Лилька пошарила под смятой, ещё тёплой ото сна подушкой и вытащила толстую синюю тетрадку в твёрдом переплете. У неё была тайна. Иногда ей на ум приходили строчки. Она записывала их, рифмовала. Получалось что-то вроде стихов. Она их никому не показывала. Писала так… для себя. Когда что-то волновало, печалило, восторгало… Душа просила и изливалась стихами.

«Основной догмат сайентологии состоит в том, что мир обречён на уничтожение». Сайентологи утверждают, что Рон Хаббард разработал единственно возможный путь к спасению. Позвольте! А как же духовные пути, пройденные православными подвижниками христианства, оставленная нам мудрость, как пример силы и жертвенности, высоты духа, труда души во славу Божию? А глубоко почитаемые в православии святые мученики, о которых она слышала в проповедях отца Николая: Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Спиридон Тримифунтский, блаженная Ксения Петербуржская? Их человеческий, монашеский подвиг? Из таких искренних, проникающих в самую душу безыскусных повествований священника Лилька помнила о добродетелях любви, долготерпения, кротости, чистоты, молитвы, смирения, нестяжательства и многих других. Каждая из этих добродетелей и есть особенный путь к спасению! «В „Дианетике“ же Хаббард описал „способ раскрытия неиспользуемых интеллектуальных способностей и гениальных возможностей человека“. Он понимает человеческое здравомыслие как банк данных – то единственное, что способно решить все проблемы, если обеспечено полной и правильной информацией. Работу сознания Хаббард рассматривает через функционирование двух частей: аналитического ума, ответственного за решение жизненных проблем, и реактивного ума, хранящего чувственные записи болезненных событий, инграмм (помехи на пути решения жизненных вопросов и причины психологических проблем). Целью дианетики является „удаление“ инграмм. В результате „процесса очищения“ предполагается появление индивидуума со сверхчеловеческими способностями, свободного от каких-либо физических и умственных расстройств, так называемого клира».

В последующие недели Лильку стали активно посвящать в тонкости сайентологии. «Уютные» вечера, обязательной составляющей которых были новые главы из «Дианетики» и восторженные фантастические повествования, походы в странную церковь, и ещё – все они регулярно проходили процедуру одитинга. Проводилась она при помощи электрического аппарата, называемого электропсихометром, или, иначе, Е-метром. Все в один голос расписывали непередаваемые ощущения освобождения, очищения, радостной лёгкости.

– А от чего чувствуешь освобождение? – пыталась поподробнее вызнать Лилька.

– С тобой работает одитор. Он на много уровней совершенствования личности превосходит тебя! Он задаёт тебе вопросы о твоей жизни, и ты, к удивлению своему, начинаешь вспоминать всё – вплоть до того, что ты чувствовала в минуту своего собственного рождения на свет!

– Как это возможно? – удивлялась Лилита.

– Ещё как возможно! Ты даже будешь рассказывать о других жизнях, о других сущностях, в которых ты жила. Может быть, ты была священником, или шаманом, или королевой, или мушкетёром – и ты это вспомнишь!

Оливер немножко отстранился от Лильки, чтобы полюбоваться эффектом, который произведут его слова. Реакция девушки разочаровала его. Лилька неуверенно улыбнулась и попыталась сделать вид, что поверила во всю эту фантастику.

Сайентологи утверждали, что человек, продвигаясь всё выше, совершенствуясь духовно, если захочет, способен узнавать прошлое и провидеть будущее. В один из дней, когда дети были ещё в школе, они пили кофе с Мартиной, и вдруг та поставила два стула один напротив другого.

– Вот сядь напротив меня, – предложила она Лильке. – Зачем?

– Сядь! – в голосе Мартины звучало нетерпение. Лилька села.

– Закрой глаза. Попробуй почувствовать меня. Прочитать мои мысли.

Они посидели. Лилька ничего не почувствовала.

– А я знаю, что ты думаешь!

– Что? – взволнованно спросила девушка.

– Ты думаешь, что всё это бред, – натянуто рассмеялась Мартина.

Лилька покраснела.

– Угадала? Но ты ошибаешься!

Мартина скептически поглядела на Лилиту так, что та съёжилась. Поняла, что Мартина недовольна. Взгляд её мелких, как семечки, близко посаженных глаз, ставший в одно мгновение жёстким, стальным, выдавал мысли хозяйки, а были они невесёлыми.

Сколько они ни бьются с этой эстонской деревенщиной, толку всё не выходит. Хитрющая девчонка ничему не верит и, наверное, втихую посмеивается над ними. Не так она проста, как на первый взгляд кажется. Они преждевременно зачислили её в новообращённые. Раскрылись перед ней. Профессор Орт, конечно, поработал с Лилитой, но это не произвело на неё должного впечатления, не убедило окончательно и бесповоротно! Пожалуй, её нельзя отпускать. Они уже достаточно рассказали ей. Надо ещё попытаться. А если не получится… Неужели Свен был прав? Надо попробовать одитинг. Добьются ли они этим ожидаемого результата? Мартина была вне себя! Лилька ускользала от них, как намыленная. Тем не менее хозяйка постаралась взять себя в руки и напустила вид умудрённой, доброжелательной, ни к чему не принуждающей подруги, широко смотрящей на вещи.

– Ладно. Сменим тему. У тебя сегодня ведь занятия? – Мартина почти проворковала эти слова приторным голосом, что не вязалось с холодным, несколько презрительным выражением её глаз. – Я тебя отвезу. Будь готова к шести.

– Спасибо.

Два раза в неделю Лилька ходила на подготовительные курсы в университет. В этот раз Мартина была особенно неразговорчива. Как только Лилька вышла из машины, она дала газ и улетела, не сказав ни слова.

– Ну как тебе твои? Не обижают? – спросила соседка по парте Лена, тоже няня.

– Да нет. Только своеобразные немного.

– А что такое? – заинтересовалась Лена.

Лилита рассказала.

– Ты что, с ума сошла? – ахнула Лена.

– Прошу тишины! – шикнула преподаватель.

– Тебе бежать от них надо! – шептала Лена ей в ухо.

– Почему? Они милые.

– Это же секта!

Лена где-то раздобыла и принесла Лильке книжку, в которой сайентология жёстко критиковалась и была прямо названа опасной сектой. Лилька ехала в автобусе с близнецами на шахматные занятия, которые проходили в еврейском культурном центре. Обучал древней логической игре «потомков арийцев», как ни странно, старый еврей Лев Маркович – ветеран войны, полковник медицинской службы в отставке. По приглашению немецкого правительства он переехал на постоянное место жительства к тем, кто уничтожил миллионы его соплеменников, да ещё прихватил с собой зазнобу – хохотушку и первоклассную стряпуху (как большинство украинок!), с которой он давно тихонько изменял своей – теперь уже покойной – жене. Они жили на одно его социальное пособие и были счастливы как никогда. Лев Маркович выигрывал все сколько-нибудь значимые шахматные турниры, проводившиеся в округе, и немцы уважительно писали о нём в газетах: «Наш соотечественник…» – хотя приехал он из далёкого солнечного Харькова и, разумеется, никаких в его роду этих самых «соотечественников» не водилось.