Я вытер испарины со лба лапкой еле живого кота, кажется я не кормил его около 5-ти дней, мне показалось, что всё что он поглощает переводится в энергию чёрной дыры, да и вообще какой-то метафизический котяра-проныра, иногда сам по себе исчезает, сливается с кожей стен.

Начался небольшой ритуал, в котором участвовали мои пальцы, как озлобленные культисты свиной культуры собственности над миром, и голова, как мираж ложных мечтаний. Привычка с детства значит, может так мозги взбалтываю, чтоб работали, а то механизм иногда даёт сбой, ощущаю себя банкой маринованной плесени. Итак, нужно сначала со всем рвением суицидника поднести пальцы к волосам, которые обычно торчат как антенны, из-за разбушевавшегося магнитного поля, начать втирать их, словно смешиваете пластилин в шарик, после начать шептать про себя без остановки поток мыслей, своеобразная медитация перед нужными делами.

Я взял тупую иглу, венчая ею вену куклы, которую сшил и создал из остатков своего покойного друга, мы были близки, верны идеологии, которую сохраняем и по сей день, даже после его смерти. Наше братство состояло из кристально чистой правды, как кровь девственницы, которую заточили в лад льдин Антарктиды, погружая её на самое дно неизвестного. Главным правилом было: всегда записывай свои сны и меняй себя. Мы не останавливались на одном образе. Иногда он проживал день за старого и мудрого бога, который был заточен в ложке, кажется в тот день он был чрево-копателем, да, не поздоровилось соседу, своим черпалом мудрая ложка отпилила палец мудаку, что жил напротив, вставив отрезанный палец в проспиртованное пузо, дабы пальцем в небо не тыкал, а лучше указывал на опухоль, которую сосед выплёвывает кусочками во время диалога с мамой, он часто визжал на свою матушку за то, что она пытается с ним банально поговорить, насчёт тем про быт и планы на будущее.

Но один опыт добавил нам так сказать фильтр, однажды захотелось стать героиновой геранью, никогда так я не впадал в понимание всего, видя красоту, даже в кровавой резне и ненависти к себе, я смог поделиться своим мировоззрением с миром, слившись с ним воедино.

Тогда играла странная музыка, возможно это был чайник, но от каждой вибрации с меня стирались слои, то кожи, то мяса или даже костей, я был как лотерейный билетик, обреченный быть выкинутым на улицу в поисках своего предназначения. Возможно чрезмерная лёгкость глобального погубила моего друга, в один из таких опытов, он начал скукоживаться в точку, пока не стал просто мясным шаром, ушёл в себя, позабыв своё имя. Я не смог его отпустить, ну и сшил куклу.

– Т а а а ак, инъекция тебе введена, теперь моя очередь.

Кукла все так же неприкосновенно лежала на кровати, застрявшей в старых, выпавших волосах, как в лианах в джунглях.

Кажется сегодня моя роль – электрический стул, который вот-вот перегорит. Перед смертью, наверное, он бы жадно охватывал взглядом окружающие предметы, описывая их, в надежде затмить неминуемое. Ну, или звал на помощь, ощущая, как скоро замёрзнет, но нейтральные мотыльки так и так его оставят. Худощавая рука походившая на лезвие шпаги потянулась за ложкой на столе, но опешила и передумала

– Так, расстояние от моей руки до ложки около 1 метра, получается примерно 40 шагов инвалида лилипута, который выпал недавно из моей подруги во время секса. Эйййй, лилипутана, принеси ложку.

Этот маленький человечек жил за мой счёт, так что иногда приходилось нагружать его работой, например таскать мне ложку для дозы.

– сто такьое, хватить меня нагвужать!

Голос его звучал таки пискляво, чуть ли не на ультразвуке.

– Подай ложку, у меня сил нету, я сегодня скоропостижный электрический стул.

– льядно, только хватить менья по мелоцям звать

– Эй, ты живёшь тут за мой счёт, радуйся что вообще тебя оставил, твоя мамаша продала бы тебя государству за неплохую сумму.

Лилипут из-за всех сил тащил через весь стол подгоревшую ложку. Наконец она доехала до своего любовника, она была готова пылать и нагреваться настолько, чтоб таять и проникать под плоть. Пару нехитрых манипуляций с зажигалкой, ложкой, зиплоком, жгутом, веной, и вот я уже лежал на полу охватывая расплывчатым взглядом окружающие предметы, процесс пошёл.

– Вжжжж, вжжжж, аоа, неужели это конец, апофеоз близок. – Ремни устали держать смертников, электричество, вырабатываемое мной уже не то что сердце не остановит, даже блять не разогреет пауку пару мошек. Коллекторы хозяина тюрьмы вот-вот его прикончат, банкротом стал, меня даже не перепродадут, спишут в утиль. Вот она моя – последняя песнь. Описание места моего заточения чуть ли не с рождения, психотюрьма электрического стула!

Серые стены как порох заряжены устранением неба своей настойчивостью, солнечный свет не проникал никогда в эту комнату, лишь конъюнктурная, оживленная мазохизмом лампочка лопалась мощным нарывом во время перенапряжения, пол принужденно притягивал души всех вошедших гостей, его бетонное покрытие таило в себе сотни закоулков, стены как сотни занавесок скрывали уличный позор, воздух был сухим, лишь тонкое окошко показывала безмолвные лица свидетелей жизни и смерти.

Комната как черепная коробка, хотелось разбить или хотя бы сделать лоботомию, лишь бы перестать ощущать замкнутость мышления. Редко забегающие мыши успевали строить себе ковчег в дивный мир из трупов осуждённых.

Вдруг мыслительный процесс парня валявшийся как горсть фантиков остановил мощный удар ногой по голове. Тот в свою очередь вынырнул из грёз и с кровоточащей головой принялся отдуплять что происходит, боли как таковой не ощущалось.

– Что за хуйня?

– Так, связываем его, наверное, в штаб нужно доставить через час, не успеваем.

– А. – Последовал удар прикладом, как руки любящей матери.

– От этого места так и веет аномалией, взгляни на прибор.

– Не удивительно что этот чувак здесь с ума сошёл. В бланке задания написано, что здесь ещё один должен быть, придётся ждать, но лучше на улице, долго здесь не стоит находиться.       – Стой, тут кажется что-то на диване лежит.

Мутные силуэты поспешно подошли к дивану в соседней комнате

– Блять, этот псих его на кусочки раскромсал

– Все может быть не так однозначно, кто знает что здесь творилось

– Да он же наркоман, таким не стоит доверять

– А я и не говорил про доверие

– Всё, упаковываем тело и повезли

Молодой и уверенный ансамбль понёс мешок с телом по подъезду, напоминающему тело старушки, которая во время старческого маразма начертила ржавым гвоздём карту к своему сердцу для всех бездомных духов, но как и любой дух, он проходил на сквозь, не задерживаясь в познании забытой всеми дряхлой женщины.

Всё тепло из тела подъезда разобрали, свет, освящаемый лампочками давно треснул от ожидания перемен, все жильцы-мысли давно уснули. Что и было на руку мужчинам в пиджаках, с гладко выбритыми головами, бородой словно тиной, туловищем как китайская стена, ногами как балками на стройке очередного террористического блаженства, туфлями словно черепа быков и татуировками на руках с крестами. Они тащили мешок с телом, как подарок, жертвоприношение улице в честь нового дня, забытое всеми, сторчавшееся существо могло бы обезуметь от такой мысли, по этому один из мужчин взял и отпустил мешок, из-за чего тот в свою очередь как лавина устремился вниз, собирая каждый перелом и ушиб себе в копилку боли.