– Само собой. Но с Шишей вопрос, считай, решен. Завтра ее уже не будет.
– Ты уверен, что пожар поможет? – спросил Илья, понизив голос, и воровато оглянулся. – Все-таки не обычная деревня, а бесовское логово. Вдруг огонь не возьмет?
– Ну так бесов-то никаких в ней нет. Мы же с тобой каждое бревно осмотрели, а Гром обнюхал. Сгорит дотла, как миленькая, и дело с концом! – уверенно заявил Марьянов.
– Точно? – Илья недоверчиво покосился сначала на него, а затем на его четвероногого помощника Грома – черного шотландского волкодава с редкой генетической мутацией, выражавшейся в отливавшей красным радужке глаз, – особенности, присущей альбиносам, но в сочетании с абсолютно черной как смоль шерстью.
– Я, по-твоему, на трепло, что ли, похож? Не забывай, с кем разговариваешь! С дипломированным магом, а не с шелупонью какой-нибудь! Меня знаменитая наставница учила, которая знает о демонах больше, чем ты о своей маме.
– Вот только маму мою не трогай! – проворчал Илья, понимая, что Марьянова в очередной раз понесло. Такое всегда случалось, если «магу» казалось, что кто-то относится с недоверием к его магическим способностям.
Прошла уже неделя со дня их приезда в Дивноречье, а главная задача – уничтожение бесовской деревни – все еще не была выполнена. Пока разобранные на отдельные бревна деревенские дома кучами лежали вдоль забора музейного комплекса, сжигать их в таком виде было слишком рискованно: пожар мог в мгновение ока охватить все постройки «Старины славянской». Поэтому Илья и Роман отложили воплощение своего плана на последний день перед тем, как в деревню откроют доступ для посетителей, когда дома будут собраны и установлены на отведенной для них площадке. Конечно, все равно оставался риск, что огонь распространится на другие объекты, но, по мнению Ильи, он был минимален. Во-первых, Шишу окружали просторные газоны, на которых нечему было гореть. Во-вторых, Илья и Роман собирались запалить дома под утро, и если искры разлетятся далеко за пределы пожарища, то охранники, которые беспробудно спят всю ночь (за неделю наблюдений это выяснилось), заметят возгорание на утреннем обходе. К тому времени от Шиши останутся лишь тлеющие головешки (сгорит она быстро, уж Илья об этом позаботится!), а музейный комплекс не успеет серьезно пострадать.
Все должно получиться. Беспокойство вызывали лишь обрядовые куклы из сена, которых рабочие привезли вместе с избами, потому что обнаружили кукол внутри одной из этих изб. Похожие на огородные пугала, они стояли там, обращенные пустыми безглазыми лицами к входной двери, словно хозяева, поджидающие гостей. В этих кульках с сеном не было никакой исторической ценности, их возраст, судя по относительно современной одежде, которая была на них надета, не превышал пяти-семи лет. Это, кстати, показалось всем очень странным. Хотели даже вызвать полицию, заподозрив, что куклы изготовлены какими-нибудь сектантами для проведения обряда с жертвоприношениями, но все же передумали обращаться к правоохранительным органам, опасаясь, что расследование может осложнить работу музейного комплекса, а кукол, как и найденную деревню, скорее всего, вообще конфискуют в качестве «вещдоков».
