– Понятно. Я подумаю немножко, Наташа, хорошо? Дайте мне номер вашего телефона, и утром я позвоню.

Наташа встала с дивана, открыла секретер, достала ручку и блокнотик и, выдернув из него листок, написала номер. Затем протянула его мне.

Я сложила листок вчетверо и поднялась.

– Наташа, хочу предупредить: если, расследовав дело, я приду к выводу, что смерть Ангелины Васильевны – несчастный случай и с завещанием все чисто, вам все равно придется оплатить мой труд. Этим я зарабатываю себе на жизнь.

Женщина кивнула:

– Я понимаю. Завтра приготовлю деньги.

В дверь позвонили.

– Ой, это, наверное, Валерка с работы вернулся, а у меня, кроме вчерашнего супа, нет ничего.

Она открыла дверь, и в прихожую шагнул молодой плечистый шатен. Взглянув на него, я сразу мысленно согласилась с Наташей относительно того, на кого же похожа Юлька. Он улыбнулся.

– Привет, солнышко. У нас гости?

– Привет. Да, это Таня Иванова, лучший детектив Тарасова. Помнишь, я тебе утром говорила?

– Помню, конечно. Очень приятно с вами познакомиться. Я еще никогда не встречался с частными детективами.

– Мне тоже приятно. – Я с улыбкой наблюдала за его манипуляциями с курткой. В передней с его появлением стало тесно, как в трамвае. Мне пришлось отойти к дверям комнаты.

– Натанчик, есть хочу, давай картошку жареную соорудим. Вы не против, Таня?

– Я уже ухожу.

– Оставайтесь, а то жалеть будете. – Он подошел к зеркалу, пригладил взъерошенные волосы. – Оставайтесь, Таня. Мы все как раз обсудим.

– Спасибо, но мы, в принципе, уже все обсудили. Завтра утром я сообщу, возьмусь ли за это дело.

– Таня, мы с Наташей на сто процентов уверены, что бабулю убили. Но кто это сможет доказать, если не лучший детектив города? Мы очень надеемся, что вы не откажете нам.

– Подумаю, – я взялась за ручку двери. – До завтра.

И вышла.

Сев на водительское место, я завела движок, включила печку и зябко поежилась:

– Вот противное время года зима.

Я включила дворники. И, подождав немного, выключила их – бесполезная трата времени. Прихватив тряпку, я вышла, чтобы очистить стекла.

– Вот так, ласточка моя, теперь поехали домой.

Что-то мне тоже жареной картошечки захотелось. И хоть это желание явно противоречит моим твердым намерениям похудеть, похоже, отказать себе, родной, в такой мелочи я не в силах.

Поставив машину в гараж, я вернулась домой и с энтузиазмом принялась готовить картошку.

– Да, Таня, похудеешь ты, конечно, с таким питанием: то тебе шоколадку хочется, то картошечки жареной. Возьми и проверь себя на наличие силы воли: пожарь картошку и угости ею соседку.

Но картошечка так приятно шкворчала на сковородке, так восхитительно пахла, что проверку на наличие силы воли я с треском провалила. И довершив это варварство чашкой крепкого кофе, я уселась с книгой в кресло, включив напольный торшер.

Из головы не шла история, рассказанная Наташей. Я не дала еще официального согласия заниматься этим делом, но в клетках серого вещества эта история поселилась прочно. И потому ни о чем другом я думать не могла. Я перебрала в уме все подобные истории, прикидывала, как мог действовать убийца. Но ничего умного в голову не приходило.

– Бред сив кейбл – как говаривали мы в студенческие годы. – Ложка в правой руке, и это все, что мы имеем. Завещание Ангелина Васильевна могла переоформить в порыве благодарности…

Нет, это не похоже на старушку, судя по рассказу внучки. Ее материнское чувство к Наташе, ее здравомыслие и порядочность не позволили бы так поступить. И еще: сюрприз. Что она имела в виду под этим? Может, как раз новое завещание? Исключено. Садистских наклонностей у старушки не было.

Я вернулась на кухню, достала из пачки «Мальборо» и, прикурив, с наслаждением затянулась.

– Ну, думай, Таня, думай. Или кости брось.

Так и сделаем.

Я положила сигарету на край пепельницы и принесла из комнаты кости.

