Элеонору ждал совсем другой вечер. Если Ной быстро заснет, она сделает несколько звонков по поводу вечеринки-сюрприза, которую они с Би организовывали, чтобы через шесть недель отпраздновать день рождения Карен. Еще ей нужно составить список украшений для ВИП-зала в ресторане, который она забронировала – она пока так и не решила, будет ли вечеринка тематической. Как-то после обеда они с Би гуляли по городу до самого вечера и рассматривали витрины в поисках идей – это было несколько месяцев назад, когда подруги только начали планировать вечеринку, – тогда они решили, что в оформлении не будет ничего розового. Еще у Тоби завтра футбол в десять утра, поэтому вместе с ним и Ноем они отправятся на футбольное поле, пока Адам будет на работе. Затем пообедают с мамами других детей из школы, а вечером ее ждала еда навынос и какой-нибудь фильм. Вот такая гламурная жизнь.

Она часто пыталась напомнить себе, что именно такую жизнь и хотела, – ведь детство мальчишек не будет длиться вечно, и она начнет скучать по всему этому, когда они вырастут, а она наконец сможет делать все, что хочет. Хотя Элеонора не сомневалась, что к тому времени за последние десять лет жизни она уже так вымотается, что ей не захочется наряжаться и ходить по ночным клубам. А туда вообще пускают людей после сорока? Может, там есть специальные залы для людей за тридцать, которые последние годы провели, заблеванные своими детьми? Когда подрастет Ной, Тоби уже исполнится восемнадцать. У Элеоноры выступил холодный пот при мысли, что она может с ним столкнуться в ночном клубе.

Зазвонил телефон, и на экране замигало имя – Адам.

– Привет, дорогой, – закричала она, включив громкую связь, чтобы спокойно вести машину.

– Привет. Как ты?

– Хорошо, спасибо. Что случилось?

Не то чтобы Адам теперь не звонил ей в течение дня, но для этого всегда имелась какая-то причина, которая обычно означала увеличение ее списка дел. Ты можешь за мной заехать? Просто забери меня… Ты можешь отправить вот это? Просто зайди на почту… Слово «просто» стало неприличным у них дома.

– Все в порядке, только на работе сумасшедший дом. Я звоню предупредить, что вернусь позже. Получил дополнительный заказ. Много всего навалилось, и мне нужно заскочить к еще одному клиенту перед тем, как я смогу закончить на сегодня.

При этих словах Элеонора немного расстроилась. Она завидовала Адаму, тому, что тот мог позволить себе «получить дополнительный заказ», зная, что она дома и со всем разберется. С едой, домом, детьми. Он ни о чем не волновался. А она именно так представляла свою жизнь, когда с ним познакомилась? Тяжелая и скучная домашняя работа и есть ее единственная награда за то, что Элеонора взвалила на себя Адама и его полуторагодовалого сына?

Конечно, на самом деле она думала совсем по-другому. Тоби она считала своим собственным сыном. Элеонора растила его уже семь лет, он называл ее мамой и не подозревал, что на самом деле она ему не родная мать. Хотя, насколько она знала, ее подруги считали, что им с Адамом следовало рассказать Тоби про биологическую мать. По правде говоря, для Элеоноры была невыносима мысль о том, что их безупречная семья станет менее идеальной. Она не хотела, чтобы Тоби кричал «Ты не моя настоящая мать» во время споров или отправился искать донора яйцеклетки, которая смела называть себя его биологической матерью. Ненормально делать выбор в пользу выпивки и наркотиков, а не своих детей. Та женщина не заслуживала права висеть тенью над их жизнями. И все же она висела, потому что глубоко внутри Элеонора знала: она поступает ужасно, скрывая от Тоби его происхождение. Она знала, что это эгоистично и гнусно, но оправдывалась, говоря себе и всем, кто ее слушал, что поступает так ради его же блага. Какому ребенку хочется знать, что мать бросила его еще до того, как он смог сказать ей, как любит ее и как нуждается в ней? Тоби это не требовалось; им всем было не нужно становиться проблемной семьей.

– Хорошо, дорогой, я все сделаю. – Элеонора попыталась не вздохнуть, но у нее это не очень получилось. Однако если Адам и обратил внимание, то ничего не сказал.

