– Желаю, – Великая Герцогиня взяла лист и небрежно пробежала взглядом по строкам. Потом подняла глаза и спросила: – А главный мятежник, ну, герцог Сайлас Ганивер?

– Он схвачен, и его жена тоже.

– А его брат?

– Ему удалось скрыться. К сожалению, у него слишком много тайных сторонников. Бунт вот-вот вспыхнет. Чернь бурлит. В Котловине Черных Скал целый лагерь мятежников. В их руках половина военных катеров и два корабля, остального оружия не счесть, им можно вооружить всех плебеев планеты.

– Он не посмеет! – Великая Герцогиня смяла лист и бросила на стол. – Я – потомственная правительница по прямой линии и никаким Ганиверам со мной не сравниться. Он трус и слишком худороден для трона.

– Он – любимец толпы, миледи, и с этим ничего не поделаешь, – секретарь поклонился. – Столица в опасности. Не сегодня – завтра мятежники…

– Мятежники всегда были в чести у плебеев, – в задумчивости пробормотала Великая Герцогиня, не глядя на секретаря. – С каким удовольствием я казнила бы этого Ганивера. По ниточке, по капельке крови… – Она мечтательно закрыла глаза, красивое лицо её приняло мстительное выражение. – Может быть вызвать корабли с пограничной орбиты для подавления восстания?

– Никак не возможно, – секретарь опять склонился. – Мы оголим границу, и федералисты не замедлят этим воспользоваться.

– Ты прав. Что же делать? Не сегодня – завтра этот проклятый Семюэл Ганивер провозгласит себя Великим Герцогом, войдет в мою столицу, и плебеи будут орать приветствия и рукоплескать, когда он с помпой ступит на мрамор ступеней старинного Великогерцогского замка, – Великая Герцогиня нахмурилась. – Публично казнить герцога Сайласа Ганивера и его жену? Для острастки! Но нет, это вызовет лишь ещё большее возмущение черни. Раненный зверь – самый опасный. Но и упустить Сайласа было бы очень обидно, ведь сколько ухищрений было приложено для того, чтобы он оказался в наших руках. Что же с ним делать?

– Позвольте подсказать решение этого вопроса, Ваше Величество, – вкрадчиво сказал секретарь. – Я думаю, что его всё-таки нужно отпустить. Ведь он – любимец народа и к тому же особа, принадлежащая к венценосному роду.

– Как? И ты с ними заодно? Чернь на всех перекрёстках вопит о том же!

– Если всемилостивейшая госпожа соблаговолит выслушать своего покорного слугу до конца, то она снимет свое обвинение, – секретарь улыбнулся, но так, чтобы не злить Герцогиню.

– Так вот. Нужно, чтобы герцог Сайлас Ганивер оказался на свободе, и не путем побега, а по вашему личному распоряжению. А потом найдется бандит, который зарежет его в темном переулке. Ну, скажем, это будет некий фанатик-анархист, ненавидящий вообще любую власть и её отдельных представителей, в частности. Конечно, это будет не так эффектно, как обезглавливание… Кстати, этого преступника, поднявшего руку на венценосную особу, можно потом казнить на Большой площади. Уверен, что это не только отвратит от Вашего Величества народный гнев, но даже несколько упрочит вашу репутацию мудрой и справедливой правительницы.

– Если бы ты был хотя бы вполовину так знатен, как умен, я бы не мучилась в раздумьях, с кем разделить корону, – неожиданно засмеявшись, промурлыкала Герцогиня и ущипнула секретаря за руку. – Но боюсь, что наши дети были бы такими же черными, как и ты.

– Ах, не обольщайте напрасно своего покорного слугу, Ваше Величество, ведь сердце моё и так безраздельно принадлежит вам, – проговорил секретарь, опускаясь перед ней на колени и целуя край её одежды.

– Это хорошо. Потому что это – залог верности, – произнесла Великая Герцогиня. – Моё же сердце пока не принадлежит никому. Но для тебя и этого вполне достаточно, друг мой. Вот если бы Сайлас Ганивер… Но он предпочёл свою леди Беллу и этим только непоправимо ухудшил кровь своего рода. Он всегда хотел быть популярным, и женившись на ней, наверняка желал доказать плебсу свой демократизм. К тому же, он слишком молод… – Голос её вдруг стал резким. – Твой доклад окончен. Ступай вон.

