Слезла с кровати, сунула ноги в кроксы, набросила плед поверх спортивного костюма, который использовала как пижаму, нащупала на столе мобильник. Чертыхаясь жала на все кнопки подряд  – искала включение фонарика. Ого! Луч оказался очень даже мощным. Ну, хоть одно достоинство нашлось у дегенеративной трубки.

Освещая себе путь, стала осторожно спускаться по лестнице – «бум-бум» доносился с первого этажа. Вообще-то логичнее было бы включить свет, но я улеглась ещё до темноты и не догадалась заранее найти выключатели. О том, что в принципе электрическое освещение существует, свидетельствовали абажуры в большой комнате и в спальне, а также лампочки на кухне и в душевой.

Бум…бум-бум… бум-бум…

Я замерла примерно на середине второго пролёта:

– Эй! Кто тут? Кто стучит?

Прислушалась. Ни ответа, ни привета. Однако стук прекратился. Мне кажется, или это разумное существо меня пугает? Почему-то вспомнилась продавщица из магазина.

Кх-хрррр… – заскрежетало по стеклу.

– Лариса! – крикнула я, бросаясь к ближайшему окну.

Звук оборвался. Я посмотрела во двор. Фонарик пришлось выключить. В свете полной луны поблёскивала трава. Сильно раскачивались верхушки вишневых деревьев. Ни души!

Бум…бум-бум… – теперь я определила, что источник находится за спиной.

Кто-то сидит в туалете и дубасит ёршиком по стенам, нервируя меня?

Я почти наощупь прошмыгнула под лестницей и распахнула дверь в санузел. Нащупала выключатель, щёлкнула им и зажмурилась от яркого света. Успела, однако, определить, что тут пусто.

Долбёж повторился и стал громче. Домовой шалит? А что! В деревнях, вроде как, водится всякая нечисть.

Обойдя помещение, я заглянула в тумбочки, шкафчики, вёдра и тазы, пошуровала в углу с вениками, швабрами, совками, чуть не подпрыгнула услышав очередное бум…бум-бум… за спиной. Это всё-таки с улицы!

Выключила свет, чуть не навернувшись на съехавшем в сторону тазике, пересекла комнатку, выглянула в окно. А там темнел таинственный, запущенный сад. Если кто и прячется за кустами, из дома не увидишь.

Ничего лучше не придумала, как раскачать и сдвинуть щеколды, после чего распахнула рамы. В лицо дунул прохладный, пахнущий вишней и сиренью воздух.

Я высунулась наружу, перегнувшись через узкий подоконник. Повертела головой:

– Кто здесь?

Бум! Кх-хррр…

Да это же скрежещут и стучат в стену нижние ветви стоящего на углу дома дерева, его раскачивают порывы ветра. Я погрозила дереву кулаком, пообещала, что немедленно спилю за такое плохое поведение. Ну, не прям сейчас, конечно. Закрыла окно, включила фонарик и отправилась обратно в спальню. Стук не прекратился, но теперь я знала его причину и спокойно лежала в постели. Сон не шёл, я вспоминала свою жизнь, представляла, как бы проходили мои вечера и ночи, если бы я осталась в Москве. Немного грустила. Отключилась уже под утро и ожидаемо проспала почти весь день.

А что тут ещё делать?

Разбудил меня, как и следовало ожидать, громкий стук, точнее сказать – грохот. Спросонья соображая не очень хорошо, я села и уставилась в окно на замершие по стойке смирно деревья. Ветер стих, что же тогда долбится?

– Мари-и-и! Мари, вы дома? – голос показался мне знакомым.

Я, как была, в спортивном костюме, приспособленном для спанья, ринулась вниз по лестнице. Чуть кроксы не потеряла в спешке.

Уже отперев дверь, вспомнила указания Глеба Матвеевича никого не впускать, предварительно не спросив пароль.

Точно! Стёпа.

Я усмехнулась своим страхам и с улыбочкой посмотрела на Степана. Парень – в отличие от меня, свежий, бодрый, элегантно одетый – держал в руках большую картонную коробку. Он заметно растерялся:

– Я вас разбудил?

– Что это ты взялся мне выкать, Стёпа?

Накануне мы общались вполне по-дружески.

Он сморщил нос и передёрнул плечами:

– Прости. Профдеформация. Целыми днями непрерывно выкаю. Хочешь мороженого?

