– Петя, ты есть будешь?
– Нет. Не хочется совсем, – ответил ей супруг.
Потом он встал и, взяв за руку Витю, вышел на крыльцо. Сев на ступеньки, он посадил его рядом и закурил, чего никогда не позволял себе делать, находясь рядом с ребенком.
– Мать береги, сестер береги, – сказал он, глядя в сторону садившегося за горизонт июньского солнца, – ты уже совсем большой. Во второй класс пойдешь. Помогай матери во всем. И учиться не ленись.
Витя пристально смотрел на отца, каждый раз взглядом провожая его руку, державшую тлеющую папиросу. После произнесенных в свой адрес слов, он быстро закивал, давая понять, что непременно будет исполнять наказ родителя. Хотя сказанное не пустило корни в душе семилетнего мальчика в силу возраста, еще не дававшего ему осознавать важность услышанного.
На пороге появилась мать. Она вела за руку трехлетнюю Валю и держала у груди маленькую Тамару. Отец, докурив, взял у нее детей, расположив на колене старшую, а на руках – младшую. Он начал целовать их и прижимать к себе, делая это так, как будто очень переживает за их судьбу и старается передать им свою любовь. Всю ту отцовскую любовь, которую не успел отдать своим детям за предыдущее время. У матери затрясся подбородок. Она залилась слезами и отвернулась, а потом и вовсе скрылась в сенях, чтобы своим плачем не расстраивать детей.
– Папа, ты что? – спросил его ничего не понимающий Витя.
Отец медленно повернул в его сторону голову и посмотрел прямо в глаза сыну.
– Война началась, сынок. Воевать я поеду, – сказал он и погладил его по голове.
Витя вздрогнул от неожиданности услышанного. В его памяти уже почти стерлись события двухлетней давности, когда несколько месяцев отца не было дома. А потом он вернулся с яркой красивой медалью на гимнастерке и еще долгое время приходил в себя, оставаясь необычно молчаливым.
Отцу Вити, Петру Дмитриевичу, было тридцать пять лет. Уже в восемь он остался сиротой – в то время домой пришла весть о гибели на фронте Первой мировой войны его отца. А вскоре, чтобы хоть как-то прокормиться, он был отдан в ученики в сапожную мастерскую, где впоследствии, старательно обучаясь ремеслу, стал подмастерьем. Помимо этого, ему пришлось еще прислуживать у мастера, выполнять некоторые поручения по хозяйству, присматривать за детьми и помогать в работе по дому. В ответ на это хозяин мастерской хорошо к нему относился и, как говорили тогда, не обижал. А вскоре и сам Петр Дмитриевич стал неплохим сапожником.
Послереволюционные события, Гражданская война были с немалыми усилиями пережиты оставшейся без старшего мужчины семьей Петра Дмитриевича. Становление новой власти, НЭП, трудные голодные годы – все это было преодолено матерью и четырьмя ее взрослевшими сыновьями. Вскоре двое из них создали свои семьи и покинули отчий дом, начав обустраиваться где-то поблизости. Самый старший – в деревне, где в то время было легче прокормиться по причине наличия собственного хозяйства. Второй брат тоже уехал с молодою женой, найдя заработок где-то в стороне от родных мест.
По старой русской традиции, почитавшейся тогда, в родительском доме оставался самый младший из сыновей фамилии, который и брал на себя заботу о стареющих родителях и сохранении родового гнезда. Самый младший, Илья, был хромоногим с рождения. Из-за своей физической неполноценности он сторонился незнакомых людей, мало выходил из дому, а потому оставался, как говорили в народе – недоразвитым. Хотя люди, близко знавшие его, так не считали. А причиной установившегося о нем мнения была его необразованность и крайне узкий кругозор, основанный лишь на разговорах соседок, приходивших поболтать да посплетничать к его матери. Лишь в последние годы старший брат – Петр Дмитриевич, настойчиво стал приучать Илью к чтению, давая ему книги из библиотеки, основанной им самим в воинской части, и газеты центральной и местной печати, старательно им собираемые и приносимые в дом. Это существенно расширило познания молодого человека, которому уже шел двадцать седьмой год от роду. Он стал грамотнее во многих, особенно в политических, вопросах. Чем иногда пользовался, доводя до соседей прочитанное им в очередном номере «Правды», проводя тем самым что-то вроде политзанятия с малограмотным населением своей улицы, которое порой высокомерно называл мещанами.