И демонстративно отвернувшись к окну, добавила:

– Всё как можно быстрее. Через час бумаги должны быть у меня на столе.

Секретарь вскочил с колен и быстро вышел. Как только его шаги утихли, Великая Герцогиня встала и прошла из кабинета в спальню.

– Да, он слишком молод. – Проговорила она тихо и взглянула в зеркало трюмо. Старинный хрусталь отразил в себе удивительно белокожую и изящную женщину неопределенного возраста, со стройным станом и гордой посадкой красивой головы. – А мне уже почти сорок. Сайласу Ганиверу было меньше десяти, а я уже стала Великой Герцогиней. И вот какая гремучая змея получилась из этого мальчонки! Ну да ничего, я раздавлю гадину!

Она села перед трюмо, открыла золочёную шкатулку и достала маленькую голографическую карточку, на которой была изображена супружеская чета: светлокожий кареглазый молодой мужчина и смуглая черноглазая женщина, тоненькая и совсем юная, оба в серебряной одежде.

– Ничего, Сайлас, ничего! Ты и Белла будете неразлучны и в аду. И твой брат тебя тоже ненадолго переживёт, не сомневайся. Он составит тебе компанию в ближайшее время, – пробормотала она, сминая фото и бросая её в уничтожитель.

Звездолёт со сменой посланцев Содружества прибыл рано утром. Великая Герцогиня наблюдала его приземление дистанционно, лёжа в постели.

Изящная, чуть вытянутая звездная громадина, элегантно и легко развернулась, празднично сверкая опознавательными маяками, и приняла причальное положение. Корабль завораживал своей как будто спортивной или даже скорее военной подтянутостью, отсутствием лишнего, идеальной обтекаемостью всех внешних выпуклостей: линия кормы плавно изгибалась, кажущиеся легкими и ажурными, поблескивали в лучах утреннего солнца дюзы. Как только звездолёт закончил посадочный маневр, с гор внезапно налетел ветер и поднял такое густое облако пыли, закручивая его в вихри, что видимость упала почти до нуля.

Великая Герцогиня знаком повелела выключить трансляцию и, раскинувшись на подушках, поманила пальцем одного из полуголых красавцев-слуг, сидевших у её ложа и обмахивающих её большими веерами из павлиньих перьев (этот «архаизм» она «реконструировала» в своей спальне «от скуки», в очередной раз пересмотрев несколько серий из своего любимого сериала). Тот покорно подполз к ней, целуя через полупрозрачный шелк её ступню, а потом и колено. Его мускулы так и играли под светло-коричневой, натертой до блеска специальными благовонными маслами, кожей. Герцогиня дотронулась до его плеча и потеребила курчавые темные волосы на голове.

– Продолжай, – без какого-либо чувства промолвила она и откинула голову на подушку, полуприкрыв глаза.

Её Величество откровенно скучала. Апатия охватила её с самого утра, как тучи иногда с самого утра образуют серое дождливое марево. И это не предвещало ничего хорошего, так как если простые тучи могли разразиться всего лишь противным моросящим дождём, то здесь, напротив, грозил страшный, всё сметающий гнев, сравнимый только с ураганом. Впрочем, Великая Герцогиня пока что не начала скандалить и сносить подвернувшиеся под горячую руку головы своих слуг. Правда эта тишина была зыбкой и обманчивой, и означала только то, что пока Герцогине не попался подходящий по её мнению повод для гнева, и как только такой повод подвернется, то тут же вспыхнет скандал, часто ведущий к физическим расправам.

Тем временем Её Величество захотела выпить чего-нибудь сладкого, и ей принесли чашку шоколада. Шоколад показался ей слишком горячим, и, отхлебнув совсем немного, она швырнула чашку прочь. Это было признаком того, что ураган уже на подходе.

– Ну что ты тут скрючился? – произнесла она сердитым голосом, обращаясь к красивому мулату на постели. – Пошёл вон!

Она приподнялась и толкнула его ногой. Бедный слуга скатился с ложа и распростерся ниц на полу, не смея поднять глаз.

– Ну, бездельники, чего остолбенели? Халат мне! Совсем заснули! – почти закричала Герцогиня, приподнимаясь на локтях.