Плохую весть до властителя инферналов донесли призраки-вестники. Обычно они наблюдают за проходами между Внутренним и Внешним миром за счет своих возможностей, а именно за счет возможности находиться поодаль от монолита и Архмага без особых артефактов и магических камней. Они обнаружили, как квадракоптер «Зефир» проник через портальные врата на территорию вулкана, неподалеку от итальянской Сицилии.

В обычных ситуациях призраки не срывались с мест. Например, когда хозяева «Зефира», Ахау и Тахау Квадракоптеры, контрабандой завозили с Земли в Поднебесье пойманных животных и мистических существ. Но в этот раз они ненароком протащили на своем борту человека, мальчика по имени Лукас.

Тем временем, перед приходом призраков-вестников.

Огромный зал, усеянный белыми розами. Среди подвешенных к серебряным цепям черепов поверженных жертв свисали зеркала, украшенные керамическими масками с различными гримасами. Безмолвные, они целенаправленно взирали на посетителей Архмага, насквозь продирая неуверенностью их отчаявшиеся души. Полотна картин, высотой от восьми метров, помогали скрывать хладные каменные стены и арки мегалитического зала.

То самое существо, стянутое полосками шёлковой ткани, которые придавали ему форму человеческого тела, и укрытое темным туманом, как одеялом, вертикально левитировало в воздухе. Сквозь щели шёлка, переливаясь, сочился фиолетовый свет. С виду кажется, что внутри этого создания нет ничего, кроме черного дыма, в котором постоянно играют бесшумные молнии, и того самого света.

Вдоль расписных картин расположились хранители сна Архмага. Он нуждался в их заботе, выражающейся в присущих им талантах. Благодаря этим талантам они оказались на одном из самых почетных рабочих мест замка Тэмтейн[3]. Это были красивейшие девушки народа Тайрили, одетые в корсажи с глубокими вырезами и пышными юбками, скрывающими их неестественные (коленный сустав похож на задний лошадиный) для жителей Поднебесья ноги. Лица некоторых из них были скрыты масками: у кого-то полностью, у кого-то частично. У всех них были окрашенные в белый цвет волосы, что несвойственно этому народу.

Охранники сна старательно исполняли мелодию на резных, окрашенных в белый цвет арфах и резных виолончелях. Пышность элегантного одеяния разнилась в зависимости от силы разрушаемости (гниения) плоти под действием монолитовых чар[4].

Были и другие девушки, не менее прекрасные, восседающие на качелях, обитых золотыми нитями в виде листов и цветов. Сладкий аромат духов окутывал их, они раскачивались, разнося благоухание по всему залу, попутно наслаждаясь успокаивающей симфонией струнного инструмента. Была и другая группа девушек-тайрили, создающих своими голосами акапелльный фон, доводящий до мурашек и усиливающийся благодаря колоннам и куполообразному потолку приемной залы замка Тэмтейн. Все они не боятся усталости, но боятся времени. Как все инферналы, эти чудесные создания, тайрили, не живы, но и не до конца мертвы. И в такой период времени гортань дев-тайрили еще позволяет им прекрасно петь. И петь они будут долгие дни и даже месяцы, пока их повелитель, Архмаг, не решит проснуться.

Среди всего великолепия лишь одна девушка была удостоена чести исполнять песню, слова которой пленительным, чарующим, обворожительным голосом наполняли зал. Сейчас ее песнь была жалобная. Она жалела всех отчаявшихся, кто пришел к Архмагу, кто возложил свои надежды на фиолетовые силы, кроющиеся в холодном сердце властителя инферналов. Пела о проклятии плоти и о скором забвении разума. Она пела с обращением к повелителю, спрашивая, кто сломал его когда-то пылающее сердце, кто же она такая, кто наполнил его холодной безутешной злобой?

Вскоре девушка поперхнулась, огрубевшее пение разнеслось среди колонн зала. Осознав, что теперь ее прекрасному голосу уже никогда не быть прежним, она закрыла лицо руками, будто бы это могло помочь. Сейчас в пору заплакать, но и это было не дано инферналам. Попытки выжать нежное пение не привели ни к чему, кроме ломаного голоса и пробуждения повелителя ото сна.

