– Пусть плавает. Ей это нравится. Я говорю ей, что она мало старается. Постарается – и придёт первой.

– Но она на пределе своих сил. Она истощена и физически, и психически.

– Ей тренер рекомендовал протеины.

– Поймите, она растёт. И у неё слабый тип нервной системы, она меланхолик.

Тут мама оглядела меня презрительным взглядом, как будто хотела сказать: «Не твоё дело!» Но сказала другое:

– Спорт – это здоровье.

– Но не профессиональный спорт и не для ребёнка. Для Нади, во всяком случае. Проверьте её сердце.

– Там есть врач. Их наблюдают.

Я не знаю, как сложилась судьба Нади. В нашей последней беседе она сказала:

– Я ненавижу Аллу. Она высокомерно смотрела на меня. Она гордилась своей победой и презирала меня. Я докажу, что я лучше. Если смогу. Но я , наверное, не смогу.

Надя упряма и умеет держать цель. Но она очень зависит от своего окружения. Тип её нервной системы не подходит для большого спорта: стрессы не для меланхоликов. К тому же девочка резко прибавила в росте за последние два года, что привело к неравномерному развитию разных частей и органов тела.

Её мама возможно мечтала стать пловчихой – и ей бы это удалось. Но это всего лишь мои предположения. Главное же в том, что мама Нади очень амбициозна, у неё сильный тип нервной системы. У Нади двойная психологическая зависимость от мамы, причём воздействие на её подсознание происходит на фоне благоприятных отношений. Это воздействие не осознаётся ни мамой, ни дочкой.

У Аллы – отличная основа для успеха в этом виде спорта: двойная амбициозность, высокий уровень энергетики, удвоенная воля, очень сильный тип нервной системы. Во власти тренера превратить её в спортивного робота, ориентированного на успех.

«Приручить» Славу, ученика первого класса, долго не удавалось. Он саботировал любые задания. При этом вежливо и снисходительно улыбался, демонстрируя свою изобретательность. Так, я прошу его нарисовать человека. За 2-3 секунды он рисует два кружочка и 4 палочки, обозначающие руки и ноги. Прошу его написать строчные письменные буквы двумя руками – изображает печатные прописные. При этом охотно приходит в мой кабинет и не очень торопится уходить. Я ответила той же тактикой, приняв его игру: он меня «не понимает», я его «не понимаю». Сработало, признал меня достойной его дружбы. Отозвался детской открытостью и беззаветным доверием.

История его была такова. Родители «лепили» из него вундеркинда. Он был нашпигован информацией самого разного рода. Так, он знал всех президентов России и США, их биографии, особенности их политики. Мог поговорить об истории России. Помнил столицы разных государств. Играл в сложные компьютерные игры. Но не учиться, ни ладить с ровесниками и учителями он то ли не мог, то ли не находил нужным. Его мама преподавала историю, отец занимался бизнесом.

Когда выяснилось, что он не вписывается в школьную жизнь, его стали жёстко контролировать, наказывать. В результате он всё глубже уходил в себя и в виртуальный мир.

Его перевели на индивидуальное обучение с правом посещения любых уроков в его классе. Кое-какие он посещал, но в основном болтался по школе. Вид у него в то время был странный. Он не воспринимал ничего вокруг, погружённый в собственный мир. Наверное, ни столько в собственный, сколько в компьютерный. Взгляд был блуждающий, походка вразвалку.

Весной мама перешла вместе с ним в другую школу, в которой был спортивный класс. Он увлёкся греблей на байдарках. Иногда я встречала его на улице. Загорелый, подтянутый. Взгляд вполне разумный, внимательный.

– Там тоже есть психолог, но я к ней не хожу.

– Я знаю её. Она хороший специалист, – ответила я.

– Я к вам привык, – сказал он дипломатично.

Как потом выяснилось из разговора с коллегой, он и с нею затеял игры в «кто кого». В результате потерял интерес к занятиям.

В новой школе он тоже не прижился, и они с мамой вернулись к нам.

