Хранитель говорил дело, однако я была так изумлена, что не могла в это поверить.

– Думаешь, он сутенёр? – шёпотом спросила я.

– Всё может быть, – самым серьёзным тоном ответил ключ и подвинулся бочком ко мне. – Я не хочу, чтобы в стенах моего здания устраивали бордель! Хватит с меня и благородных девиц, читающих по ночам совершенно непотребную литературу!

Вот тут я изумилась второй раз.

– Это кто же и когда читает? И откуда взяли?

– Так из твоей комнаты стащили, – выдал ключ.

Ах они!.. У-у, мало того, что увлекаются непотребной литературой, так ещё и по ночам её читают – зрение себе портят! Мне-то можно, я девица, давно утратившая надежду выйти замуж, а они-то, они! Да ещё и из моей комнаты взяли, своровали, попросту говоря.

– Кто? – рыкнула я и стукнула ладонями по столешнице. – Я их тут учу, значит, как быть благовоспитанными леди, а они… Говори, кто!

– Не буду.

– Ах так, да? Тогда я продам это здание и будешь ты хранителем борделя. По ночам будешь подглядывать не за читающими порочную литературу девицами, а за воплощающими эту самую литературу в жизнь!

Представив эту картину, я всерьёз задумалась, не сделать ли так назло вредному ключику?

– Ну знаешь ли, если так подумать, то всегда лучше посмотреть, чем прочитать…

– Золотой ты мой, – подалась я вперёд, – имена, явки, номера комнат, немедленно. Иначе – продам.

– Не продашь, – фыркнул ключ. – Это здание – единственное, что осталось тебе от родителей, достояние твоего рода… вот так отдать его для… публичного дома? Ныне здание пансиона благородных девиц престижно, как никак. Не бывать этому, ты сделаешь всё, чтобы сохранить своё наследие.

Туше. Тут он прав. Здание я не продам. Конечно, на эти деньги можно купить домик у моря и жить безбедно до конца жизни, позволяя себе не только вкусные завтраки, обеды и ужины, а также книги, платья и пирожные. Но мои предки… Это действительно всё, что осталось от древнейшего аристократического рода, растерявшего всё свое состояние и былое величие. Не продам.

Смяв листок, где был написан адрес мистера Элфи, я выбросила его в корзину для бумаг и отправилась на выход – пора узнать, кто там читает по ночам.

Минор-Рауд был достаточно просторным поместьем, если сравнивать с соседними городскими постройками. Четырёхэтажное здание, выкрашенное в жёлтый цвет, с белой, местами отколовшейся лепниной, высокими окнами и небольшим, но всё-таки уютным парком, ограждённым металлическим чёрным забором с вензелем моего рода. Это здание – единственное, уцелевшее при продаже недвижимости предыдущими поколениями моей семьи, и то только потому, что ныне покойный дед не позволил, переписав дом на нас с сестрой незадолго до своей смерти.

Возможно, он знал секрет, которого не знали мы.

Поместье нам досталось в плачевном состоянии: пол местами прогнил, в коридорах сыпалась штукатурка, в комнатах второго, третьего и четвёртого этажа, которые не отапливались зимой ввиду экономии, просто поселилась плесень.

Софи, моя старшая сестра, ныне мать троих детей и жена «рукастого» ремесленника, хотела в своё время продать этот дом, но мне удалось её отговорить. Больше четырёх лет назад, когда я едва окончила магическую академию и не имела за душой ни гроша, я твёрдо решила, что этот дом – мой шанс на безбедную жизнь.

Взяла ссуду в банке под бешеные проценты, отремонтировала (где могла – сама, бытовой магией, а где нет – нанимала ремонтников), привела в должный вид (тут стоит сказать спасибо Софи и её мужу – с отделочными работами они мне помогли) и открыла пансион благородных девиц.

Я учила дочерей купцов, зажиточных ремесленников, обнищавших дворян и просто девушек с четырнадцати лет, способных оплатить недорогое обучение, быть леди. Музыка, танцы, живопись, ведение хозяйства, вышивание, конечно, были в расписании, но помимо них в этом расписании значились арифметика, литература, история, два иностранных языка, география и ещё несколько не менее важных наук.

