Отрываясь от Лайла на горючем из яростного сопротивления, она ликует, наслаждаясь тем, как хрупкое тело на изломе возможностей борется. Борется и рвется вперед за полкруга до окончания.

Но, как и все вокруг, ее тело – предатель.

На вираже круга нога предательски подгибается, и вся физика тела, выстроенная Адрией на грани своих возможностей, рушится. Вся динамика теряется в секунду, и баланс рассыпается как песчаный замок. Адрия летит на землю, успевая лишь прикрыть лицо ладонями.

Все обрывается. Все старания, напряжение в мышцах, зверская отдача – вся сила уходит в то, чтобы топорно врезаться в прорезиненную дорожку, пролетев вперед несколько метров. Застыть в оглушающей тишине. На секунду, две, три, пока агрессивная вспышка боли не обдаст жаром половину тела, обрываясь пульсирующей ломотой в лодыжке.

Адрия переводит влажный от боли взгляд на свою ногу. Спортивные брюки исцарапаны мелкой резиновой крошкой, но они спасают ее от ободранных коленей. Ободранных, как локоть – мелкая кровяная сетка покрывает руку от запястья до локтевого сустава. Но основная боль сосредоточена в лодыжке – в правой ноге, которая подводит ее, стоит Адрии только поверить, что она выиграет.

И она проигрывает.

Лайл склоняется над ней хмурой тенью, рассматривая ногу и последствия падения. Дыхание его такое же сбитое, судорожное, как и у нее. Но по тому, что Мартин оказывается рядом слишком быстро, Адрия догадывается, что финишную черту он так и не пересекает, хоть ему и требуется несколько секунд, чтобы осознать произошедшее.

Затем ему требуется чуть больше времени, чтобы подобрать слова утешения. Которые ей, впрочем, не нужны.

Но Лайл пытается:

– Черт, Роудс, ты в порядке? – Голос звучит встревоженно, только Адрии не до него. Она закусывает губу и прячет взгляд, чтобы сдержать тихий скулеж от боли, заключенной внутри ее тела.

По выражению лица Адрии вполне понятно, что она не в порядке.

– Главное, чтобы не перелом, – вмиг Мартин становится серьезнее, деловито наклоняясь к ее правой ноге. – Но на перелом не похоже, можешь пошевелить ногой?

Адрия хочет спросить в ответ, может ли Лайл заткнуться, но по неведомым для себя причинам двигает лодыжкой, ловя его утешающий взгляд.

– Все в порядке, жить будешь. – Мартин обводит ее придирчивым взглядом с головы до пят, чтобы оценить остальные последствия. В иной ситуации Адри бы расценила этот взгляд как наглость, но сейчас за болью она не находит в себе сил для сопротивления. – Здорово ты приложилась.

– Ага, – выдавливает Адрия, чувствуя, как пульсирует в ноге жар.

– Знаешь, любая девчонка на твоем месте разревелась бы, – Лайл пытается ободряюще улыбнуться. – Любая девчонка вряд ли согласилась бы соревноваться со мной. Но ты не любая девчонка, да?

Мартин подмигивает и кладет руку ей на спину. Движение, от которого Адри вздрагивает и выпускает шипы:

– Эй, какого черта?

Лайл отдергивает руку, но не отстраняется:

– Такого, что тебе надо в медпункт, – невозмутимо отвечает он и кратко кивает на ее ногу. – Выдадут тебе лед, охладить твой пыл.

– Пошел ты! – шипит Адрия, отодвигаясь от него и разворачиваясь в другую сторону.

Ей не нужна чья-то помощь. Тем более помощь Мартина Лайла.

Мартин не вмешивается, складывая руки на груди и наблюдая за тем, как Адрия корчится, пытаясь встать. Но его терпение быстро кончается, как и силы Адри. Однако это не мешает ей гневно зарычать на Лайла, когда тот протягивает руку:

– Отойди.

– Ты и шагу не ступишь сейчас.

– Разберусь.

Мартин глубоко вздыхает, склоняя голову и упирая руки в бока.

– Знаешь, я бы и рад тебя тут кинуть, но тренер за такое оторвет мне голову. Смекаешь?

– Это не мои проблемы, Лайл.

Он усмехается:

– Где тебя такую упертую вырастили? Мне казалось, что проблемы как раз у тебя.

Адрия не успевает ответить и лишь ахает от возмущения, когда Мартин, подхватив под руки, подтягивает ее наверх.