Он учился уже в пятом классе, когда это случилось. Слава как-то зашёл ко мне. Я заполняла бумаги и разговаривала с ним. Мой кабинет был отделён от кабинета завуча начальных классов фанерной перегородкой. Она работала над тарификацией, и Славкин звучный голос мешал ей. К тому же ей не нравилось, что я вместо работы болтаю с ним о всяких глупостях.

Это не было пустой болтовнёй. Мы говорили о его будущем. Он фантазировал на тему, как бы прожить полегче.

– Я женюсь на богатой.

– Очень плохой вариант.

– Почему?

Я объяснила ему, что это – зависимость, отсутствие права выбора. Сказала, как это важно, когда двое подходят друг другу, и как тяжело быть рядом с тем, кто тебе безразличен или неприятен.

– Тогда, – тут же нашёлся Слава, – я продам одну почку.

Поговорили о почках, о том, почему их две.

– А я потом снова куплю.

– Купишь чужую. Если она будет старше твоей, она тебя быстро состарит. Если младше – задаст твоему организму ритм, который ему не по силам.

Ну, и о деньгах – что основные деньги достанутся не ему, ведь тот, кто купит почку, заплатит в несколько раз больше, чем получит он.

В общем, мы как раз подходили к идее, что и его будущая жена, и его здоровье стоят того, чтобы хорошо учиться, получить блестящее образование и потом много зарабатывать. В этот момент вошла завуч и сделала Славе замечание.

Он стал говорить тише. Когда он снова начинал говорить громче, я просила его:

– Слава, тише, мы мешаем Клавдии Павловне.

Но не помогло. Снова открылась дверь кабинета завуча. На этот раз Клавдия Павловна была просто в бешенстве. Обвинила меня в том, что я в рабочее время занимаюсь болтовнёй. Славе же сказала:

– Хватит. Иди отсюда.

Он вдруг как-то сгорбился, опустил голову и побрёл к дверям. Я растерялась – и не остановила его.

– Как вы так могли? Ведь я же не просто болтала – я работала с ним. Я возвращала его к реальной жизни.

Завуч молча ушла к себе.

На следующий день я встретила Славу в коридоре. Извинилась перед ним. Он рассказал мне, что ему дома сильно попало от мамы, когда он ей пожаловался.

Я поговорила с его мамой, объяснила ситуацию. Затем, когда снова встретила Славу, спросила, извинилась ли перед ним мама.

– Нет, – грустно сказал он. – Не извинилась. Это не так важно. Мне жаль, что это плохо для вас.

– Не для меня, а мне плохо, потому что было плохо тебе, и потому что я не вернула тебя и не ушла вместе с тобой.

Это была наша последняя встреча. Больше он в мой кабинет не заходил, а вскоре и я рассталась со школой.

Там была сломана вся сложная и с таким трудом выстроенная система отношений с умным и очень хорошим мальчишкой, попавшим в капкан безграмотного родительского эксперимента.

У Славы сильный тип нервной системы, у него сильная воля и хорошо развита абстрактная логика, хорошее понимание других людей, умение вести их за собой и способность к манипуляции. Он может зацикливаться на неприятностях. Невозможность занять в коллективе высокую позицию может стать причиной депрессии, оторванных от жизни фантазий.

Его мама обладает слабой волей, компенсируемой упрямством. У неё высокий уровень рациональности и сильная абстрактная логика. Она зачастую проявляет жёсткость в отношениях. Кроме ситуаций, когда её сын выдаёт сильный эмоциональный всплеск. Тогда она теряется и идёт на любые уступки.

Так мои взаимоотношения со Славой тоже не очень простые. Но мы преодолели возможные негативы, не дали им развиться.

Вспоминая Славу, я вижу его, идущего с тренировки, крепкого, успешного. Помню, как всегда он готов был прийти мне на помощь, например, когда я не справлялась со своим мобильным телефоном. Однажды он даже вызвался разыскать самого сведущего в этих вопросах одиннадцатиклассника. Но всё это заслоняют воспоминания о нём, бредущем к двери заплетающимся шагом, с низко опущенной головой.

Почему я не догнала его и не окликнула? Почему не написала заявление об уходе в тот же день, а сделала это два месяца спустя.