Г.А. Жилиным отмечено, что «определяя структуру, основные направления и принципы деятельности судебной власти в Российской Федерации, Конституция не употребляет термин “эффективное судопроизводство”». В этом нет особой необходимости, поскольку сама сущность правосудия, обязанность по осуществлению которого Основной Закон возлагает на суд как единственного носителя судебной власти в стране, предполагает безусловную эффективность соответствующего вида государственной деятельности»¹⁰. Однако можно ли одним лишь тезисом сделать российское судопроизводство эффективным? Имеются ли основания считать гражданский процесс априори эффективным? Возможно, не все ученые и практики готовы утвердительно ответить на все эти вопросы. Подобная постановка проблемы консервирует состояние, в котором находится судебная система, делает дальнейшие исследования бесперспективными. Эффективность судопроизводства – не застывшее, нормативно заданное понятие, а идеал, стремление к которому становится целью оптимизации системы защиты нарушенных прав и законных интересов.

Сказанное не означает, что стоит присоединяться к многочисленным, но при этом зачастую не основанным на фактах суждениям о неэффективности судебной защиты прав, свобод и законных интересов. Напротив, по нашему мнению, судебная защита по определению действенна и эффективна. А.Т. Боннер указывал, что «суд как специализированное государственное учреждение, разрешающее имущественные споры, является и долго еще будет являться основным органом, осуществляющим защиту гражданских прав. Очевидно, это может быть объяснено не иначе, как высокой эффективностью судебной формы защиты субъективных прав, наличием в судебной деятельности определенных отличительных особенностей и преимуществ, которыми не обладают иные органы»¹¹. А.А. Мельников был убежден, что защита прав и свобод граждан в суде более эффективна, нежели в другом, несудебном порядке¹². По оценке В.М. Жуйкова, защита нарушенных прав человека судом общей юрисдикции наиболее эффективна и цивилизованна¹³. Именно потребность в эффективной защите прав и законных интересов породила гражданское (а потом и арбитражное) судопроизводство. Что необходимо предпринять, чтобы судопроизводство оставалось эффективным механизмом защиты права? Ответить на этот вопрос призваны исследования эффективности судебной деятельности.

Эффективность правовых явлений не единожды становилась предметом научных исследований. По оценке И.А. Зенина, проблема эффективности не является новой: вся история советского законодательства – это, в сущности, история выявления эффективности его воздействия на регулируемые отношения¹⁴. Учеными Академии наук СССР изучались пути повышения эффективности правосудия по гражданским делам, проводились исследования эффективности права, правового регулирования и правоприменения, разрабатывались методы оценки такой эффективности. Особого внимания заслуживает исследование, проведенное в 1970-х годах Институтом государства и права Академии наук СССР¹⁵. Многие выводы советских ученых актуальны и сегодня. В современной России проблемам оптимизации правосудия также посвящены работы ведущих правоведов¹⁶.

В начале XXI в. на европейском пространстве был реализован проект по оценке эффективности правосудия, в ходе которого судебные системы были проанализированы с применением сравнительных методов. Масштабным начинанием стало создание в 2002 г. при Совете Европы специальной Комиссии по эффективности правосудия (CEPEJ), регулярно доводящей до сведения общественности результаты своей работы. Очередной ее доклад опубликован в октябре 2022 г.¹⁷ На европейском пространстве также реализуется проект «Табло правосудия» (EU Justice Scoreboard), ставший инструментом для ежегодного сравнительного анализа информации, позволяющей Евросоюзу и его членам повышать эффективность судебных систем¹⁸. Большую работу по анализу эффективности судебной деятельности проводят Всемирный банк (аналитики которого предложили набор показателей – индексов правовых и судебных реформ), Европейский центральный банк, Международный валютный фонд, Организация экономического сотрудничества и развития, Организация “World Justice Project” и другие международные организации.

Анализ показывает, что научные работы, управленческие документы в области эффективности гражданского судопроизводства, как правило, содержат правовой анализ процессуальных кодексов, особенностей национальных судебных систем, их организационного построения. Нередко выводы дополняются предложениями по совершенствованию процессуального законодательства и законодательства о судоустройстве. Значительно реже ученые обращаются к оценке социальной ценности и эффективности всей системы гражданской юрисдикции, пытаются разграничить ее судоустройственные и судопроизводственные аспекты.

Потребность в повышении эффективности существующего гражданского судопроизводства стимулирует разного рода судебные реформы. Как известно, «с 2014 г. в Российской Федерации последовательно реализуется третья судебная реформа, задачи которой – обеспечить дальнейшее развитие правосудия, его модернизацию, повысить его качество и эффективность, обеспечить высокий уровень правовой защищенности граждан и организаций, доверия гражданского общества к суду …

На третьем этапе судебной реформы необходимо модернизировать судопроизводство, c тем чтобы оно стало более эффективным»¹⁹. Фрагментарная, а зачастую и точечная корректировка в целом стабильной системы гражданского судопроизводства, как правило, является ответом законодателя на потребности практики. Масштабные, передовые для своего времени реформы (такие, как реформа австрийского гражданского процесса конца XIX в., реформа английского гражданского процесса 1990-х годов и др.) становятся важными вехами на пути развития гражданского судопроизводства, ориентиром для многих стран и полигоном для испытания новых правовых механизмов. Стоит отметить, что оценка перспектив и последствий любых реформ гражданского судопроизводства требует развитой теоретической базы. Недаром Н.А. Чечина отмечала, что усиление эффективности судебной деятельности должно стать ключевым направлением в развитии науки советского гражданского процессуального права²⁰. Во всем мире исследования эффективности права и правовой деятельности вышли далеко за рамки правоведения и позитивистского правопонимания, вобрали достижения других социальных наук, прежде всего экономики и социологии.

Историко-правовые исследования убеждают, что развитие гражданского судопроизводства сопровождается процессуальными реформами. Многие из них были нацелены на упрощение процессуальных правил и построений, снижение затрат судебной защиты. Еще реформы XIX в., такие, например, как Кодекс Филда 1848 г. в США или навеянный идеями Бентама Закон о судебной системе Англии 1875 г., упростили процессуальные правила, унифицировали и рационализировали полномочия судов. Стоит отметить, что в либеральных государствах XIX в. правила гражданского судопроизводства отражали индивидуалистическую философию субъективных прав, закрепляли формальный доступ к суду для тех, кто мог себе позволить судебные расходы, а также формальное равенство сторон судебного процесса. XX в. сопровождался реформами гражданского процесса во многих странах, в подавляющем большинстве они были призваны упростить, оптимизировать, а в ряде случаев унифицировать процессуальные правила при высоком качестве итогового решения и справедливом разрешении дела²¹. Однако не только упрощение становится целью проводимых реформ. Большое значение приобретает концепция доступа к правосудию. Право на доступ к суду становится в один ряд с основными правами человека и гражданина. Как отмечается, эффективный доступ к правосудию уже рассматривается как наиболее важное требование, одно из основных прав человека, в современной, эгалитарной правовой системе, которая должна гарантировать, а не просто декларировать, права для всех и каждого²². По оценке Е.А. Борисовой, c разработкой концепции прав человека, возрастанием социальной, гуманистической роли права, становлением обязательных для всех государств норм и принципов международного права, обеспечивающих охрану прав человека и коллективную безопасность, понимание судебной защиты изменилось. Право на судебную защиту стало рассматриваться как право на доступ в суд и право на справедливое судебное разбирательство²³.