Я прививки не боюсь!

Если надо – уколюсь!

Сергей Михалков, «Прививка».

Все совпадения с реальностью – случайны.

Автор.

Ноябрьский день выдался крайне тёплым – и именно это казалось удивительным. Последние недели стоял пронизывающий холод, но под конец последнего месяца осени пришла настоящая оттепель.

В аэропорту же было даже душно, и разрозненная группа людей смогла выбраться к зоне с установленным перед ней указателем «Baggage Claim». Какая-то часть из них точно летела из отпуска, потому что октябрь и ноябрь считаются самыми прекрасными месяцами для отдыха… У многих людей, но только не у Никиты.

Никита – высокий и худой блондин со стеклянным взглядом – устало стоял около багажной карусели и пытался высмотреть номер собственного чемодана. Как говорится, очень часто попадаются одинаковая кладь – чаще, чем одинаковые платья на школьной вечеринке, потому предстояло проявить крайнюю наблюдательность.

Когда зазвонил телефон, он даже не удивился, хотя, конечно, предстоящий разговор ничего хорошего не предвещал.

Никита ответил, продолжая высматривать свой багаж.

– Скажи мне что-нибудь позитивное, – сразу же сказал голос в трубке. Мягкий, бархатистый голос, идеально бы подошедший для озвучки АСМР-проекта.

– Ты уже сам знаешь, что мне нечем тебя порадовать, – с неохотой сказал Никита. – Ты и сам это знаешь.

Молчание с той стороны показалось каким-то агрессивным.

– Твой дружок вляпался по полной программе, – продолжал Никита, стараясь не упустить из виду ни одного проплывающего мимо чемодана. – Он как бы… Влез в болото, а оттуда нет выхода.

– Ты – адвокат, Слободин, – прошипел голос недовольно. – Неужели ты совсем ничего не мог сделать?

– Вот именно, – согласился Никита, – я адвокат. И взялся я помогать тебе только по большой дружбе, даже денег не взял.

– Слободин, теперь ты будешь попрекать меня этим до конца жизни?! – возмутился голос. – Если это так, то я обязуюсь тебе отдать всё до последней копеечки. Хотя ты нам и не помог.

– Извини, – просто и примирительно сказал адвокат. – Я бы хотел тебе помочь… Но твой дружок – полный ублюдок, ты уж ещё раз извини меня.

– Будем считать, что я этого не слышал, – согласился голос.

– Признание – путь на скамью подсудимых, – продолжал Никита, нервно теребя лацкан своего бежевого пиджака. – А твой дружок… Он, конечно, виновен и без признания. Ты хоть знаешь, чем он занимался?!

Никита и сам услышал огромную кучу обвинения, которую он вывалил на своего знакомого пройдоху Кшиштофа. Но ничего с собой не мог поделать.

– Ну… Детей он в лес не утаскивал, уже хорошо, – отозвался Кшиштоф.

– Ещё бы он это делал, – клацнул зубами Никита. – И так он в сто пятьдесят девятую целиком с головой нырнул. Да так нырнул, что брызгами заляпал всех. А теперь такой весь бедненький и несчастненький раскаивается.

– Ты не священник, а всего лишь адвокат, – напомнил Кшиштоф. – И твоя обязанность – защищать этих людей.

– Безусловно, – кивнул Никита, хотя тот этого никак не мог заметить. – Только проблема знаешь в чём?

– В чём же?

– Я не могу пойти на сделку с совестью, даже по большой дружбе.

– Ты хочешь сказать, что ты специально утопил Ильницкого? – окончательно разозлившись, попёр Кшиштоф.

– Нет, конечно, нет, ты что… Но и сильно я не расстроился, что твоего Ильницкого, прости за мой французский, toujours poursuivre.

– Чего?!

– За жопу взяли. С его багажом…

«Кстати, где чемодан-то? Вроде бы появление чемодана на ленте может занять до полутора часов… И не хотелось бы тут столько стоять».

Кшиштоф что-то сказал с разыгравшимся польским акцентом. Такое случалось крайне редко, только когда он был в жутком негодовании.

– Что?

– Да ничего, – разгорячённо отозвался тот. – Это так странно, слышать такое от правозащитника!

