Артём не сдвинулся с места, не сказал ни слова, но его взгляд молнией прошил меня с головы до пят. Хотелось высказаться на прощание, очень хотелось. Мы оба пострадавшие в этой истории, я в большей степени, чем он. Он живёт как жил, а меня отправили на Сахалин нарядной посылкой. Однако разговаривать с Артёмом нет смысла, всё равно не выслушает и не поверит. А если поверит, то… какая разница? Я уезжаю и ничего от него не хочу.

Совсем ничего, только если… большего.

Но это тайна, которая навсегда останется спрятанной в моём сердце. Потому что – чёрт возьми! – есть шанс, что старые сводницы не ошиблись. Каким-то неведомым образом они предугадали странную связь, которая натянулась между мной и Артёмом. Безрассудное, необоснованное, неоспоримое влечение.

Возможно, это только мои ощущения.

Возможно, нет.

Однако нам не суждено в этом разобраться, потому что я уезжаю.

Во взгляде Артёма туман и ржавчина. Страсть и равнодушие. Я ускорила шаг, но даже свернув за деревья, не могла стряхнуть этот взгляд с плеч. Со спины. С ног, внезапно показавшихся слабыми, гуттаперчевыми, не знающими дороги.

Я почти дошла до автобусной остановки, когда ощутила тяжёлую руку на плече, и у меня забрали чемодан. Не говоря ни слова, Артём направился обратно в деревню. С моим чемоданом в руке.

Это дежавю.

Где он поселит меня в этот раз? В соседней деревне, чтобы я к нему не приближалась?!

Я припустила следом, плюясь яростью.

– Верни мой чемодан! Скоро приедет автобус!

– Не приедет. Ты пропустила единственный сегодняшний автобус, до июня мы на зимнем расписании.

– Всё равно отдай чемодан и уходи! Я… я…

– Поселишься на остановке? – усмехнулся через плечо.

– Поймаю попутку и доберусь до места, где живут нормальные люди. Стой! Куда ты несёшь мои вещи?

Он не ответил. Продолжал идти, а я остановилась на дороге, судорожно обдумывая варианты. Путь далёкий, ловить попутку боязно…

На меня вдруг навалилась чудовищная усталость. Мало того, что меня подставили, так мне ещё и не вырваться из этой ситуации, хлопнув метафорической дверью. А хлопнуть хочется, потому что я дико злюсь и вся на нервах. Выспаться бы как следует, тогда снова стану собой, уравновешенной, не падкой на ржавые искры мужского взгляда.

Через несколько шагов Артём остановился. Поставил чемодан на землю, сунул руки в карманы джинсов. Так и стоял, пока я не подошла ближе.

– К Тамаре приезжает постоялец, и все комнаты заняты, но ты можешь… – Вздохнув, он посмотрел на небо, как будто надеялся, что высшие силы пошлют другие слова вместо тех, которые собирался сказать. Ну или заберут меня вместе с чемоданом. – Можешь остановиться у меня. Спальня, которую ты фотографировала, свободна, – предложил неохотно.

Какое-то время мы молча перебрасывались взглядами, потом я задала единственный вопрос, который нашла в мыслях.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем ты пытаешься меня вернуть? Ты настаивал, чтобы я уехала, и добился своего, так в чём дело? Я найду способ добраться до Южно-Сахалинска, мир не без добрых людей. В вынужденном гостеприимстве нет ничего хорошего.

Артём поморщился, качнул головой.

– Эмма, послушай… не бойся меня, ладно? Дело в том, что я одиночка и не церемонюсь с непрошенными гостями. И характер у меня дерьмовый. Извини, что вёл себя грубо. Понимаешь… – Набрав полные лёгкие воздуха, он прикрыл глаза. – Я терпеть не могу, когда лезут в мою жизнь! – выдохнул.

– Я никуда не лезла! Галина Максимовна солгала… – Я прикусила язык, чтобы замолчать. Всё уже сказано-пересказано много раз, не стану больше извиняться и оправдываться. Пусть сами разбираются.

Ругаясь себе под нос, попыталась забрать чемодан, но Артём не позволил. Положил ладонь на моё плечо, успокаивая и удерживая.

– Не злись! Я не сразу понял, что тебя тоже подставили, а потом… С доверием у меня плохо. – Слова прозвучали искренне, но взгляд Артёма казался осторожным, готовым в любой момент снова затянуться подозрением. – Пойдём, Эмма! Я не хочу, чтобы ты ловила попутку, это небезопасно. Сам я не планирую ехать в Южно-Сахалинск, вообще не любитель городов, но договорюсь со знакомыми…

– Не надо! Завтра утром будет автобус.

