— Мальчик здоров и даже не хромает.

— Как ты считаешь, насколько строго его наказать?

— Его инициатива со взлётом, думаю, была продиктована желанием быстрее попасть домой на обряд совершеннолетия. А дальше все карты спутала гроза в небе Москвы. Наказать его за это было бы верхом глупости. Меня сейчас другое интересует…

— Что?

— Понимаешь, отец, он привёз с собой жену…

— Как? — опешил тот.

— А вот так, — развела она руками. — Мальчик полностью стал мужчиной, решив создать семью.

— Весь в отца — тот тоже не стал заручаться моей поддержкой и одобрением брака.

— Нет, мальчик поступил мудрее, сыграв на политических связях нашей семьи.

— Поясни.

— Видишь ли… его жена — русская. Получается, что «старший брат» одобрил этот брак и дал нам одну из своих дочерей. Если мы сейчас не признаем этот брак, может произойти ухудшение отношений между нами и Советским Союзом.

— Но корейцам запрещено вступать в браки с иностранцами, — нахмурился Ким Ир Сен. — Это прописано в нашей Конституции.

— А кто мешает нам изменить ей имя? Пойми, отец, на кону сейчас наши дальнейшие отношения с Союзом. Без его поддержки нам не выжить.

— Ладно, я понял тебя. Так что ты там говорила о своих сомнениях?

— У девочки военная выправка. Это видно невооружённым взглядом. Даже могу поспорить, что она владеет каким-то видом единоборств — уж очень специфический взгляд и походка. Когда она выходила из машины, я видела, как цепко она оглядывала прилежащую территорию — наверняка прикидывала возможные ходы отступления.

— Она нас боится? — удивился глава государства.

— Скажем так, она наверняка знакома с азами охраны и потому профессионально оценивала незнакомую местность. Но в таком возрасте… — Ким Гён Хи мотнула головой. — Давай я сама за ней послежу. Может, что и удастся выяснить.

— Хорошо, поручаю это дело тебе, — он встал со своего места. — Пойдём, встретим их.

Через несколько минут глава государства с дочерью дошли до холла, где в ожидании собрались все сопровождавшие гостей из СССР. Ким Ир Сен придирчиво окинул взглядом молодую пару и улыбнулся.

— Смотрю, мой внук решил пойти по стопам отца — сам выбрал себе жену.

— Дедушка, я очень люблю Гульназ… не смог устоять перед её красотой, — вздохнул Ким Чен Чжу.

— Но у нас разрешены браки только между корейцами, — деланно нахмурился тот. — Как тогда поступим?

— Гульназ не против изменить своё имя, — ответил внук, а его супруга кивнула в знак согласия.

— Ты понимаешь по-корейски? — Ким Ир Сен обратился к девушке.

— Не только понимаю, но и говорю.

— И только правду? — задал он провокационный вопрос.

— Конечно. Умолчать могу, но никогда не совру.

— Тогда скажи нам, ты работала или училась до брака?

— Работала.

— Где?

— Комитет Госбезопасности, — при этих словах в группе собравшихся начался шёпот.

— Да? И какое звание носила?

— При отъезде сюда присвоено звание старшего лейтенанта.

— А здесь чем хочешь заниматься?

— Хочу работать на благо государства.

— Нашего или вашего?

— Корейской Народно-Демократической Республики.

— А как же старые связи с КГБ?

— Буду использовать с пользой для нашей страны.

— Ага… ну что ж, вижу, что внук у меня умный — взял себе не актрису или певичку, как некоторые,[11] а вполне себе полезного члена нашего общества… понимающего, что обороноспособность страны — главная забота руководства. Хорошо, не будем заставлять голодать наших прилетевших гостей, а идём ужинать.

27 сентября 1983 года. г. Пхеньян. Дворец Рёнсонг. Раннее утро

Гульназ с честью выдержала вчерашние беседы с главой государства — тот и за трапезой периодически задавал вопросы. Однако они были без провокаций. Глава государства скорее стремился узнать, чем живёт сейчас советская молодёжь, а вот его дочь-полковник всё время держала ухо востро, стремясь выудить максимальное количество интересующей её информации. Однако ответы девушки были лаконичны и касались лишь общей жизни в Советском Союзе. Но сегодняшнее утро изменило весь расклад мнений о молодой супруге племянника. Проходя от туалета к спальне, Ким Гён Хи в окно увидела девушку в спортивном костюме возле… турника на заднем дворе комплекса. Естественно, профессиональное любопытство полковника мгновенно выключило сон, и, одевшись, она направилась туда же. Несколько минут тихо наблюдала за тренировкой девушки, а потом решила заговорить.