Вначале работники «Старины…» собирались переодеть кукол в русские народные костюмы и вернуть их в избы, но, к счастью, отказались от этой идеи. Никто к этим куклам прикасаться не захотел, и неспроста: наметанным глазом Марьянов сразу определил, что кукол использовали в ритуалах для «перекидывания бесов» – так он называл процесс перемещения беса из одержимого человека в обрядовую куклу. И, по мнению «мага», эти бесы все еще находились в тех куклах. Марьянов, по его собственному утверждению, обнаруживал бесов с первого взгляда, где бы те ни находились – в людях, в животных, в предметах. Илья относился к этому с некоторым сомнением, потому что сам никогда и нигде бесов не замечал. «Маг» объяснял, что бесы показываются не всем, без особых способностей беса невозможно распознать даже в собственном теле, не говоря уже о чужом. Наставница Марьянова, которую тот почему-то называл Демоницей, якобы разглядела в нем такие способности и помогла ему раскрыть их. На вопрос Ильи, почему его наставница демоница, «маг» ответил, что это творческий псевдоним одной очень популярной женщины-экстрасенса, которая усмиряет демонов крайне опасным способом: позволяет им вселиться в себя. В теле наставницы все время томилась какая-нибудь демоническая сущность, подлежащая уничтожению на энергетическом уровне. Такая практика не могла не сказаться на внешности наставницы и наделила ее нечеловеческими способностями: огромной силой, обжигающим взглядом, хищной красотой. Она могла внезапно заговорить низким утробным голосом или разразиться гомерическим хохотом, от которого сам Сатана побледнел бы от зависти, знала язык бесов и демонов и порой начинала выкрикивать непонятные слова, а иногда падала и принималась кататься по полу с жутким воем и натужными выдохами, будто что-то рвалось из нее наружу, – наверное, в такие моменты усмиряемый ею бес брал верх, но длилось это недолго, не дольше пяти-шести секунд, и случалось крайне редко: за все время общения Марьянов видел Демоницу в таком состоянии всего лишь дважды, а обычно она удерживала бесов внутри под строгим контролем.
К сожалению, Марьянов не мог уничтожать бесов, как его наставница: он еще недостаточно развил свои способности, поэтому для изгнания бесов использовал обрядовых кукол, после чего избавлялся от них. Причем кукол нельзя было сжечь, распотрошить или еще как-то утилизировать, ведь тогда бесы вышли бы наружу и могли вселиться в первого попавшегося человека или животное, оказавшееся поблизости. Чтобы этого не произошло, Марьянов вместе с Ильей вывозили кукол далеко за город и выбрасывали в каком-нибудь нехоженом с виду лесу. Илья сомневался в том, что это безопасный способ, ведь куклы, сделанные из сена, должны были вскоре сгнить там от сырости и дождей, а значит, бесы неизбежно окажутся на свободе. Марьянов отвечал на это с надменным видом знатока: «Пока сено сгниет, бес без энергетической подпитки ослабнет и не сможет ни в кого вселиться, а через некоторое время совсем пропадет. Но если и не пропадет, то едва ли сможет добраться до человеческой души – так и будет метаться по лесу. И пусть, там ему самое место».
Илья подозревал, что с таким подходом к делу все леса за городом с годами будут кишеть нечистью. Наверняка есть другой способ избавления от кукол, но либо он неизвестен Марьянову, либо тот не хочет к нему прибегать, опасаясь не справиться. Однако Илья молча выполнял указания своего наставника, ведь тот щедро платил ему за это.
Теперь Илье и Роману предстояло вывезти целый ворох обрядовых кукол, которые на вид уже наполовину сгнили, а потому прикасаться к ним было рискованно. Интересно знать, кто их сделал и почему оставил в избах? Вероятнее всего, на эти вопросы никогда не найдется ответов. Судя по относительно современной одежде кукол, с бесами, обитавшими в Шише, боролись не так уж давно. Непонятно, почему от кукол так и не избавились. Придется Илье и Роману довершить начатое кем-то дело: увезти кукол подальше в лес. Тогда можно будет спалить бесовскую деревню, чтобы там вновь не завелась какая-нибудь нечисть.
Впереди показался дом деда Гриши, а точнее, куча ржавого металлолома, скрывавшего дом по самую крышу. По щербатому забору важно прохаживался рыжий кот с облезлым хвостом. За забором начинался просторный огород с аккуратными грядками, там копалась в земле кругленькая старушка в цветастой панаме. С другой стороны огорода, за таким же трухлявым забором, стояла худенькая светловолосая девушка и явно присматривалась к ним с Марьяновым, даже ладонь козырьком ко лбу приставила, чтобы солнце не слепило. Поймав на себе взгляд Ильи, она вздрогнула и спряталась за забором. Вот странная! Илья узнал ее, это была та самая девушка, налетевшая на него в первый день их работы в музейном комплексе. Интересно все-таки, откуда она знает его имя? Только вряд ли она расскажет, если Илья спросит ее об этом. Желание получить ответ на этот вопрос разгорелось в нем с новой силой.
