«Колыбель качается над бездной. Заглушая шепот вдохновенных суеверий, здравый смысл говорит нам, что жизнь – только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями», – так начинал Набоков свой роман «Другие берега». Современное просвещенное и давно, казалось бы, вышедшее из колыбели человечество сегодня так же качается над ницшеанской бездной от одной крайности к другой. От нереалистично высоких стандартов совершенства до агрессивного протеста и отказа соответствовать каким-либо требованиям. От различных форм дискриминации и «фашистского» давления со стороны общества до толерантности, граничащей со вседозволенностью, и возведения слабости в ранг новой нормы.

Наглядный пример тому – история движения бодипозитива, который, начавшись за здравие, кончился за упокой здоровья. Изначально бодипозитив был призван создать любовь вместо боли. Цели движения – любить себя и принимать свое тело. Устранить нереалистичный идеал красоты, чтобы люди повышали самооценку, улучшали свой образ и учились любить себя целиком, помочь им воссоединиться с мудростью своего тела, чтобы ухаживать за ним сбалансированно и радостно, относиться к телу с любовью, прощением и юмором, перестать страдать от травли и самокритики и больше не зарабатывать психические расстройства на невротической почве. К сожалению, как только принципы бодипозитива оказались в руках психологически-детей, неспособных к сбалансированной дисциплине, цели улучшать свой образ и ухаживать за собой с любовью забылись, и эта идеология превратилась в индульгенцию для того, чтобы игнорировать проблемы тела, даже когда они уже вышли за рамки чисто эстетического дискурса и стали угрозой здоровью.

Важно помнить, что любое массовое движение по умолчанию будет обладать рядом пороков, так как сама потребность быть частью массового движения – это стремление незрелого человека заручиться тем суверенитетом, что дает ему власть толпы приверженцев. А значит, любую прекрасную идею, ставшую массовой, в руках психологически-детей ждет участь рано или поздно оказаться антиподом самой себя.

Пока мы живем в обществе незрелых, та же участь постигнет абсолютно любые светлые идеи и благие намерения, и те вымостят дорогу в ад. Улучшение, совершенствование, развитие – все это возможности взрослых. А для детей есть лишь качели «или – или». Для взрослых, чувствующих баланс, понятна и реальна польза от разумных послаблений планки требований. Но в руках детей послабления моментально выливаются в протест против любых рамок и отбрасывают их в другую крайность – ту, где слабость становится новой нормой. А там, где нормой оказалась слабость, очень скоро нормой может стать порок. Ведь представления о том, что считать пороком, меняются одним росчерком законотворческого пера.

Раскачиваясь в колыбели от толерантности к тоталитаризму и обратно, мы стираем границы дозволенного и рискуем, оставаясь психологически-детьми, превратиться в то равнодушное большинство, с молчаливого согласия которого совершается все зло на земле. Мы рискуем в детской своей погоне за комфортом и безопасностью измельчать до ницшеанского маленького последнего человека, который прыгает по маленькой Земле, как земляная блоха, и делает все вокруг маленьким. Выбирая между жестокой дисциплинарностью и тотальным попустительством, мы понимаем, что невозможно выбрать лучшее из этих двух зол, потому что лучшего среди них нет, и все больше заваливаемся в морально-нравственный релятивизм, так свойственный детям. Пока мы остаемся психологически-незрелыми, нам угрожает перспектива коллективной деградации и «тепловой смерти» человечества в морали, которая, как и физическая смерть, уравнивает всех, делая все одинаковым в посредственной, поверхностной гармонии.

«Вы пишете, что устрицы ведут себя спокойно, пока играет музыка. Но это замечание излишне, совершенно излишне. Устрицы всегда спокойны. Их ничто не может вывести из равновесия. Устрицы ровно ничего не смыслят в музыке», – эта цитата Марка Твена вспоминается мне как метафора для последних людей, которыми мы, если не повзрослеем, рискуем стать – и остаться теми, кто «всегда спокоен», то есть достиг теплового равновесия в морали, усреднив добро и зло, умных и глупых, сильных и слабых, и «ничего не смыслит в музыке» – то есть лишил себя всех высших устремлений.

