Тут он резко наклонился ко мне и застыл. Кончик его носа оказался у самого края кружки, которую я как поднесла к губам, так возле них и оставила. Мои глаза широко распахнулись, а вот его остались скрыты под плотной чёрной тканью, не позволявшей увидеть даже их очертания.

– Не промахнулся? – зло прошипел он сквозь зубы.

– А куда целился? – выражение моего лица он видеть не мог, потому я постаралась спросить с сарказмом и усмехнулась, несмотря на вновь усилившуюся боль в животе.

– Надо было бросить тебя умирать в том болоте, – мужчина отстранился и поставил руки на пояс, возвысившись передо мной. Ладно-ладно, намёк понятен.

– Ты мне ещё спасибо скажешь за то, что позволила спасти себя, – заявила я и сделала первый глоток из кружки. Чуть не подавилась и не выплюнула всё обратно. Напиток оказался противным на вкус и состоял из каких-то трав. Теперь мне удалось понять, чем он пах – это были грибы. Прекрасно. Я в доме у незнакомца, раненая и слабая, бежать не смогу, почти голая, а меня ещё и грибами напоили. Что он там собрался со мной делать, пока я буду спать? Не только же рану обрабатывать? – Раз ты видел меня голой, то, может, хотя бы представишься? – усмехнулась я между глотками, заталкивая в себя напиток и пытаясь сдержать рвотные позывы. Протянув руку в мою сторону, мужчина ждал, когда чашка опустеет.

– Очень смешно, обхохочешься.

– Буду иметь в виду, что ты так смеёшься. Это на языке жестов означает смех, я права? – последняя капля упала на язык, я стиснула губы и прикрыла их ладонью, глотая жидкость и ощущая, как она неистово рвётся наружу. На всякий случай сглотнула ещё раз, но уже просто слюну.

– На языке жестов это означает: давай сюда и ложись в кровать, – выхватив у меня кружку, он пошёл к двери. Меня поражало, как спокойно он ориентировался в комнате, а проделанный фокус с приближением к моему лицу и вовсе обескуражил. Должно быть, у него хорошо было развито обоняние, и он остановился в тот момент, когда учуял запах напитка.

– Вот так, сразу в кровать? А как же ухаживания, прогулки под луной? – кажется, от выпитого у меня помутился рассудок. Или я всегда была такой? Ни с того ни с сего я хихикнула и, вытерев рот ладонью, опустилась на подушку. Мне тут же стало хорошо, а потолок над головой начал стремительно кружиться. Откуда-то на нём появились разноцветные огоньки, постепенно заполнившее собой всё видимое пространство. Вот это да! Это грибы так действуют или что-то ещё в составе напитка?

– Вот как встать сможешь, так и пригласишь меня на прогулки под луной. И, так и быть, позволю поухаживать. А пока лежи и не дёргайся, если что, – голос мужчины раздался совсем рядом, хотя я не слышала его шагов. Склонив голову набок, я попыталась перевести взгляд на незнакомца, но силуэт размывался, и теперь вместо одного хозяина дома я видела аж три его фигуры, сидящие на краю кровати.

– Что, прям вообще не дёргаться? Нравится с бревном? Как там тебя, говоришь, зо-зовут? Обхо-хохочешься? Или оче-чень смешно? – спросила я, заикаясь, чего никогда за собой не замечала, даже в пьяном виде. Меня точно понесло от напитка, не могла же я ляпнуть такое сама? Или могла? Да нет, могла, надо же было дома становиться своей в компании солдат.

Пока я оставалась в сознании, я смогла ощутить, как мужчина положил руку на мою рану и принялся что-то ощупывать. Попытавшись перевести взгляд на его пальцы, я недовольно причмокнула, но так ничего и не увидела, для этого надо было приподняться выше.

– Можешь звать меня «мой спаситель», – произнес незнакомец, надавив на рану.

Боль пронзила меня в тот же момент, с губ сорвался крик, а по телу от места прикосновения потекло что-то противное и склизкое. На кровь это было не очень похоже, она обычно тёплая.

– Буду звать тебя «мучитель», если не прекратишь, – процедила я сквозь зубы, с трудом сдерживая крик от очередных нажимов в области живота.