Перемешав кости, я задала мучивший меня вопрос: «С чего же мне начать, косточки? С какого края?» И бросила кости на стол левой рукой, от сердца, так сказать. 4+20+25 – «В принципе нет ничего невозможного для человека с интеллектом».

Вот так, значит! А что же мне мой интеллект диктует? На данном этапе лишь то, что надо превозмочь себя и решиться помыть сковородку. Иных свежих мыслей нет.

Лениво поднявшись, я совершила этот подвиг и подумала, что надо позвонить Кирсанову, моему однокурснику, которого все мы дружно именовали Кирей. Наверняка майору УВД данного района что-нибудь известно об этом деле. Я взглянула на часы. Было восемь вечера.

– Слушаю, – отозвался приятный женский голос.

– Здравствуйте. Не могли бы вы пригласить Владимира Сергеевича?

– Минуточку.

– Слушаю вас.

– Здравствуй, Володя. Как жизнь молодая?

– Тань, ты, что ли?

– Собственной персоной. Приятно, что меня узнают по голосу.

– Еще бы. Мне твой голос скоро в ночных кошмарах будет сниться, сладкая ты моя.

Я засмеялась.

– Это почему же, Киря?

– Сама знаешь. Небось ведь опять неспроста звонишь? Наверное, очередное приключение на энное место надыбала? Я прав?

– Почти.

– Не темни. Выкладывай, что на сей раз тебе от старого друга надобно. А то звонишь в неурочный час, от ящика отрываешь, а потом тянешь резину. А там боевик идет интересный.

– Тебе в жизни боевиков, конечно, не хватает?

– А ты разве не знаешь, как приятно побыть просто зрителем?

– Знаю. Но я позвонила, конечно, не для того, чтобы послушать рекламу боевика. У меня к тебе просьба.

– Это уж как водится. Это нам известно. Излагай, и покороче.

– Киря, ты помнишь дело, где старушка в тарелке с супом захлебнулась?

– И что? Дело закрыто. Квалифицировали как несчастный случай. У бабушки был инсульт.

– Я это знаю. И хотела бы эти материалы завтра посмотреть. Посодействуешь?

– А что тебя там заинтересовало? Дело даже на доследование, как просила внучка, не отправили.

– Ну вот такая я любознательная. Интересуюсь в познавательных целях. Кругозор расширяю. Так поможешь?

– Предоплата натурпродуктами, и дело в шляпе.

– Идет. Водка годится?

– Ребята, вообще-то, коньячок предпочитают. Но если гонорар не позволяет, то и от водки не откажутся.

– Вот и славненько. Во сколько удобнее мне подгрести?

– Часиков этак в десять-одиннадцать. Годится?

– Это мое любимое время. Буду. Спокойной ночи и привет семье.

– До завтра.

Я повесила трубку и вернулась к своей книжке. Но, черт возьми, мозги искрили. Я отложила ее и включила телевизор.

Пощелкав кнопками на пульте, я обнаружила на местном канале фильм «Привидение». Классный фильм. Мне очень нравится. И хоть я его смотрела много раз, все равно решила: это то, что надо. Отвлекусь.

Седая старуха с растрепанными волосами шла мне навстречу. Безумный взгляд устремлен куда-то сквозь меня. Левая рука с забинтованными средним и безымянным пальцами прижата к груди, правая тянется ко мне.

– Это ты, ведьма? Это ты его убила. – Тихий голос старухи звучит зловеще.

Я в страхе отступаю на шаг.

– Когда ты приходишь, за тобой катится целый клубок змей. Они все вот там у меня под кроватью. А Сашка на моей кровати лежит, весь в крови, и пистолет рядом валяется. Это ты его, ведьма, убила.

– Я хоть и ведьма, но никого не убивала. – Я снова делаю шаг назад… и лечу вниз головой. Вздрогнув, я проснулась как раз в тот момент, когда на экране юноша с лучистым взглядом отбывал на небеса.

– Фу, елки-палки. Вот что значит картошечку на ночь трескать. А потом еще фильмы смотреть про потусторонний мир.

Я отключила свет и телевизор и, попив воды, опять улеглась.

Старуха снова приближалась ко мне.

– За тобой, ведьма, всегда змеи приползают. А вот хромой их всегда увидит. Он молодец. А ты – ведьма.