– Вот именно, – прервал его Никита, машинально вслушиваясь в гомон пассажирских голосов, вертящихся где-то позади него у ленты с багажом. То и дело люди снимали свою поклажу. – Я – правозащитник. А твой Ильницкий, мягко говоря, бандит. Он сделал миллионы! Его махинации в медицинском секторе поражают воображение. Вот, например, тот случай, когда он закупил поддельный препарат… Или когда в аптеке его фармацевт сбывал…

Жуткий – утробный и хриплый – кашель раздался внезапно, так мощно, словно кто-то ударил большой железной кувалдой в бездонную бочку. Никита же резко обернулся, даже не договорив… И с отвращением искривился: но, к его большому счастью, кашляющий мужик оказался относительно далеко.

Мужик в голубой рубашке и распахнутой серой куртке – упитанный, седовласый, надсадно кашлял в кулак, но закрыть свой рот им у него не получилось. И он разбрызгивал слюну на свою руку, высунув язык и выгнув свои фиолетовые губы. Сильный приступ кашля, обрушившийся на него так внезапно, вовсе не задумывал прекращаться. Мужик кашлял и кашлял, и лицо его даже побагровело; он пытался сделать вдох и это у него никак не получалось. Кашель раздирал его грудную клетку, тяжёлыми ударами сотрясал его лёгкие. И слюни, конечно, летели во все стороны.

Люди с брезгливостью жались от мужика по сторонам – худенькая низенькая брюнетка в белой футболке вообще прикрыла лицо ладонью и стала отступать назад.

– Вы в порядке?! Вы в порядке?! – стала восклицать другая женщина – шатенка с каре.

Но мужик не отзывался, продолжая кашлять. Его кашель набирал обороты, будто он крепко подавился и теперь яростно старался откашляться. В один момент его перегнуло пополам, и он захрипел. Слюна длинным сгустком повисла из его рта.

Кшиштоф что-то продолжал недовольно бубнить в трубку.

– Что? Что? – рассеянно повторил Никита.

– Да ничего! – рявкнул Кшиштоф в ответ. – Так дела не делаются… Я думал, что ты мне поможешь, а ты ещё специально его усадил.

– Не переходи границы, – резко сказал Никита. – Я адвокат. И я сделал всё, что мог. Давай, до встречи.

Он сбросил вызов, не дав Кшиштофу разразится очередной гневной тирадой. Сунул телефон в карман, не отрывая глаз от ленты с вещами.

«Вот он!» – горячо подумалось ему, и адвокат ухватился обеими руками за свой тёмный чемодан с двухзначным номером. Ещё повезло, что так быстро отыскал.

– «Скорую!» Вызовите «скорую!» – закричала та шатенка с каре, потому что мужик, окончательно побагровев в нестерпимом приступе удушливого кашля, повалился на пол. Грудь его распёрло, как сырую бочку, а рот жутко раззявился в устрашающей букве «О». Одна нога этого мужика принялась конвульсивно подёргиваться.

Кругом люди принялись обступать пострадавшего с утроенной силой, и только Никита брезгливо поспешил отойти как можно дальше от него.

Когда же он выбрался из здания аэропорта, ему показалось, что он в нём пробыл четыре дня, не меньше. Ещё долго он вспоминал кашляющего, разваливающегося мужика, пока в такси ехал домой.

Город с серыми зданиями и таким же тоскливым асфальтом, был переполнен горланящими автомобилями, и, конечно, они попали в «пробку» на одном из светофоров. В машине становилось жарковато, солнце пригревало через стекло. Где-то на улице бубнила музыка.

Таксист – крайне мрачный мужик с недельной щетиной – угрюмо пялился на дорогу и даже не собирался, по всей видимости, ничего объяснять клиенту, то и дело поглядывающему в зеркало заднего вида, будто пытавшегося что-то да высмотреть в глазах водителя.

Никита почувствовал, как вспотели у него руки. Он едва не вытер их о сиденье, но вовремя спохватился… И стал тереть их друг о дружку. Потом только достал телефон.

«Скоро буду», – кратко написал он и отправил сообщение Ирине.

Его прельщала мысль заявиться к ней внезапно… Но, как гласит английская пословица, никогда не подслушивай у двери, в которую только вышел. Да, это сюда не слишком подходило, но Никита, как истинный английский джентльмен, никогда не прельщался идеей застать свою любимую девушку с любовником. Он не хотел оказаться в дурацком любовном сериале и стоять в дверном проёме, глядя, как она – пышногрудая невысокая брюнетка – пытается закрыть себя куском простыни, а рядом стоит мускулистый силач с волосатым брюхом.