лечь и поспать. Я попросила ее не будить меня к обеду — что, мол, сама позову ее, когда проснусь.

Ей пришлось уйти. Прислуга тоже ушла, и все ушли, и никого не осталось, кроме огромной кровати, прибитой к полу, и парусинового матраца на ней. Этой ночью мы должны были спать внизу, а на утро Джон заказал нам катер.

Я так рада, что комната снова опустела. Как же те детки были напуганы! Их кровать оказалась просто изгрызенной! Но мне нужно продолжить свою работу.

Я закрыла дверь и выбросила ключ на дорожку перед домом — боялась, что кто-нибудь войдет сюда до приезда Джона. Я хотела удивить его. Вчера мне удалось стащить веревку и спрятать ее в углублении над дверью — чтобы не заметила Дженни. Если женщина вылезет из рисунка и попытается уйти, я свяжу ее!

Но я забыла, что до веревки без стула не добраться. А кровать не двигалась. Я пыталась ее поднимать и толкать, пока не ушибла ногу. Это настолько рассердило меня, что я даже отгрызла кусок дерева от ее угла. И тут разболелся зуб! Я стала сдирать обои там, где могла достать. Их приклеили ужасно прочно, и рисунок просто наслаждался этим! Все его опущенные головы, вытаращенные глаза и мельтешащие грибы просто визжали от хохота!

А я так расстроилась, что была готова на все. Самым лучшим вариантом казался прыжок из окна, но решетки были приколочены намертво.

Нет, я не должна так поступать. Конечно, не должна. Я знаю, что подобный шаг будет неверно понят Джоном.

Мне даже не хотелось смотреть на окна — там так много этих ползающих женщин, и они так быстро перемещаются. Неужели все они вылезли из обоев? Я свяжу одну из них моей запрятанной веревкой. Ей от меня не уползти на длинные аллеи!

Мне кажется, я должна вернуться за этот узор, когда наступит ночь. Хотя, наверное, сделать это будет трудно. А все-таки приятно выходить в такую большую комнату и ползать вокруг, как хочется!

Я не желаю выходить наружу. Не желаю, пусть даже Дженни и просит меня об этом. Снаружи ты ползаешь по земле, и там все зеленое, а не желтое. А здесь я могу ползать прямо по полу, и мое плечо мягко трется о длинную полосу вокруг стены. Поэтому я никогда не собьюсь с пути.

Кажется, к двери подошел Джон!

И не пытайся, молодой человек, тебе не открыть ее!

Как он кричит и стучит!

Стыдно ломать такую красивую дверь!

— Джон, милый, — отозвалась я, — ключ внизу на ступеньках под листом подорожника.

Он молчал несколько секунд, потом ответил — тоже очень тихо:

— Открой дверь, моя дорогая.

— Не могу, — прокричала я. — Ключ внизу у передней двери под листом подорожника!

Я повторяла это опять и опять, очень мягко и медленно. Я повторяла это так часто, что он ушел, нашел ключ, поднялся наверх и вошел в комнату. Джон резко остановился на пороге.

— Что происходит? — крикнул он. — Ради Бога, что ты делаешь?

Я продолжала ползти и лишь взглянула на него через плечо. Мне удалось прошептать:

— Я вылезла! Вопреки тебе и Дженни! И я содрала почти все обои, так что вы не сможете засадить меня туда обратно!

Но почему он упал в обморок? Этот странный мужчина лежал прямо у стены на моем пути, и поэтому мне каждый раз приходилось переползать через него! Переползать..