— Так вы мне покажете записи? — она почти не сомневалась, что директор ей не откажет, но на всякий случай состроила умоляющую гримассу.

Мастер Баркли колебался несколько секунд.

— Хорошо… — он шагнул в сторону. — Пойдемте ко мне. Я храню все в своей комнате.

Элли послушно пошла следом.

«Надеюсь, Дебора и прочие к этому не прилагаются?! — подумала она с раздражением, но задать директору прямой вопрос постеснялась. — Ну, это вряд ли. Не живут же они с ним!»

Мастер Персиваль оставался для девушки первым человеком, к которому она хотела обращаться за помощью в первую очередь. Правда, теперь еще был Грэм.

Дойдя до Южной Башни, — пришлось долго подниматься по лестницам — они пошли по коридору. Директор обитал во второй правой комнате. Он вошел первым, оставив дверь распахнутой, словно давая Элли выбор — заходить или ждать в коридоре. Поразмыслив недолго, Элли зашла.

В комнате было прохладно и свежо. Оглянувшись, девушка заметила, что двустворчатое окно чуть приоткрыто. Видимо, директор любил осенний холод.

Мастер Персиваль распахнул книжный шкаф и пока только перебирал темные, переплетенные вручную тома, а Элли продолжала осматриваться.

Комната была большая, больше, чем их с Брианной, с обычной для этого замка резной мебелью темного дерева, с двуспальной кроватью, застеленной неожиданно светлым зеленым покрывалом. Такого же цвета были и портьеры на окне. Видимо, директор и в обычной жизни испытывал нежную любовь к цвету своего Факультета.

Невольно вспоминая комнату мастера Джулиана, в которой она стечением обстоятельств провела несколько часов прошлой зимой, Элли начала искать сходства и различия. Магический алтарь директора оказался не на подоконнике, а на специальном столике в углу, за ширмой. Девушка не стала туда заглядывать, справедливо полагая, что это слишком интимное пространство.

У изголовья не лежали книги, и вообще комната производила впечатление только что тщательно убранной, ни одной мелочи не на своем месте. По мнению Элли, здесь недоставало уюта, сама она была любительницей раскидывать вещи.

Она подошла ближе к мастеру Персивалю, который продолжал безмолвно брать книги и свитки с полок, раскладывая их на бюро. Глаза девушки забегали по содержимому шкафа. Кроме старинных изданий с потемневшими нечитаемыми корешками тут была преимущественно литература по энергетическим практикам, книги, служившие ей самой учебниками, и множество энциклопедий по мировой мифологии. Девушка была готова поклясться, что рассмотрела даже несколько сборников народных сказок.

— Садитесь за стол, — предложил мастер Персиваль, предупредительно отодвигая перед девушкой стул.

Элли присела, только сейчас заметив перед собой пару толстых, слегка растрепанных фотоальбомов.

— Здесь можно фотографировать? — отчего-то удивилась она.

Древний и магический особняк, большую часть года почти лишенный связи с остальным миром уже давно казался ей отдельной самобытной цивилизацией.

Директор кивнул, не отрывая взгляд от какой-то особенно большой карты замка, которую он рассматривал под разными углами.

— Конечно… Только в последнее время мало кто привозит с собой простые фотоаппараты, а интернета здесь нет.

— Можно посмотреть? — непонятно на что надеясь, спросила Элли.

— Конечно… — повторил Персиваль, по-прежнему не смотря пока на нее, полностью погруженный в изучение бледного истертого листа.

Девушка осторожно перелистывала толстые картонные страницы с цветными, по старинке напечатанными фотографиями. Попадались даже глянцево блестящие полароидные прямоугольники. Но из всех юных лиц на фото она могла узнать только мистрис Катриону, мистрис Каландру и самого мастера Персиваля.

— А… здесь нет фото моего отца? — спросила она тихо.

— Нет, — обрубил надежду на корню мастер Баркли, — Ваш отец на девять лет старше меня, и в школе мы встретиться не могли. Посмотрите сюда.

Он расстелил перед Элли большую карту замка, прямо поверх разложенных альбомов и, слегка наклонившись к девушке, провел пальцем по вычерченным коридорам и лестницам. Элли чувствовала на виске его теплое дыхание.

— Иногда к тайникам ведут, как ни странно, иные тайники, — мастер Персиваль раскрыл рукописную тетрадь и подал Элли.

