Один из зрителей в студии громко зааплодировал. Все остальные бросили на него укоризненный взгляд, и он, спохватившись, перестал аплодировать.
– Какой молодец! – захлопала в ладоши Лена. – Как он их всех сделал!
– Да, умный парень! – согласился я. – Надо будет с ним познакомиться. Интересно, чем же закончится этот поединок?
Ведущий дал слово второму эксперту, представив его как политического обозревателя, директора Частного Института «Межнациональных отношений». Докладчик чуть ли не слово в слово повторил содержание своей газетной статьи, в которой обвинял Ваятелей в шовинизме и ксенофобии, и весьма искусно пытался разжечь ненависть к нашему движению у всех народностей России. Речь его продолжалась минут 15, на протяжении которой он неоднократно поднимал указательный палец вверх и вопрошающе протягивал руки к зрителям. «Артист ещё тот!» – подумали мы с Леной. Как только эксперт закончил свою патетическую речь, аудитория взорвалась бурными и продолжительными аплодисментами.
Ведущий поднял руку, но зрители не унимались. Тогда он поднял две руки и стал махать ими, после чего аплодисменты стали постепенно затихать, и он передал слово Аркадию. Подождав, пока стихнут последние одиночные хлопки, Аркадий начал:
– Итак, эксперт обвиняет нас в русском шовинизме и ксенофобии. В связи с этим у меня вопрос к залу: может ли кто-нибудь из прочитавших сводку законов Идеального общества, привести хотя бы одну фразу, имеющую отношение к национальностям или народностям России? – сделав небольшую паузу и окинув молчаливую аудиторию взглядом, он продолжил. – А если нет такого упоминания, и даже ни разу в тексте не встречается слово «Русский», о каком русском шовинизме может идти речь? Я полагаю тогда, что весь этот сыр-бор из-за славянской символики и знамени Ваятелей? То есть как мы посмели сделать символом и знаменем нашего движения славянский знак «Светоч»? И что это, как не политика целенаправленного и планомерного уничтожения русского самосознания, идентичности, культуры, языка и истории, как не стремления либеральной элиты, ориентированной на Запад, крупного капитала и этнических диаспор, направленных на ущерб интересов русского народа и всех коренных этносов русской цивилизации. И цель такой деятельности – в разделении русского народа на субэтносы, с дальнейшим противопоставлением этих искусственно сконструированных групп русскому народу и наращиванием территориальных претензий субэтносов вплоть до отделения от России. Так, в частности, в Архангельске был издан словарь так называемого «поморского языка», использующийся в вузах, как учебная литература. Там можно было узнать о «поморах», как народе, о связи «поморов» с Норвегией, об их праве на самостоятельное управление территориями. Группы сепаратистов в Ленинградской области говорили о «республике Ингрия» и ингерманландской идентичности, требуя «свободы» от России, попутно налаживая связи с Европой. В большинстве случаев над конструированием субэтносов работают: региональная культурная, научная, образовательная интеллигенция, журналисты и писатели; региональная руководящая или политическая элита; представители местной или федеральной оппозиции; международные силы, работающие в регионе. На этом этапе к накачке созданного искусственного субэтнического конструкта подключается местная или даже федеральная оппозиция. Её представители активно рассказывают, как федеральный центр «жестоко эксплуатирует» слабые местные народности, как их «сотни лет угнетает страшная империя», и как хорошо будет субэтносу, когда он создаст свою «республику» и обретёт «свободу». На этапе включения в процесс оппозиции появляются внятные политические требования о «большей политической свободе», о «экономических правах региона» и в итоге требования о «конфедерации», «реальном федерализме» и прочее. То есть, об отделении территории от России. Вы говорите о ксенофобии и притеснении малых народов России? А вы знаете, что русское население вымирает с большей скоростью, чем российское в целом. Русские женщины отказываются рожать детей, продолжать жизнь. Мужчины