– Да, будет.

Артём направился в деревню, и я поспешила следом. Если он хочет, чтобы я провела следующие сутки у него дома, сначала нам надо поговорить.

– Я слышала, как вы перекрикивались с Тамарой Степановной. Она просила тебя дать мне шанс и рекламировала мои достоинства.

Углы его рта дрогнули, но взгляд остался нейтральным, и тогда я продолжила.

– Полагаю, фотографии служили предлогом, чтобы отправить меня на своего рода смотрины. Если нас пытаются свести вместе, то это неправильно и нечестно по отношению ко мне. И к тебе тоже, – добавила, поймав его вспыхнувший взгляд, подтвердивший мои догадки. – Родственники и раньше навязывали мне знакомства, но в этот раз бабушка переступила границы допустимого. Она недавно умерла и оставила мне письмо, в котором просила помочь Галине Максимовне. Не могу поверить, что они сговорились и запланировали эту поездку. Что, если бы мы друг другу не понравились?

Поймав насмешливый взгляд Артёма, я покраснела с головы до пят. Каждый сантиметр кожи излучал смущение.

– Я не имею в виду, что мы друг другу нравимся. Наоборот… Ну, то есть… – Под пристальным взглядом Артёма я путалась в словах и мыслях. – Ты знал, что нас хотят познакомить, и поэтому рассердился, когда я приехала?

Открыв калитку, Артём повёл меня к дому. Вежливый, предусмотрительный, словно извинялся за прошлую грубость. Однако обсуждать заговор старых сводниц не спешил и, зайдя в дом, молча направился к лестнице.

– Подожди! Ты не ответил…

– Что я должен сказать?

– Нас пытались свести вместе?

Изогнув бровь, он показал взглядом в сторону кухни.

– В холодильнике достаточно еды, выбирай что хочешь, ешь, жарь, парь. В шкафу найдёшь чистое постельное бельё и полотенца. Запасные ключи от дома висят около входной двери. Что-нибудь ещё?

Кончики пальцев покалывало, по коже струилась тревога. Дело не в страхе, я не боюсь Артёма. Бабушка не стала бы нас знакомить, не будучи уверенной, что он хороший человек. Но я не готова к резкой перемене в наших отношениях. К чувствам, которых не понимаю и которые не контролирую.

Артём поднялся на пару ступеней, потом снова посмотрел на меня. Не иначе как заметил мою нерешительность, потому что его взгляд смягчился.

– Ты тоже не любишь, когда тобой манипулируют и лезут в твою жизнь, – сказал он с пониманием и убеждённостью в голосе. Это прозвучало констатацией факта, который я не могла оспорить. – Не ругай себя за то, что ты заранее не догадалась об их замыслах. Они просто… – Нахмурился в поисках слов.

– Сводницы. Манипуляторши. Лгуньи, – подсказала я. Внутри неприятно жгло от гадких слов, сказанных о бабушке, которую я любила и которой доверяла. Потому и больно, что доверяла.

Артём смотрел на меня сощурившись.

– Забудь о случившемся! И не злись, оно того не стоит. Знакомым скажешь, что ездила в отпуск. А пока гуляй, отдыхай. Ты приехала сделать фотографии, вот и делай, пока погода хорошая. Галина Максимовна очень любит Сахалин, но давно не приезжала из-за болезни, так что эта часть её просьбы искренняя. А завтра утром будет автобус, ехать придётся с пересадками. Если передумаешь, я договорюсь с кем-нибудь, кто собирается в Южно-Сахалинск.

– Нет, спасибо, автобус меня устраивает.

Пожав плечами, он перехватил чемодан в другую руку и поднялся на второй этаж.

– Чувствуй себя как дома… как будто меня здесь нет, – добавил глухо, отнёс чемодан в отведённую мне комнату и закрылся в своей спальне.

***

Как будто его здесь нет.

Ну да, конечно, всё просто: раз-два и забыла.

А потом раз – и снова вспомнила. Увы, как я ни старалась не думать об Артёме, у меня не получалось. Я не теряла времени зря – обошла окрестности, сделала десятки фотографий. С душой, как Галина Максимовна и просила. Даже если они ей не нужны, я выполнила обещанное, и от этого на душе комфортно. Скандалить и ругаться с больной женщиной не собираюсь. Дам ей шанс сказать правду, но разоблачать не стану. Дурацкий план свести нас с Артёмом провалился.