Девушка увидела чернильный рисунок двери, украшенной тем же растительным орнаментом, что и головка ключа. Элли пролистнула несколько страниц, заполненных ровными строчками. Скорее всего это был дневник, в записях встречались даты и дни недели. Элли невольно подумала, кто мог быть автором? Отчего-то ей представилась девушка, ее ровесница.

— Вы знаете, где эта дверь? — спросила Элли.

— Ее нет, — ответил мастер Баркли. — Я уже говорил, с тайниками не все просто. Дальше в дневнике есть пояснение о ее местонахождении, но на карте она отсутствует. На ее месте просто тупик.

Элли откинулась на спинку стула. Директор слегка отодвинулся от девушки.

— Я предполагаю, что тот коридор могли заложить относительно недавно, и ваш отец видел эту дверь. Вероятнее всего, он сам мог скрыть ее, чтобы никто раньше времени, даже случайно, не нашел то, что предназначается вам.

— Значит, он видел эти записи… и карту? — спросила Элли и даже погладила пожелтевшую плотную бумагу.

— Очевидно… Все это хранилось у Ордена. Ваша бабушка могла отдать ему тетради на время. Я сам получил их от магистра… Ренара, — голос Персиваля слегка запнулся.

Воспоминания о главе Ордена были не слишком комфортны и для Элли.

— А кто автор этих рисунков и дневников? — спросила она, чтобы немного сменить тему.

— Несколько поколений владельцев этого дома… до того, как его за бесценок купил Орден.

— Такой большой прекрасный особняк… — пробормотала Элли, прекрасно понимая, почему «за бесценок».

— К сожалению, они были обыкновенными людьми, верящими в ложные силы, — продолжил мастер Персиваль. — Знание о ином мире оказалось невыносимо для них.

Элли пролистала тетрадь немного дальше. Рисунки были удивительно красивы, хоть и существа на них казались странными, а подчас и уродливыми.

— Этот дневник единственный, в котором есть рисунки, — пояснил директор. — Я склонен думать, что он принадлежал самому молодому члену семьи. Подчас, юные оказываются сильнее.

Элли вновь посмотрела на карту.

— Как вы считаете, где может быть этот тайник? — она попыталась вспомнить путь, проведя пальцем по чертежу.

Персиваль вновь наклонился над сидящей девушкой, накрывая ее руки своими.

— Вот здесь, в конце коридора, под лестницей. Думаю, я могу отправить туда кого-то разобрать стену. Вас я настоятельно прошу не ходить ночью по замку. Тем более, с подругами. Вы мне обещаете?

— Х-хорошо… — пробормотала Элли, на всякий случай скрестив под столом указательный и средний пальцы.

Она не была уверена, что нарушит это обещание и обманывать любимого учителя совсем не хотела. Но все же готова была подстраховаться, пусть даже откровенно детским способом.

— Тогда я вам сообщу, когда фейри обнаружат эту дверь, — мягко сказал мастер Баркли. — И, если подключить к этому мистрис Миднайт и мистрис Хили, это случится в самое ближайшее время.

Ощутив, что разговор движется к концу, Элли поднялась.

— Как вы считаете, что теперь будет с Орденом? — неожиданно для самой себя спросила она.

Персиваль едва слышно вздохнул.

— Боюсь, что ничего хорошего. Все уже слишком привыкли, что магистра выбирает магический перстень. Орден может ожидать полная реконструкция или даже раскол… или полное уничтожение. И мы теряем поддержку огромного числа бессмертных, их возможности, знания. Даже, если каким-то чудом будет назначен следующий магистр, фейри не признают его своим господином.

«Я никогда не считала магистра своим господином!» — хотела сказать Элли, но промолчала и посмотрела прямо в глаза директора:

— Вы ведь знаете что-то обо мне? — спросила она.

— Мистрис Элинор… — сказал директор после недолгого молчания, — … ваше рождение было главной темой для обсуждения в наших кругах. Я сейчас имею в виду членов Ордена и тех, кто в принципе знает о нас, о школах, о бессмертном народе. Я не осуждаю вашу бабушку, спрятать вас в семье дальних родственников было скорее верным решением. Слишком многие хотели вас увидеть, а магистр О`Ши была категорически против такого паломничества. Вас бы лишили детства. Тем более, некоторые люди считали, что вас необходимо сделать чем-то вроде знамени, символа… вы меня понимаете?