Я провожу пальцем по боковой стороне шеи и ощущаю чувствительную кожу, когда восхитительные воспоминания напоминают мне о том, как там появились отметины.
Джон хихикает и целует их с саркастическими нотками в голосе.
— О, конечно, только как друзья. Мне нужно будет заскочить к себе по дороге, чтобы переодеться.
Я киваю и начинаю выбираться из постели.
— Конечно. Кофе?
— Женщина моей мечты, — отвечает Джон, откидываясь на спинку кровати и закидывая руки за голову. Я чувствую, как его проницательный взгляд скользит по моему телу, когда я подхожу к шкафу, беру халат и направляюсь на кухню.
ДЖОН
Я
«Найдется ли место для ещё одного человека?»
Мама
«О боже мой!!»
Я
«Охлади пыл. Она придет как друг.»
Мама
«Друг? Правда, Джон?»
Я
«Да, правда. Ты сможешь сдержаться пару часов или мне следует вернуться к первоначальному плану?»
Мама
«Нет, я имею в виду да. Да, я определенно смогу держать себя в руках.»
Я
«Хорошо. Она пуглива, и это сложно, так что просто веди себя спокойно, хорошо?»
Мама
«Невозмутима, как удав.»
Я
«Хорошо.»
Какого хрена я делаю?
ГЛАВА 23
ФЕЛИСИТИ
Должно быть здорово, что твоя семья живет так близко.
Мы сидим в Mercedes G-Wagon Джона, едем в дом его родителей в Бельвью на ланч, и, честно говоря, я не знаю, смогу ли я что-нибудь съесть. Мой желудок мог бы претендовать на олимпийское золото по спортивной гимнастике. Я так нервничаю. Несмотря на то, что Джон несколько раз обещал этим утром, что мы пойдем “как друзья”, я не сомневаюсь, что его мама, папа и, возможно, брат смотрят ESPN, и невозможно скрыть интимный момент, который мы разделили на вчерашней игре.
Дело не в том, что я не хочу быть связанной с Джоном романтическими узами; любая женщина отдала бы всё, чтобы оказаться на моём месте. Скорее, я не знаю его — или моих — полных намерений на данный момент. Когда я ушла от Эллиота, я не хотела сразу бросаться в новые отношения. Но вот я здесь и мне кажется, что это именно то, что я делаю. И всё же, кажется, я не могу сказать ‘неn’ или держаться от него подальше, и я понимаю, что это чувство взаимно. То, как он прикасался ко мне прошлой ночью, целовал меня, шептал мне на ухо непристойности. Джон Морган постепенно проникает во все сферы моей жизни, и я чувствую, что мы едва коснулись поверхности.
— Да, меня обменяли из “Колорадо” шесть лет назад, чтобы быть ближе к ним. Меня не было рядом с того дня, как я уехал в колледж, и моим родителям нужна была поддержка, поэтому я обратился с просьбой.
Декабрьский день выдался ярким и солнечным. Джон выглядит великолепно, его густые, волнистые, темные волосы выглядывают из-под его фирменной кепки, надетой задом наперед. Сегодня он одет в повседневную одежду: белый лонгслив и синие джинсы. И то, и другое, должно быть, сшито на заказ, потому что облегает каждый изгиб и линию его тела. Я даже влюблена в его белые кроссовки Nike и авиаторы. То, как он небрежно держит руль одной рукой, время от времени поглядывая на меня. Всё это слишком тяжело для моего смертного тела.
— Расскажи мне больше о своей семье. Мне нужен кое-какой материал, прежде чем я отправлюсь в логово льва, — мой голос звучит беззаботно, но я не могу отрицать долю правды в моих словах.
Джон кладет руки на руль так, чтобы освободить руку сбоку от меня. Он кладет ладонь мне на колено и начинает успокаивающе водить круговыми движениями по моим черным леггинсам. Каждое движение его большого пальца вызывает покалывание прямо у меня внутри, когда я вспоминаю, как прошлой ночью его губы касались меня.
— Рассказывать особо нечего. У моего отца, Джеймса, была постоянная работа до выхода на пенсию. Моя мама, Дженни, была домоседкой, сколько я себя помню. Они переехали в Бельвью, когда я купил для них этот дом несколько лет назад. В основном это было сделано для того, чтобы помочь в уходе за Адамом.
Я собираюсь спросить больше об Адаме, но он всё равно продолжает. При упоминании его брата гордая улыбка расплывается на его лице, виднеются ямочки.
— Адам страдает аутизмом, и у него есть некоторые потребности в сенсорной обработке. Он живет в квартире на другом конце города с работником службы поддержки, на случай необходимости, и обычно он приезжает домой на выходные. Последний дом моих родителей не подходил для него. Он был слишком мал, в нем не хватало места для сенсорной комнаты. К тому же, он всего на несколько лет младше меня, поэтому ему нужно уединение. Он в основном может позаботиться о себе сам, но может быть перегружен слишком большим количеством людей. Ему нужны покой и время наедине, чтобы привести себя в порядок. Природа — его убежище. Он любит птиц и дикую природу, и этот дом предлагает ему это. Мы переоборудовали гараж в отдельное пространство для него.
— О, вау, Джон, это потрясающе. Ты сделал всё это для своего брата и семьи.
— Это всего лишь деньги, Фелисити. На данном этапе моей жизни у меня их больше, чем я знаю, что с ними делать. Мой брат в десять раз лучше меня. Он заслуживает всего мира. Мои родители тоже.
То, как он принижает себя, мне не нравится. Для человека, который многого добился, его неуверенность в себе вне льда немного шокирует.
— Никогда не стоит недооценивать то, как много хорошего ты делаешь и уже сделал для своей семьи. Похоже, вам очень повезло, что вы есть друг у друга.
Больше не думая об этом, я убираю его руку со своего колена и переплетаю наши пальцы, кладя их себе на бедро.
Джон быстро опускает взгляд на наши соединенные руки, черты его лица смягчаются.
— Могу я тебе кое-что сказать? Ну, две вещи.
— Конечно, можешь.
На мгновение он колеблется, явно не уверенный в своих следующих словах.
— Во-первых. Я не тот, за кого меня принимают. Распутный, дерзкий плохой мальчик. Это все только прикрытие, понимаешь? Придумано для того, чтобы люди не догадались, что под этой бравадой скрывается моя слабость. Дрожащее месиво, поглощенное тревогой за моё будущее и будущее моего брата”.
Я крепче сжимаю его руку.
— По-моему, это не похоже на слова слабого человека.
Он испускает невеселый вздох.
— Мне уже говорили об этом. Забавно, не так ли? В то плохое, что говорят люди, всегда легче поверить.
Я киваю, смотря в пассажирское окно.
— Я определенно могу это понять.
На несколько секунд воцаряется тишина, но она не вызывает дискомфорта. Мы просто выслушиваем правду друг друга.
— Что второе? — наконец спрашиваю я, поворачиваясь к нему.
— Второе зависит от первого.
— Что ты имеешь в виду?
— Потому что, если тебя устраивает первое, то, когда мы выйдем из этой машины, я бы очень хотел поцеловать тебя снова.
— На кухне, дорогой.
Переступая порог дома родителей Джона, меня встречает божественный аромат домашней кухни. Мы разуваемся у входной двери, и Джон берет мою куртку, ободряюще улыбаясь. Дело не только в том, что нервы скручивают мой желудок в узел, но и в ощущении семьи. Я скучаю по безопасности и комфорту возвращения домой, к маме и папе. Я скучаю по этому.