– Спасибо, любимая. – В его голосе слышалось облегчение: прямо сейчас не будет никакой ссоры. И даже если потом она впадет в ярость, он обнимет ее, поцелует и скажет, как ему жаль, что так получилось, – и она успокоится. Она терпеть не могла растягивать ссоры, и Адам об этом знал. – Ты у меня звезда. – Да, такой она и была, Элеонора-звезда, Элеонора-супермама. Элеонора – эгоистичная лживая актриса.

– Привет, бабушка! – Стоило Элеоноре войти в дом своей матери, как Ной начал радостно бить ножками по воздуху. – Как он себя вел?

– Замечательно! Просто золотко!

Элеонора подхватила малыша на руки и поняла, как рукам не хватало этого груза.

Только ее мама встала, чтобы поставить чайник, как у Элеоноры зазвонил мобильный телефон.

Чей-то личный номер.

– Кто-то забыл установить защиту персональных данных? – тихо произнесла она, обращаясь к Ною, и сбросила вызов. Через несколько секунд этот же абонент позвонил снова. – Алло!

– Миссис Уитни? Это Джорджия Фентон из школы Тоби.

У нее внутри все сжалось. «Боже, что случилось?»

– Что случилось? – спросила она вслух. – С Тоби все в порядке?

– Да, с Тоби все прекрасно, не беспокойтесь. – Секретарь школы, как и всегда, говорила спокойным голосом. Она могла сообщить по телефону, что у Тоби отвалилась нога, и ее голос все равно звучал бы ровно, без малейшего намека на панику. – Просто сегодня последний день четверти, и все дети уходят раньше обычного, но никто не приехал за Тоби. Неделю назад мы отправляли информационное письмо.

Проклятье! Как она его пропустила? Она всегда проверяла школьный рюкзак Тоби по вечерам, после того как он отправится спать. Ну, может, не каждый вечер, но точно последние две недели.

– О боже! Простите, я не знала. Я прямо сейчас за ним приеду.

– Отлично, спасибо. Никаких проблем – кто-нибудь посидит с ним, пока мы вас ждем. Просто через десять минут у нас начинается собрание, которое всегда проводится по окончании четверти…

«А ты, бесполезная мать, создаешь нам неудобства».

– Простите. Я приеду так быстро, как только смогу.

У нее ушло десять минут только на то, чтобы собрать вещи Ноя и отнести их и самого ребенка в машину. Спустя полчаса после звонка она приехала в школу, запыхавшаяся и растрепанная. Тоби сидел в кабинете секретаря с таким видом, словно его все достало.

– Простите, – повторила Элеонора, обращаясь одновременно и к секретарю, и к сыну. – С тобой все в порядке, чел?

Он гневно посмотрел на нее.

– Все уже давным-давно разъехались.

– Прости, дружок, мне на самом деле очень жаль. Я не знала. – Она посмотрела на миссис Фентон, которая, в отличие от Тоби, старалась скрыть свое раздражение. – Мне очень жаль, что вы не смогли пойти на собрание.

– Все в порядке, миссис Уитни, на самом деле. Я понимаю, сейчас у вас забот полон рот. – Она многозначительно посмотрела на автолюльку, в которой Ной издавал радостные звуки, увидев брата.

– Да, на самом деле. Это больше не повторится. Обычно я не такая неорганизованная. Я имею в виду, что живу по распорядку…

Эти слова казались жалкими даже ей самой. Джорджия Фентон могла ей и не поверить, но она не обманывала. У нее был четкий план по ведению хозяйства, которому она неукоснительно следовала, она обещала себе, что новый ребенок этого не изменит. Она не из тех, кто позволяет всему развалиться.

– Даже лучшие планы мышей и людей…[8] – Миссис Фентон проводила их до дверей.

– Было так стыдно! – Тоби гневно смотрел на нее с той самой минуты, как она забрала его из школы, и взгляд его не смягчался. По пути домой они молчали, а как только она открыла входную дверь, он выступил со своим заявлением: – Готов поспорить, про него ты бы не забыла! – Он бросил убийственный взгляд на автолюльку, где теперь тихо спал Ной.