— Вы потеряли то, для чего я вас принял в нашу обитель, — разлетелся по огромному залу медленный, басистый голос, наполненный грубостью рыка старого льва.

Девушки перестали играть на музыкальных инструментах и замерли, склоняя головы.

Архмаг уже левитировал горизонтально, рукой он притянул к себе остроконечную корону и надел ее на голову. Другой рукой, темным туманом, притянул белые широкие шёлковые ленты, покрытые серебряными нашивками. Полоски, словно змеи, сползали к Архмагу, придавая его телу новую форму. Когда появился явный образ доспехов, посеребрённый шелк затвердел словно сталь, завершая образ магической брони повелителя инферналов.

— Убирайтесь куда глаза глядят, более я в вас не нуждаюсь!

Девушка народа Тайрили мелкими шажками, с поникшей головой покинула зал, в секунду на ее место через балкон влетели бестелесные духи. Нет им покоя в этом и другом мире, призраки вынуждены постоянно кружить и быть в движении. Не могут они спать, хотя сон донимает их. Неисчезающее чувство голода нечем утолить. Усталость и постоянное беспокойство рвет и терзает единственное, что оставил им Архмаг после превращения. Это чистая проекция души, проявляемая среди мира живых, терзаемая тягостными ощущениями несуществующего тела. Звучит как безысходность и вечные муки, и только работа на повелителя дает им шанс на мгновение забыть тяготы и боль, причиняемые своим существованием.

— Ужасные новости, владыка! Человеческий ребенок в Поднебесье.

— Невозможно! Через барьер не прорваться.

— Гоблины, восхитительный, это гоблины его привезли.

Полоски ткани, сквозь которые секунду назад вяло пробивался фиолетовый свет, завибрировали и осветили все помещение. Темная дымка, стреляющая молчаливыми молниями, расползалась по залу, нанося ущерб его убранству.

— Приведите рыцаря, — потребовал Архмаг, выражаясь на общем наречии, и моментом пронесся по всему залу Тэмтейна, скрываясь в личных покоях. Внутри он так же мимолетом нырнул в портал, который вывел его в сокровищницу, где нет окон и дверей. Там он воспользовался заклинанием «Фос» — это первый уровень магии школы света, практикуемый в первую очередь послушниками башни Мирлето. Магия творилась соматическим методом. В его ладони загорелся светлячок, которого он приподнял над головой и отпустил, теперь, куда бы ни двигался хозяин заклинания, светлячок будет следовать за ним, освещая тьму вокруг.

В комнате не было гор серебряных или золотых монет, но было несколько артефактов, принадлежащих скоттам, и кольца с амулетами, инкрустированными фиолетовыми переливающимися камнями. По углам были расставлены громадные сундуки, но и там он не прятал золото, как поговаривают, их содержимое было именно тем, что Архмаг принес с собой, когда оказался в этом мире.

Поодаль, в самом конце сокровищницы, теснятся две прозрачные банки, наполненные магией монолита. Среди фиолетово-черной субстанции плавают головы поверженных врагов повелителя. В стеклянных сосудах настолько велико сосредоточение магии, что невозможно разглядеть, какая раса заключена в тюрьму, но голос их не может удержать ни магическая печать импровизированной банки, ни магическое стекло.

— Гнев или страх, не могу разобрать, — произнес грубый голос из банки.

— Смотря какой вопрос, если о силе монолита, то не страх, — произнес уверенный мягкий голос из банки.

— Что… еще один девичий глас извел на пути к успокоению? — спросил грубый голос.

— Мне требуется знать, это тот самый человек? — спросил их Архмаг.

— Испугался, коронованный? Судьба твоя известна, белая она, как снег в зимнем саду Ревербираны, — отвечал грубый голос.

— Замолчи и не произноси это имя, обезглавленный! Не пировать тебе с твоим богом за общим столом еще три эпохи, — разозлился Архмаг.

— Архапилар, ты обещал мне оливковую ветвь средь соленых берегов, — произнес мягкий голос.

— Бодрящий воздух и шум фьорда, — утвердительно произнес грубый.