– Чего? – изумлённо спросила я, оценивая предполагаемый вес коробки.

– В здешнем магазине его нет, Лариса не связывается с неходовым товаром. А я, признаться, скучаю, всегда привожу из Москвы. Будешь?

Мне вдруг нестерпимо захотелось мороженого. А лучше кофе глясе. Я отогнула крышку и заглянула в коробку. Глаза разбежались. Тут тебе и эскимо, и лакомка, и крем-брюле…

– Можно два? – обнаглела я.

– Да хоть пять! У тебя же есть холодильник. – Степан повернулся немного, подставляя мне бедро. – Возьми пакетик. Положишь в морозилку, будешь доставать по мере необходимости.

Упс… Что это меня смутило? Я, чувствуя, как по щекам растекается жар, двумя пальчиками вытянула из кармана парня сморщенный полиэтиленовый пакет – из тех, что рулонами стоят в супермаркетах.

– Приворовываешь? – спросила, чтобы скрыть свою растерянность.

– Есть немного, – засмеялся Степан, – отматываю сразу, и не всегда они уходят.

Одобрительно хмыкнув, я достала из коробки пять порций разных видов мороженого, сложила их в пакет и подняла взгляд на доставщика:

– Сколько я должна?

– Нисколько.

– То есть? – напряглась, не желая одалживаться. – Я вполне платёжеспособна. Сейчас принесу деньги.

– Не нужно, – парень закрыл коробку и отступил на пару шагов.

– Угощаешь? – нахмурилась я. – С какой это стати?

– Всё давно оплачено.

– Кем?

– Твой ухажёр выдал солидный аванс, Мари.

Вообще-то у меня было желание пригласить парня на кофе, но его слова меня ошарашили.

– Какой на хрен ухажёр?

– Тот, что привёз тебя, – Степан обезоруживающе улыбнулся. – Деревня! Слухи тут распространяются с первой космической скоростью. Ну, я пойду?

– Спасибо, – всё ещё сердито сказала я, тут же спохватилась: – Слушай, если услуги уже оплачены, спилишь пару веток тут за домом? Ночью они так в стену колотили, что я уснуть не могла.

– Договорились, – ответил Степан уже на ходу. – Чуть позже загляну.

Впечатление от визита осталось двойственное. С одной стороны, было приятно ощутить заботу. С другой, статус пассии Глебова меня не очень-то устраивал. Впрочем, после двух чашек свежесварённого кофе с мороженым ко мне вернулась бодрость и привычная жизнерадостность. Теперь нужно было придумать чем занять себя до прихода пильщика деревьев.

Большая комната, как я поняла, совмещала функции столовой, гостиной и в случае необходимости спальни – спрятанный в алькове диван даже сейчас был разложен, хоть и не застелен. В углу, как раз напротив дивана, стояла поцарапанная тумба с громоздким телевизором. Пульт от него не работал. Хм… Безуспешно потыкав на кнопки, я полезла в тумбу и обнаружила в ней хорошо сохранившийся видеомагнитофон. На полке под ним тёмной шеренгой выстроились кассеты. Названия фильмов мне ни о чём не говорили. Старьё какое-то! Надо вообще от скуки помирать, чтобы смотреть такое. Да и включить-то я вряд ли смогу. Разве что Степана попросить.

И снова я о нём! Не идёт из головы. Чем только зацепил местный «агроном»?

Исследования мои не прошли даром. Обнаружился недлинный кабель с вилкой. Рос он из телека. А! Так в розетку не включено, вот в чём неисправность. Точняк! Теперь после манипуляций с пультом квадратный экран засветился, а динамики заорали, чуть не оглушив меня. Я лихорадочно надавила на стрелочку уменьшения звука и только после этого стала переключать каналы. Всего обнаружилось четыре, которые показывали более-менее сносно, остальные просто рябили. Разумеется, ничего интересного не нашлось. Нудный сериал, депрессивные новости, концерт симфонического оркестра, ещё один сериал, не менее глупый. Может, ночью что-то путное покажут, сейчас ловить нечего.

– Мари-и-и! Мари-и-и! – послышалось с улицы.

Я узнала голос тёти Фроси, пошла к двери, высунулась, не выходя на крыльцо. В руках у женщины было пустое ведро, рядом с ней стоял уже знакомый пёс и смотрел на меня, немного склонив башку, словно прикидывая, куда бы куснуть.

– Доброе утро!