Мой кабинет располагался на втором этаже, рядом с классными комнатами для лекционных занятий, на первом – кухня, столовая, бальная зала, классы практических занятий и просторный холл с начищенным до блеска паркетом и забавной фреской на потолке. На третьем – комнаты девушек, на четвёртом по лестнице справа – преподавательское общежитие, по совместительству мой дом, и по левой лестнице – небольшая библиотека, являвшаяся моей гордостью.

И вот надо же было не учесть, что в это время прозвенит звонок, означающий окончание занятий. Девушки вышли в коридор – лёгкие, словно пёрышки, в белых ученических мантиях, с симпатичными шляпками на головах и с приветливыми улыбками, такими важными в стенах пансиона.

– О, мисс Райли, – окружили меня стайкой девицы с третьего курса, – доброго дня!

– Доброго, – благосклонно поздоровалась я. – Как ваш учебный день сегодня?

– Чудесно! Замечательно! Превосходно! – наперебой начали рапортовать девушки, и наконец одна из них, невысокая пухлощёкая Лидия Вильскот решилась спросить: – Скажите, мисс Райли, мы видели в окно аудитории естествознания высокого молодого мужчину…

– Такого привлекательного! – взвизгнула от переизбытка эмоций другая третьекурсница.

– Да-да, – подтвердила Лидия, смотря на меня преданным взглядом, – а кто это был? Неужели новый преподаватель?

– Кхм, – изумилась я и загадочно подмигнула, вспомнив о теории, которую мистер Элфи сам же и придумал: – Мой жених… – И прежде, чем пансионерки назначат мне самолично дату свадьбы, добавила: – Бывший. Ничего интересного, лишь эпизод моей личной жизни. А теперь поспешите на занятия, если у вас нет других вопросов.

Девушки разочарованно вздохнули, явно желая услышать подробности, и побрели по коридору, но при этом с идеально ровными спинами. Моя гордость! К третьему курсу осанка всегда становится идеальной. Впрочем, выпускниц пока у меня не было – в этом году должен быть мой первый, выстраданный выпуск.

Так, а теперь вернёмся к любительницам эротических романов…

Их я нашла быстро, к счастью, ключ вовремя их сдал, поэтому я изъяла произведения нескромного содержания и пообещала себе больше не забывать запирать свою комнату на ключ. Девушек наказала кухонными работами, а сама отправилась в город – нужно было зайти в банк и внести ежемесячный платеж.

Наняв проезжающий мимо экипаж, я легко впрыгнула в него, но тут же пожалела, что не подождала другую карету. Здесь я была не одна.

Внутри уже кто-то сидел, и этот кто-то, судя по ножу, приставленному к моему горлу, был настроен весьма недоброжелательно. В карете было темно, шторы задёрнуты, и я видела лишь очертания преступников: один тот, рядом с которым я сидела, а второй напротив, в широкополой шляпе и одежде с металлическими нашивками.

– Тише, краля, тише, – раздался над ухом ужасно скрипучий голос, да ещё и обдало зловонным дыханием, – давай-ка потолкуем малость, ты только не кипишуй.

Легко сказать! А у меня на лбу испарина выступила и руки затряслись. Что ж за день-то такой неудачный?! Нет, конечно, день расставания с деньгами и внесения ежемесячной ссуды у меня всегда был помечен чёрным траурным цветом в календаре, но первый раз в жизни он настолько мрачный.

Сначала водопровод, потом странный незнакомец, который предлагал купить мой пансион, затем девы с их увлечением эротическими романами, а потом вот это…

– Смекаешь?

– Смекаю, – тихо выдохнула я и меня отшвырнули на противоположную сторону, прямо в руки ещё одного хохочущего мужлана.

– Вот и славно, вот и славно, – хмыкнули мне над ухом, на этот раз голос был приятнее, но воняло изо рта так же противно. – Видишь ли, твой зять проиграл нашему боссу крупную сумму, очень крупную сумму.

Я похолодела. О пристрастиях своего зятя к азартным играм я знала: сестра часто жаловалась и просила отдать ей её долю дохода от пансиона раньше, а иногда и вовсе доля выходила стопроцентная, а мне приходилось платить ссуду со сбережений. Но ещё никогда прежде это не касалось меня.