Неожиданно кожу обдало теплом, и стало так приятно, что я невольно замлела, а губы растеклись в улыбке. Глаза закрылись сами, держать их открытыми не осталось сил.

– Ну ладно, надо же тебе знать, чьё имя стонать от наслаждения, – хмуро сказал он, а я с трудом подавила смех от такой самоуверенности. Хотя, учитывая, что меня сейчас поглотит сон, и он сможет делать со мной всё что угодно, а я сорвала ему свидание, вероятно, стонать мне всё же придётся. – Меня зовут Магнус, но что-то мне подсказывает, что ты не запомнишь.

Но я запомнила.

За сто тридцать пять дней до их прихода

Криста

Платье было нежно-кремового цвета и идеально подходило к вплетённым мне в волосы цветам. Плечи и шея оставались открытыми, руки чуть ниже локтей – тоже, но на них натянули тончайшие перчатки, ткань которых противно щекотала кожу, вызывая зуд. Хотелось сорвать их и до крови расцарапать себя. Моя бледность не сильно бросалась в глаза, а то, как служанки измалевали моё лицо, делало меня похожей на Клео. Причёска стала последней каплей, ведь такую всегда выбирала сестра. Стоя посреди огромной гостиной, выделенной мне для сборов, я смотрела на отражение в зеркале и с трудом сдерживала слёзы, ведь это была не я.

Пока мы всей семьёй оплакивали Клео и не могли прийти в себя от случившегося в ночь бала, герцогиня Нейрон планировала свадьбу, руководствуясь своим вкусом. Даже платье велела сшить того цвета и фасона, что нравились лично ей и никак не подходили мне. А ведь могла посоветоваться насчёт причёски и макияжа, раз уж была так уверена в своём идеальном вкусе в выборе наряда. Могла учесть потерю нашей семьи и уточнить этот момент. Просто не захотела.

С герцогиней Нейрон мне пришлось столкнуться ещё чуть раньше, когда она заявилась к нам в покои. Женщина оказалась просто невыносимой, и мне сразу стала понятна неприязнь её сына к соблюдению всех принятых в обществе правил. Проигнорировав попытки моей матери объяснить, что нам не пристало заниматься подготовкой к свадьбе из-за гибели Клео, пока траур не будет официально снят, герцогиня прочла мне лекцию. Она рассказала о том, как будет проходить церемония и что будет требоваться от меня. Выбора мне никто не предоставил, и пришлось подчиниться ей. Выслушать все наказы и наставления, а потом ещё и заучить клятвы, которые придётся произнести при всех собравшихся гостях.

Празднество женщина готовила грандиозное, и я её понимала, ведь Нейтан – её сын. Жениться может только он. А значит, это первая и единственная свадьба её ребёнка, и герцогиня оторвалась на организации по полной. При этом совершенно не думая, что это и моя первая и единственная свадьба в жизни, и у меня тоже есть на неё свои планы и мечты. Не так я это представляла, что уж говорить. И точно не на выставленных мне герцогом условиях. Но либо брак, либо меня отправят вслед за Клео, а моё место рано или поздно займёт Калиста.

Младшая сестра всё прекрасно понимала. Мы с матерью ввели её в курс дела, и она искренне сочувствовала мне и благодарила чуть ли не каждый день. Мой будущий супруг казался ей жутким человеком, хоть она и видела его всего дважды: при визите с графом к нам и на балу. Да что уж говорить, он и со мной виделся не сильно чаще. С того самого дня, когда мне объявили о нашем браке, Нейтан ни разу не попался мне на глаза. Да и где? Мы с матерью не выходили из покоев, и единственное, откуда я могла бы его увидеть – это с балкона своей спальни.

С визитами жених не приходил, аудиенции не просил. Я не представляла, чем могло быть вызвано такое пренебрежение. Разве нам не стоило обсудить будущий брак? Или это не так работает и моего мнения никто никогда больше спрашивать не будет? Мог бы хоть предупредить, дать инструкции. Вон герцогиня так и поступила: ввела меня в курс дела и рассказала про каждый шаг, который я должна совершить в день свадьбы. Правда, забыла предупредить, что выглядеть я буду, как моя сестра, а вид кремового платья вызовет у меня ярость, а не счастливую улыбку.