— Смотрю, ты этим занимаешься с желанием, — сказала она, глядя на её подтягивания и «ласточки».

— Доброе утро. Да, тело нужно держать в тонусе.

— А с чем конкретно тебе приходилось работать в госбезопасности?

— Система охраны высокопоставленных особ государства.

— А если я приглашу несколько человек, чтобы убедиться в твоей профессиональной пригодности?

— Я уже размялась, — улыбнулась Гульназ. — Так что вполне могу участвовать в спарринге.

Полковника долго упрашивать не пришлось — уже через несколько минут к турнику подошли четверо хорошо сложенных молодых людей в серой одежде свободного покроя. По команде Ким Гён Хи они кивнули и стали окружать девушку. Та какое-то время неподвижно стояла и наблюдала за ними, а потом пришла в движение. Сама полковник видела, как движения девушки стали желеобразными, словно она перетекала из одной стойки в другую, одновременно с этим нанося какие-то удары противникам. Только вот противники так и остались стоять в тех позах, при которых Гульназ нажала им куда-то в районе шеи. Нейтрализовав всех, она деловито отряхнула ладони и снова полезла на турник. Ким Гён Хи ошарашенно взирала на этот спарринг и не находила слов.

— Что ты с ними сделала?

— Это искусство точечной блокировки противника. Они видят, слышат и даже могут думать, но не двигаться. Дадите команду — «разомкну» их.

— Действуй, — кивнула полковник.

Джанибекова снова спрыгнула с турника и поочерёдно подошла ко всем четверым. Короткое нажатие в область шеи, и к ним снова возвратилась возможность двигаться.

— Впечатляет, — хмыкнула Ким Гён Хи. — Скажи честно, сколько тебе лет?

— Почти восемнадцать, — улыбнулась Гульназ.

— Что? Ты не шутишь?

— Я же вчера сказала товарищу Ким Ир Сену, что умолчать могу, а вот врать — точно нет.

— Почти в восемнадцать лет уделать четверых охранников главы государства… и как… — пробормотала полковник. — Да, тут есть, над чем подумать…

Естественно, с такой интересной информацией Ким Гён Хи сразу после завтрака поспешила к отцу. Увидев её встревоженной, он не преминул поинтересоваться об этом.

— Супруга твоего внука уникальна… — она не спеша поведала ему об утреннем спарринге. — Отец, ты хоть понимаешь, ЧТО нам передал «старший брат»?

— Суперниндзя? — усмехнулся тот.

— Можно и так сказать, — кивнула дочь-полковник. — Но в таком возрасте… такое… у меня нет слов. Но ещё при тренировочном бое я подумала, что неплохо бы русскую поставить тренировать таких же, как она, подростков. Ты только представь, какие могут получиться охранники! Кто подумает на юношу или девушку, что они напрямую связаны с нашей госбезопасностью?

— М-да… жена моего внука перещеголяла даже меня…

— Ты о чём, отец? — не поняла Ким Гён Хи.

— У меня в Красной Армии было звание капитан[12], а она выше.

— С чего бы?

— А с того, что в госбезопасности СССР звания на два ранга выше обычных военных. Получается, что у неё общевойсковое звание майора.

В тот же вечер Ким Ир Сен вызвал к себе внука и его супругу. Как только они вошли в рабочий кабинет, глава государства предложил им присесть.

— Я вызвал вас по важному делу… — он неторопливо открыл одну из картонных папок и достал оттуда погоны офицера северокорейской армии. — Это теперь твоё звание в нашей армии, — усмехнулся Ким Ир Сен, видя, как расширились глаза у девушки. — Что смотришь? Я сам был капитаном Советской Армии, тогда ещё Красной… давно это было… в сороковые годы… и я знаю, что звание госбезопасности на два ранга выше военного. Старший лейтенант приравнивается к майору, так что всё честно.