Леди Лавингтон встала.

— Мистер Холмс, это непорядочно, — холодно произнесла она. — Вы пытаетесь заставить меня участвовать в осуждении моего мужа! Он невиновен, повторяю вам!

— Я тоже в этом уверен. Именно поэтому я умоляю вас успокоиться и ответить на мои вопросы. Насколько я понял, этот щеголь Дэлси был в прошлом близким другом вашего мужа?

Леди Лавингтон уставилась на Холмса и вдруг принялась хохотать. Она смеялась от всей души, и все же в ее веселье звучала некая нотка, смутившая меня как врача.

— Друг? — наконец воскликнула она. — Да он недостоин был чистить башмаки моего мужа!

— Мне очень приятно слышать это. Но, наверное, я вправе предположить, что оба эти человека принадлежали к одному кругу, встречались во время светских сезонов в Лондоне и, возможно, хотя вы могли и не знать этого, у них имелись какие-то общие интересы… ну, спортивные, скажем? Когда ваш муж впервые представил вам полковника Дэлси?

— Вы самым прискорбным образом ошибаетесь в своих предположениях! Я знала полковника Дэлси задолго до замужества. И именно я познакомила его с моим мужем. Щеголь Дэлси был человеком абсолютно светским: честолюбивым, мирским, безжалостным, но невероятно обаятельным. Какие общие интересы могут быть у подобного человека с немножко грубоватым, но предельно честным лордом, чьи интересы полностью лежат в границах земель его предков?

— Любовь женщины, — мягко произнес Холмс.

Глаза леди Лавингтон широко распахнулись. Потом, резко опустив на лицо вуаль, она бросилась вон из гостиной.

Довольно долго Холмс молча курил — нахмурившись, сосредоточенно глядя на огонь. Выражение лица моего друга говорило мне о том, что он близок к окончательному выводу. Затем он достал из кармана измятый листок бумаги.

— Совсем недавно, Уотсон, вы спросили, нашел ли я решение загадки. В определенном смысле, друг мой, да, нашел. Послушайте внимательно главное свидетельство, которое я вам сейчас прочту. Это из Мэйдстоунских хроник.

— Я весь внимание.

— Я немного изменил текст, переписал его на понятном современном английском. Оригинал составлен в 1485 году, когда дом Ланкастеров одержал окончательную победу над домом Йорков.

«И так случилось, что на поле Босворта сэр Джон Лавингтон взял в плен двух рыцарей и сквайра и привез их с собой в Лавингтон-корт. Он не желал получать выкуп за тех, кто поднимал знамя за дом Йорков.

И в тот вечер, после того как сэр Джон отужинал, пленников подвели к его столу и предложили Выбор. Один рыцарь, бывший кровным родственником сэра Джона, выпил со стороны Жизни и был отпущен без выкупа. А другой рыцарь и сквайр выпили со стороны Смерти. И умерли они не по-христиански, без покаяния, и потом люди долго говорили об „Удаче Лавингтонов”»…

Холмс закончил чтение этого странного документа, и какое-то время мы сидели молча, а ветер хлестал по окнам и громко завывал в древнем камине…

— Холмс, — заговорил наконец я, — мне чудится во всем этом нечто ужасное. Однако какая может быть связь между убийством распутного игрока и насилием, происшедшим после битвы, свершившейся четыре сотни лет назад? Лишь комната в замке осталась той же самой, а остальное…

— Как раз это, Уотсон, и есть второе важное открытие.

— А первое?

— Мы найдем его в Лавингтон-корте. Черный баронет, Уотсон! Разве тут нельзя предположить шантаж?

— Вы хотите сказать, что сэра Реджиналда шантажировали?

Мой друг не обратил ни малейшего внимания на вопрос.

— Я пообещал Грегсону, что встречусь с ним у Лавингтона. Вы согласны составить мне компанию?

— Что вы задумали? Нечасто вы бываете таким мрачным.

— Уже темнеет, — сказал Шерлок Холмс — Кинжал, поразивший полковника Дэлси, не должен больше никому причинить вреда.

Вечер был ужасным, со штормовым ветром, с настоящей бурей. Когда мы в сумерках подходили к старому замку, воздух наполнял треск ветвей, и я ощутил прикосновение холодного листка к щеке. Лавингтон-корт выглядел таким же темным и мрачным, как низина, в которой он располагался, но вот Гиллингз открыл перед нами двери, и мы увидели, что со стороны банкетного зала льется яркий свет.

