* * *

Москва. 28 июня

На утро первым встал Марат, побрился, почистил зубы (бритвенный станок и зубную щётку он предусмотрительно прихватил из дома), сделал зарядку и стал готовить завтрак на троих. Достал сливочное масло, творог, сметану, яйца, красную икру и ветчину из холодильника. Ветчина замёрзла, потому что какой-то болван (Фёдор?) прислонил её к задней стенке. Если бы было написано на задней стенке холодильника НЕ ПРИСЛОНЯТЬ, Фёдор не заморозил бы ветчину! Потом Марат сварил три яйца вкрутую, достал нарезку хлеба и пошёл будить квартирантов. Точнее — квартиранта и хозяйку. Собственно, будить-то и не надо было: и профессор и Лена делали только вид, что они спят. Профессор ворочался с боку на бок. Лена молча плакала. Марат сперва подошёл к Лене

— Лена вставай. Нам ещё в клинику надо.

— Марат, ты думаешь можно что-нибудь сделать с моими глазами?

— Я не думаю, я уверен. Давай я тебя доведу до ванной.

— Да что я, свою квартиру не помню? — спросила Лена, но от помощи Марата не отказалась.

Лена почистила зубы, умылась. Профессор в это время с нетерпением ждал своей очереди. Санузел-то совмещённый! Видать, когда у человека переполнен мочевой пузырь, ему не до секса. Иначе профессор попёрся бы за Леной в ванную, подумал Марат. Он успел заварить чайник чёрного чая. Время от времени он поглядывал в окно. Как, впрочем, и вчера вечером. Пропавших друзей не было видно. Марат подумал: — для меня теперь и Федя — друг! Перед завтраком Марат налил всем троим по рюмочке зелья, которое он сварганил вчера. И предупредил, что это лучшее народное средство. Во время завтрака профессор плотоядно посматривал на обоих молодых людей. После завтрака Марат вызвал такси, так как ни у него, ни у профессора не было водительских прав.

— Пока нас не будет, можете заняться самоудовлетворением, профессор, — сказал Марат, и добавил: — Не забывайте про кислород!

— А Вы знаете, Марат, его надолго не хватит.

— Хорошо, что Вы об этом сказали. Поищу кислород в клинике.

Лена надела солнцезащитные очки и респиратор. Марат же надел респиратор и защитные очки МЧС. Тем более, что водитель такси предупредил — БЕЗ МАСКИ НЕ ОБСЛУЖИВАЕМ! Когда они сели в машину на заднее сидение, то увидели — водитель отгорожен от них прозрачной плёнкой.

— Проспект Будённого, 26, корпус 2, Глазная клиника доктора Беликовой, пожалуйста, — сказал Марат.

Водитель молча кивнул и завёл машину. Лена спросила:

— Сознайся Марат, твой отвар просто плацебо?

— С одной стороны да! Мы с тобой медики, Лена. Но с другой стороны, плацебо и реклама близнецы-братья. И реклама, и плацебо придают вещам поразительные, иногда волшебные свойства. Но если реклама — бич-искуситель женщин, то плацебо все возрасты и полы покорны. Чуть не сказал «попкорны». Кстати, я и сам принимаю этот отвар, и чувствую себя прекрасно. Если мы выберемся из этой задницы, назовём этот отвар моим именем.

— Договорились, — сказала Лена.

Во время разговора Лена не смеялась и даже не улыбалась. Когда она молчала, то губы её шевелились, будто она проговаривала про себя свои мысли. Марат раньше не замечал на улице женщин или мужчин, которые шевелили губами, или пытались жестикулировать. Ну разволновалась бедная, констатировал он. Теперь же он достал смартфон, и снял на камеру минутный отрывок молчаливо говорящего лица Лены. Если выберемся из задницы, пригодится видео для научной статьи, прикинул Марат.

В это время они подъехали к глазной клинике. Очередь из желающих попасть в клинику была на целый квартал. Несмотря на воскресенье, люди стояли кто попарно (зрячий-незрячий), кто в одиночку (если маленько видел). Марат позвонил в ординаторскую и попросил открыть чёрный ход. Водителя он попросил заехать во двор, прямо к чёрному ходу. Марат расплатился с водителем, и как только они с Леной подошли к запасному выходу, дверь сразу открылась. Дверь открыл дежурный врач Семён. Со всеми работниками Клиники у Марата были добрые отношения, но с Семёном они вдобавок часто отмечали уикенды.

