«Так, надо успокоиться, Димон!» — сказал он себе и откинулся на спинку. — «Гипноз? Не то. Телекинез? Может пригодиться. Эмпатия⁈ То, что нужно! Ты, машина, и я — мы с тобой одной крови. Бред какой-то. А если так: я насквозь вижу организм авто, иду от аккумулятора к замку зажигания, от него — к стартёру… Чёрт! Там же грёбанное реле не даёт дорогу искре. Стоп! А если искра ушла в землю? Есть же электромагнитный импульс при взрыве атомной бомбы, есть РЭБ в конце концов… Так, во-первых, мой Хундай стоял без движения во время вражеской атаки. Атака была ночью. А во-вторых…», — Дима глянул на дорогу. Там на хорошей скорости Ниссан Кашкай врезался в столб в 20 метрах от Димы. Интеллигентный мужик с окровавленным лицом медленно повернулся в сторону аварии, и застыл покачиваясь. Брюки оставались у него приспущенными. — «Во-вторых, искра у других тачек есть. В-третьих, ведь реле-то от электричества срабатывает! Итак, искра идёт на реле. Контакты реле мы перевязываем суровой нитью… Стоп! А если нет бензина?» — Дима глянул на датчик уровня топлива, он горел красным зловещим цветом. — «Тогда меняю маршрут. Иду от горловины к бензобаку. Уровень топлива низок. РИСУЕМ уровень чуть выше отверстия отходящей к двигателю трубки. Главное, не наглеть. Возвращаюсь к релюшке, суровая нить на месте. Передвигаюсь к стартёру. Он вроде бы в порядке. Бензонасос и прочие „тысячу и одну деталь“ некогда проверять. Вперёд, сзади танки!».
Глава 2
Дима, не открывая глаз, повернул ключ в замке зажигания. Стартёр заработал. Толчки от работы стартёра он ощущал всем телом. Вернее, всем своим естеством. Пять секунд, десять. Ничего. Попробовал снова — эффект тот же. Стоп! Если цилиндры и свечи «закидает», то потом замаешься с запуском двигателя! Он мысленно перебрался к распределителю высокого напряжения, и увидел фантомы электронов, скопившиеся на третьем и четвёртом проводах высокого напряжения. Если сравнить эти провода с артериями, то на третьем была полная закупорка, а четвёртый пропускал только четверть положенного.
— «Нужна реанимация!», — подумал Дима. Стартёр работал уже двадцать секунд. С учётом саморазряда толчки будут всё реже и реже. — «Электроны, вперёд!». Дима мысленно послал на контуженые провода большую часть заряда аккумулятора. Он сделал это с таким ментальным напряжением, как будто держал в руках дефибриллятор! Снова повернул ключ… И, о боги, двигатель нехотя завёлся!
* * *
Дубна — наукоград на севере Московской области, крупнейший в России центр по исследованиям в области ядерной физики. Как и Дмитрий, многие жители Дубны работают в ОИЯИ — Объединённом институте ядерных исследований. Возможно, работали…
Увидев в зеркале заднего вида, что мужчина-интеллигент отстал, Дима снова глянул на значок полноты топливного бака. Багровый цвет ничуть не изменился, и напоминал ему о том, что пора заправляться бензином. Кроме того, он почувствовал, что мощность его авто упала, снизилась приемистость движка. По пути на заправку по обочинам и на дороге попадали разбитые или хаотично движущиеся автомобили. С трудом, избегая столкновений с машинами, он подъехал к автозаправке. Картина была ужасная. Во-первых, место, где находились бензоколонки, напоминало кладбище автомобилей. На кладбище скорее было больше порядка, чем здесь. Во-вторых, электричества не было, витрины разбиты, магазин разгромлен, у колонок затор. Не останавливаясь, Дима поехал к Институту. По дороге к Дубненскому мосту он увидел знакомый силуэт. Возле фонарного столба стоял его куратор — профессор Ермолаев. Он безостановочно кашлял. На лице у него были странные очки. То ли мотоциклетные, то ли очки авиатора.