— Инспектор Грегсон уже спрашивал о вас, сэр, — доложил дворецкий, забирая нашу верхнюю одежду.

Мы поспешили в зал. Грегсон, выглядевший заметно возбужденным, шагал взад-вперед возле длинного стола. При этом инспектор постоянно поглядывал то на пустой теперь стул, то на огромную чашу.

— Слава Богу, наконец-то вы пришли, мистер Холмс, — закричал он. — Сэр Реджиналд говорил правду! Я ему не верил, но он и в самом деле невиновен! Бассетт откопал тут парочку фермеров, которые встретили сэра по пути с рыбалки, около половины одиннадцатого вчера утром. Но почему же он не сказал сразу, что видел их?!

Странный свет вспыхнул в глазах Холмса, когда он посмотрел на Грегсона.

— Есть же такие люди… — пробормотал мой друг.

— Вы все время это знали?

— Я не знал, что есть свидетели. Но я надеялся, что вы их найдете, поскольку сам уже убедился в невиновности сэра Лавингтона.

— Но нам приходится вернуться к тому, с чего мы начали!

— Едва ли. А вы не подумывали о том, Грегсон, чтобы воссоздать картину преступления — по французской методе?

— Что вы имеете в виду?

Холмс направился к дальнему концу стола, на котором все еще сохранялись следы недавней трагедии.

— Давайте предположим, что я — полковник Дэлси, высокий человек, стоящий вот здесь. Я готов выпить с кем-то, кто намеревается убить меня. Я поднимаю чашу, вот так, обеими руками, и подношу ее ко рту. Ну-с! Грегсон, вы попробуйте изобразить убийцу. Попытайтесь ударить меня в горло.

— Какого черта вы задумали?..

— Возьмите в руку воображаемый кинжал. Вот так! Не смущайтесь, бейте прямо по горлу!

Грегсон, как загипнотизированный, шагнул к Холмсу, подняв руку, — и вдруг остановился.

— Но это невозможно сделать, мистер Холмс! Ну, не таким способом, во всяком случае!

— Почему?

— Да ведь полковника ударили в горло снизу вверх… Но этого никто не смог бы сделать, стол слишком широк! Это просто невозможно!

Мой друг, стоявший с откинутой назад головой и с поднесенной почти к самым губам чашей в руках, опустил винный сосуд и обратился к Грегсону.

— Хорошо, — сказал он. — А теперь, инспектор, вы попытайтесь изобразить полковника Дэлси. Я буду убийцей. Займите мое место и поднимите «Удачу Лавингтонов».

— Хорошо. А что дальше?

— Делайте все так же, как делал я. Но не подносите чашу вплотную ко рту! Так, Грегсон, так, хорошо… Будьте внимательны, слушайте: не подносите ее слишком близко!..

Чаша наклонилась — и вдруг в нижней ее части что-то сверкнуло…

— Да нет же! — закричал внезапно Холмс — Ни дюйма дальше, если вам дорога жизнь!

Холмс еще не закончил говорить, когда мы услышали щелчок и звук скользящего металла. Узкое, острое лезвие мгновенно выскочило из нижней части чаши, подобно змее, бросающейся на жертву. Грегсон, разразившись проклятиями, отскочил назад, а выпавшая из его рук чаша с грохотом и звоном покатилась по полу.

— Боже мой! — воскликнул я.

— Боже мой! — эхом откликнулся чей-то голос. Позади нас стоял сэр Реджиналд Лавингтон; его темное лицо залила смертельная бледность, и он вскинул руку, словно защищаясь от удара. Затем, застонав, сэр Реджиналд закрыл лицо ладонями. В охваченной ужасом тишине мы с Холмсом молча обменялись взглядами.

— Если бы вы меня не остановили вовремя, этот клинок вонзился бы точнехонько мне в горло! — дрожащим голосом произнес Грегсон.

— Да, наши предки умели расправляться со своими врагами, — заметил Холмс, поднимая чашу и внимательно рассматривая ее. — Если в доме имеется такая игрушка, гостям лучше не пытаться выпить в отсутствие хозяев — это может оказаться смертельно опасным.

— Так это был лишь ужасный несчастный случай! — воскликнул я. — Дэлси оказался невинной жертвой ловушки, устроенной четыре века назад!

— Обратите внимание, здесь встроен весьма искусный механизм, именно это я и заподозрил вчера днем…