Есть еще одна цитата, хорошо описывающая состояние последнего человека, – из Откровения Иоанна Богослова: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». И будто бы в пику состоянию этой тлетворной теплоты Ницше писал: «Так холоден, так леденящ, что можно обжечь об него пальцы! Ужаснется тот, чья рука прикоснется к нему! И именно поэтому некоторым он кажется пламенным», – эти слова удивительно похожи на то, как выглядит глазами психологически-детей подлинно Взрослый, который, будучи целостным, способен быть и горячим, и ледяным одновременно.

Я попросила своих подписчиков ответить на вопрос «Как вам мешает в повседневной жизни ваша психологическая незрелость?». И вот их ответы:

Огромный лишний вес и нежелание дальше жить и что-то делать. Осталась единственная мотивация для движения – это дети. Но она уже какая-то неяркая. Обида (самое неудобное), само агрессия., самонаказание. Проседает дисциплина. Варишься в семейных: сценариях по типу родительской семьи, жертвишъ.

___

Сложно кого-то поставить на место – иду в избегание конфликта. Сложно принимать решения – нужно мнение со стороны. Эмоциональные качели. Не умею контролировать свои эмоции – и хорошие, и плохие. Отсутствует стратегия, нет приоритизации своих действий. Ну и самое главное – неспособность перейти в действие. Страхи, препятствия, прокрастинация.

___

Куча долгов по кредиткам и коммуналке. Отношений нет. Вечный срач в квартире. Необязательность. Лень, апатия, отсутствие энергии, депрессия. Страх перед большими деньгами и глобальными проектами. Люди не воспринимают серьезно, не продвигаешься по работе и в жизни. Все смотрят сверху вниз.

___

А еще очень сложно любить и воспитывать своих детей, когда ты сам, по сути, ребенок. Скандалю с людьми, обижаюсь, устраиваю конфликты на ровном месте. Чувствую себя маленькой перед огромным миром, стараюсь быть удобной и беспроблемной, чтобы не конфликтовать. Время от времени я жду одобрения со стороны и чувствую себя ребенком в окружении взрослых.

___

Невзрослостъ заставляет витать в облаках и думать, что все обойдется. Мечтаю, но не двигаюсь к желаемому. Нет честности, я притворяюсь, чтобы быть хорошей и чтобы меня любили. Жду, пока придет кто-то и решит мои проблемы. Профукиваю свое развитие и рост.

___

Часто оказываюсь словно парализована. Есть амбиции, таланты, желания, но этот ребенок (я) настолько всего и всех боится, что готов отказаться от самой жизни, лишь бы не высовываться, не сталкиватпъся со взрослым миром, который кажется ему опасным и ужасным. Он боится наказания, непринятия и отвержения. И бесконечно борется сам с собой, боясь даже написать это сообщение. Он не цельный, не самостоятельный и непременно умрет, оказавшись один, без поддерживающего взрослого, которого на самом деле и не существует. Он не находит опоры ни в ком. Он старается справляться со всем, но ненавидит себя, ибо знает, что не справляется. Наказывает себя за каждый шаг. Боится любой ответственности и бесконечно болеет. Пятьсот раз обдумывает каждое свое решение. Жизнь – бесконечная борьба, страх и ненависть к себе.

Затем я попросила своих клиентов ответить на вопрос «Как вам помогает взрослость, которую мы создали, работая с бессознательным?». И вот их ответы:

Перестало швырять на «эмоциональных качелях». Забыла, что такое «нет сил подняться с постели». Появилась уверенность в своих словах и мнении. Спокойствие, наполненность. Могу действовать по ситуации, решать проблемы в моменте. Могу ставить долгосрочные цели. Есть ресурс взаимодействовать из добра/ любви. Фокус внимания на себе. Могу выбирать, как реагировать.