– Если будешь брыкаться, свалишься снова.

Роудс сопротивляется выражением лица, злобным рычанием, но с помощью Лайла оказывается на здоровой ноге. Кратко решая, опираться ли на него дальше или нет, она заключает, что без него, к своему собственному сожалению, точно рухнет обратно. Нога ноет и пульсирует от боли, и, попробовав наступить на нее, Адри тотчас отшатывается на здоровую.

– Вот видишь, я умею помогать, – ехидная ухмылка с лица Мартина никак не пропадает и лишь усугубляет безысходность положения. Адрии требуется несколько долгих секунд, чтобы с этим смириться.

Если ненавидящий, презрительный тон можно назвать смирением:

– Где этот твой медпункт?

– А, все-таки охладим пыл.

Несмотря на боль, Адрия изворачивается, чтобы пихнуть его острым локтем в бок.

– Веди.

В медпункте медсестра обрабатывает Адрии руку и щепетильно осматривает ногу со всех сторон, а затем с радушной улыбкой заявляет, что ничего страшного не случилось. Протянув Роудс холодный компресс, она оборачивается к Лайлу:

– Повезло, что не растяжение связок, да, Мартин?

Парень молчаливо кивает, облокотившись на белоснежную стену.

Медсестра порхает по кабинету в поисках эластичного бинта, не переставая говорить:

– Два растяжения за месяц – это перебор, Лайл. Появишься с растяжением еще раз – пойду к твоему тренеру и попрошу, чтобы тебя отстранили от тренировок. Ты себя не бережешь.

Адрия переводит взгляд на Мартина, а тот закатывает глаза и хмурится. В это краткое мгновение, в раздражительности по поводу чужих нотаций, она узнает в нем себя – то же недовольство, та же отстраненность. Только ему хватает ума не спорить с медсестрой вслух.

Та, наконец отыскав бинт, принимается фиксировать ногу Адрии. Роудс вздрагивает от болезненного прикосновения, но быстро вспоминает, что не должна выдавать свою боль. Поджимая губы, она медленно выдыхает через нос. Глядя в сторону, ловит на себе изучающий взгляд Лайла. Не наглый, оценивающий или плотоядный, как привыкла. Какой-то другой взгляд.

Медсестра резко поднимается, чем заставляет их обоих взглянуть на нее:

– Ну а теперь позвоним твоим родителям.

Адри почти подскакивает на месте, подаваясь вперед:

– Не надо родителям!

– Милая, таков регламент. Если что-то случилось, мы должны сообщить родителям.

Наспех подбирая слова, Роудс беспомощно смотрит на женщину, которая уже направляется к компьютеру.

– Не надо! – вырывается раздраженный вскрик.

Мартин смотрит на нее с интересом.

Он вмешивается спустя пару секунд, когда медсестра, дернув плечами, готовится зачитать лекцию о том, что так положено по протоколу.

– Мисс Льюис, – Лайл отлипает от стены, выступая вперед. – Вы же сами сказали, что ничего страшного?

Приближаясь, он склоняется над женщиной, и Адрия уже не видит его лица, но слышит, как серьезно звучит его голос, а стальные нотки впиваются в слух, задевая нервы:

– Вы ведь не звонили моим предкам, так в чем проблема?

Медсестра поджимает губы:

– Лайл, это другое. Твой отец – уважаемый человек, и мы знаем, что не стоит беспокоить его зря. Это же тренировка.

– Это тоже тренировка. – Мартин кивает в сторону Роудс, на долю секунды встречаясь с ней взглядом.

Адрия молчит, хмуро вникая в происходящее.

– Мартин, – женщина качает головой и берется за компьютерную мышку. – Так не положено. Родители юной леди должны забрать ее. Не ковылять же ей домой одной!

– Отец все равно не приедет, он в другом штате, – огрызается Адрия, порядком раздражаясь от происходящего. Разве не хватило ей сегодня унижений? Теперь еще нужно доказывать чересчур заботливой улыбчивой женщине, что она не хочет видеть своего отца. Понижая голос, она бурчит себе под нос: – Он бы не приехал в любом случае.

– Милая, но кто тебя довезет?

Адрия знает, что произойдет дальше. Все случится, как в дурацких фильмах по телевизору, – Мартин Лайл предложит свою помощь, и в этой тупой неловкой ситуации Роудс почувствует себя еще более тупо и неловко.