В обычной жизни Илья оставался добродушным парнем, беззаветно любившим свою строгую и порою грубую мать. Он всецело был подчинен ей. Безропотно выполнял любые ее указания. Делал большую часть работы по дому, не гнушаясь абсолютно ничего. И даже существенно помогал молодой супруге Петра в воспитании ее троих малолетних детей. Илья играл роль своеобразного буфера в общении жены старшего брата со своей матерью. Скромная молодая женщина сторонилась злой и несдержанной на слова свекрови. Она никогда ее не осуждала, но очень боялась и старалась во всем угодить. Младший брат мужа за спиной матери или в ее отсутствие делал все для того, чтобы хоть немного облегчить жизнь родственницы, проживавшей с ним под одной крышей. Этим он существенно поддерживал ее существование, отводя гнев и недовольство со стороны властной свекрови.
Петр Дмитриевич привез жену в начале тридцатых с Донбасса, где несколько лет отработал в шахте. Еще до отъезда в далекий край на заработки в начальный период индустриализации, он с охотой посещал курсы ликвидации безграмотности, куда пришел, едва умея внятно читать и писать. Получая начальный образовательный уровень, он увлекся чтением классической и новой советской литературы. Затем вступил в комсомол и стал активно заниматься общественной работой. Именно призыв молодежи на участие в становлении и строительстве промышленности молодого государства рабочих и крестьян привел его в шахту на Донбассе, старательно работая в которой, он параллельно учился на рабфаке, став грамотным и обстоятельным человеком.
Вернувшись в родительский дом в начале тридцатых годов, с учетом имевшегося опыта работы, неплохого образования и наличия партийного билета члена ВКП(б), Петр Дмитриевич был назначен органами власти председателем сельского совета в деревне Михайлов Брод, что находилась в 12 километрах от его родного Мценска. Ввиду отсутствия опыта руководящей работы он противился этому, возмущался со словами: «Какой из меня председатель, я – рабочий!» Но в период формирования колхозов, когда на селе не хватало грамотных людей и партийных кадров, ему пришлось не только смириться со своей участью, но всецело посвятить себя работе в сельском хозяйстве. Старания его не прошли даром. Вскоре он был назначен парторгом на машинно-тракторную станцию в одной из деревень, до которой еще нужно было долго добираться на лошади от родного дома. Но партийному работнику роптать на судьбу не позволялось. Забот и работы было много, а потому, отдаваясь им полностью, он пропадал в полях и деревнях целыми днями, порой не возвращаясь совсем и ночуя там, где застанет его темное время суток.
В тридцать девятом году Петра Дмитриевича призвали на службу в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии, в составе которой ему пришлось участвовать в походе в Западную Белоруссию, за что он был награжден медалью «За боевые заслуги», украсившей его гимнастерку и вызвавшей немалое уважение среди земляков. С возвращением домой его служба не закончилась. В звании помощника политрука он был направлен военным комиссаром города на работу на военные склады, где Петр Дмитриевич и пропадал с раннего утра и до позднего вечера, организовывая партийно-политическую деятельность, соответствующую его статусу и званию.
Наличие боевой награды отца сказывалось и на сыне. Вите завидовали все его многочисленные друзья, прямо говорившие ему:
– Какой папка у тебя!
Имевшаяся медаль вызывала немалую гордость и ответственность, потому каждый вечер он старался протереть ее чистой тканью, любуясь изображением на аверсе.
– Ну что, сынок? – громко спросила Петра Дмитриевича его мать, почти вбежавшая через калитку после докатившихся до нее слухов о начале всеобщей мобилизации и отправке всех мужчин в действующую армию.