спиваются, болеют, умирают, не доживая до пенсии. Дети беспризорные, уходят в криминалитет и наркоманию. А всё потому, что русские перестали считать себя русскими, утратили свою "русскость", некоторый незримый духовный фермент, скрепляющий население в нацию. Если этого нет, всякая социальность рассыпается, социальный организм несостоятельной нации неизбежно гибнет. Деградация русской нации имеет длительную историю. Ведь Россия никогда не была национальным государством, но только империей. Как таковая, национальная русская идентичность не культивировалась ни государством, ни творческой элитой, ни церковью. Вплоть до революции 1917 года государство различало своих подданных не по национальности, а по вероисповеданию, естественно, отдавая преимущество православию, своей официальной идеологии. Поэтому государствообразующий этнос вынужден был довольствоваться формулой «быть русским – это быть православным». Пробил час имперской государственности. Русские, перестав считать себя православными, не захотели быть и русскими. Первая мировая война подвела итог послепетровскому периоду русской истории. Выдающийся национальный мыслитель Георгий Петрович Федотов писал об этом в 1929 году: “И, наконец, народ, который столько веков с героическим терпением держал на своей спине тяжесть Империи, вдруг отказался защищать её. Если нужно назвать один факт – один, но основной, из многих слагаемых русской революции, – то вот он: на третий год мировой войны русский народ потерял силы и терпение и отказался защищать Россию. Не только потерял понимание цели войны (едва ли он понимал и раньше), но потерял сознание нужности России. Ему уже ничего не жаль: ни Белоруссии, ни Украины, ни Кавказа. Пусть берут, делят кто хочет. "Мы рязанские". Таков итог векового выветривания национального сознания. "Кто мы есть, русские, сегодня? Кем будем завтра? Составляем ли мы нацию? Или, действительно, только "русскоязычное население", безликая аморфная масса без собственного национального государства, без национальной интеллигенции, с языком, деградировавшим от превращения в разменную монету для "новой исторической общности"? И спасти от полной деградации и развала нас сегодня может только наличие национальной идеи, совместно творимого, обсуждаемого и отстаиваемого проекта потребного будущего, способного мобилизовать членов общества к совместным действиям, жертве и подвигу. И мы предложили в этом качестве идею построения Идеального общества. И вместо того, чтобы всецело поддержать наше движение, враги России в лице так называемого эксперта, обвиняют нас в нацизме и зарождении фашизма! С каких это пор в нашей стране употребление вслух таких слов и словосочетаний, как «Русский», «национальный», «Великая Россия», «национальные интересы» автоматически ведёт к обвинению в «фашизме», «антисемитизме», «великодержавном шовинизме»? Ведь Русский – это не только тот, кто относится к восточнославянской этнической группе. "Русский – это тот, кто любит Россию и считает её своим Отечеством". Спасибо. – закончил Аркадий речь в полной тишине.
– Сильное выступление! – воскликнул я, вскочив с дивана.
– Вот они, настоящие патриоты! – восторженно поддержала меня Лена, – а то кричат здесь из каждого утюга: «Надо воспитывать патриотизм!»
– Нет, Аркадий мне однозначно понравился! Найди, пожалуйста, его контакты после теледебатов, – попросил я Лену.
– Слушаюсь, босс! – засмеялась Лена, вскочив с дивана и повиснув на моей шее.
Ведущий дал слово третьему эксперту – непонятно откуда взявшемуся священнику. Человек в рясе с критикой обрушился на молодёжь, нацепившей на себя языческий символ – атрибут бесовской секты Ваятелей. Интересно только, чем этот языческий символ хуже христианских символов, таких как иконы, ладанки, крестики; кольца; чётки; панагии; энколпионы и др. Но самым мерзким в его выступлении была откровенная ложь в том, что якобы Ваятели проводят сатанинские обряды и приносят клятву на крови. И уже основываясь на этой лжи, он страстно призывал православных христиан к насилию, а органы правопорядка – к репрессиям.