— Семён — это Лена. Её надо срочно лечить, — сказал Марат и подмигнул. — Вне очереди и по высшему классу.

— Шутник ты, Марат, — ответил Семён. — Сам знаешь, что болезнь новая, неизведанная. Народ в панике, хватается за нас как за соломинку. Это не значит, что мы ничего не делаем. Выявляем больных глаукомой, катарактой. Но по новой ВС — внезапной слепоте — у нас нет ни плана лечения, ни программы плацебо. Пытались связаться с другими клиниками, они тоже разводят руками. С интернетом проблема — тупит.

— То есть консилиум по Лене бесполезно собирать?

— Эт-точно. Лабораторные исследования для Лены сделаем без очереди: внутриглазное давление, глазное дно, сетчатка, хрусталик и т.д. Но лечение ты уж сам назначай, Марат.

— А что вы людям назначаете, Семён?

— Да обычные глазные капли, Марат. Людям попроще недорогие предлагаем, например, Альбуцид, Дефислёз, Таурин; ну а ВИПам — подороже. Причём не меньше трёх пишем в рецептах потому, что в аптеках все глазные капли и сосудосуживающие препараты смели с полок.

— А сосудосуживающие зачем?

— Это для тех, у кого носом кровь идёт, — ответил Семён.

— Тогда и противогрибковые препараты раскупили?

— Само собой! Представляешь, Марат, некоторые слепые у нас в клинике умирают. А морга, понимаешь, здесь нет. Приходится обращаться в другие клиники.

— Я вам дам совет, Сёма. Старайтесь разговаривать с больными весёлым, бодрым голосом! Ты заметил, что все «слепцы» плачут непроизвольно?

— Мы и в мирное время приободряем больных, Маратка! Но за совет спасибо. Давай проведу твою Лену в лабораторию. А ты пока набери себе нужные препараты. Аптека уже работает.

— Подожду результатов анализа чтобы два раза не ходить, Сёма…Кстати, у вас кислород случайно не завалялся?

— Нет!

— На нет и суда нет…

Глава 9

* * *

Законники. 28 июня

Дима открыл глаза и опешил. Во-первых, вокруг все объекты и предметы поражали своими чёткими линиями и яркостью красок. Он пощупал лицо — никаких очков на переносице не было. А ведь у него было зрение минус пять! Дима сидел за квадратным столом два на два метра. Столешница была прозрачной, и держалась на тоненькой прозрачной ножке диаметром около сантиметра. Поэтому Дима тут же убрал свои руки с поверхности стола. Сидевший напротив мужчина рассмеялся, и на американский манер закинул ноги на стол. Мужик был необычной внешности: глаза большие, голубые. А вот зрачки — вертикальные, как у котов; на лице ни бороды, ни усов, ни даже ресниц. Белые брови делали его похожим на мистера Пропера. Кадык выпирал из шеи сантиметров на пять, и ходил вверх-вниз на столько же.

— Привет! — голос у мужчины был мелодичным, как будто каждый слог состоял из одного аккорда. — Я Гера.

— Герман, Геракл, Геркулес, Герострат? — спросил Дима.

— Моё полное имя пишется и звучит по-другому. Просто тебе будет так удобнее.

— А меня Димой зовут. Иса, случаем, не твой друг? Он мне во сне вчера приснился.

— Что тебя Димой зовут я знаю. Друзей с именем Иса у меня нет. Пей кофе.

Тут Дима обратил внимание, что на столе стоят несколько вазочек с кофейными зёрнами, прозрачная кружка и графин воды. Он потрогал графин и произнёс:

— У нас принято пить кофе горячим.

— Красные кофейные зёрна позволяют вскипятить воду, светлокоричневые с растворимым кофе, тёмнокоричневые с молотым кофе, бежевые со сливками, белые с сахаром. Ложечка есть, но она тебе не понадобится.