* * *
Ермолаев Анатолий Сергеевич родился в СССР, в узбекском городе Андижан. Закончил там среднюю школу № 30 имени А. Н. Островского. В то время на два-три русских класса в потоке обязательно приходился один узбекский класс. Родители ещё до перестройки переехали в Дубну, так что 10-й класс Толя заканчивал самостоятельно, живя у бабушки по проспекту Свободы. Затем он воссоединился с родителями в России и поступил в Дубненский университет. Закончил аспирантуру, написал диссертации: сначала кандидатскую, потом докторскую. Причём кандидатскую он писал по профилю квантовой механики, а докторскую уже в области космологии…
* * *
Дубна. 27 июня
Остановившись рядом, Дима вышел из машины и крикнул:
— Доброе утро, Анатолий Сергеич!
— Да я бы так не сказал, Дима.
— Ну это фигура речи, — парировал Дима. — Что это с Вами?
Увидев, что куратор пытается снять очки, Дима воскликнул:
— Не снимайте, профессор! Воздух без очистки сейчас опасен.
— Оставь меня Дима, спасайся сам, — обречённо промолвил тот и уселся на бордюр.
— Русские своих не бросают, — ответил Дмитрий. — Давайте поднимайтесь, Анатолий Сергеич, и в машину.
— Но мне нужна плевательница, — обратился он к Диме жалостливо. — Видишь кровь, сопли, слюни…
— У меня в машине «голый вассер», — сообщил Дима ему и добавил. — Удивляюсь, как Вы догадались защитить глаза очками? Можете плевать на пол или в окно. Как прокашляетесь, старайтесь дышать через самодельную маску. Как говорится, всё что в моих силах…
И Дима передал ему бинт из кармана и салфетки, которые нашёл в бардачке.
— В отличие от некоторых, я с утреца обязательно смотрю или слушаю новости, — ответил профессор. — Вот и надел на глаза что нашёл! А носовой платок я достал поздновато, когда стал задыхаться.
Они сели в машину и двинулись на мост. Фильм ужасов продолжался. Несмотря на раннее субботнее утро, на улицах было немало автомобилей. Одна машина пробила ограждение и упала в реку. Нереальность картины оттенял мирный рассвет, голубая гладь воды в реке, зелёные деревья и трава… Ещё один автомобиль врезался в фуру. Несколько машин были объяты пламенем, другие стояли поперёк дороги. Водители или не шевелились, или стонали. Причём, у одних глаза были белыми, у других изо рта и носа текла кровь, третьи царапали и раздирали свои щёки до зубов. В одном месте на мосту был такой узкий просвет, что проехать было невозможно. Хоть и у Димы не было кенгурятника на Хёнде, он решил протаранить, вернее аккуратно подвинуть Тойоту Камри правым крылом. В результате немного помял свой автомобиль и сломал правую фару. «Такова 'селява», — тавтологично подумал Дима. Когда проехали мост, он с облегчением вздохнул.
Вспомнив про бензин, Дима свернул на проспект Боголюбова и, объезжая людей и машины, проехал до заправки Роснефти. Картина повторилась — ни подъехать, ни заправиться. Не рискуя ехать на автозаправку Лукойл, он развернулся на Дмитровском шоссе и свернул на улицу Станционную. На ней Дима увидел два столкнувшихся автомобиля. Водитель Газели сидел, уткнувшись в руль. Водителя в автомобиле Лексус RX-350 не было видно. На удивление Лексус почти не пострадал — всего лишь несколько вмятин и царапин. Дима заглянул в кабину — ключа нигде не было. На всякий случай он сел на место водителя, нажал на тормоз и на кнопку запуска. Двигатель завёлся. Значит, ключ для запуска интеллектуальной системы управления был где-то в машине. Приборы информационной панели показывали, что бензобак заправлен на три четверти.
— Профессор, вытирайте лицо, бороду и перебирайтесь на новую лайбу, — сказал Дима, открыв дверь своей старой машины. — Только во время марш-броска не дышите.
Тот послушно вытер окровавленное лицо салфеткой и выбросил её. Опираясь на Диму, профессор Ермолаев провёл правой рукой по Диминой спине и ухватился за его бедро…
* * *
Басандайка. 27 июня
Ирина Тимофеева пробежала в дом родителей Димы после того, как мать Димы, Анастасия Ивановна, позвала её. Вернее, сначала Ира услышала стоны и возглас:
