— Вот именно. — вклинилась Соня. — Ты хороший человек, Сашенька. И мы с Леной будем повторять это до тех пор, пока ты сам этого не поймёшь.

Конечно, они говорили мне это много раз. Но они видели, как я сомневаюсь в себе. А у сомнений были причины. Ведь я всегда был не до конца уверен в своих возможностях, а тут на меня свалились целых две ответственности: опека над Соней и отношения с Леной. Я ведь прекрасно понимаю, что они заслуживают только хорошего, и не знаю, могу ли я им это дать сполна. Но в тот момент, когда мы сидели за столом, когда они смотрели на меня своими сияющими глазами, говорили мне приятные слова, мои сомнения будто растворились: я просто сидел и улыбался им. Так и хотелось, дабы это прекрасное мгновение полного умиротворения остановилось, и мы остались сидеть в абсолютной гармонии надолго.

Но минуту покоя нарушил звонок в дверь. Я отложил вилку и пошёл открывать. Когда я открыл дверь, я немало удивился: на пороге стоял старый знакомый, Владислав Егорович.

— Ой! Здравствуйте! — удивлённо сказал следователь и пожал мне руку. — А я не думал, что мы так внезапно встретимся вновь.

— Здравствуйте. А вы разве не знаете, где я живу? Я же вам сам говорил. — удивился в ответ я.

— Ну, я запамятовал, честно вам скажу. Столько адресов я слышал, все не упомнишь…

— Слушайте, если вы насчёт Лены, то лучше уйдите. Момент для разговора не самый лучший.

— Соглашусь, ибо тут у нас случай критический.

Только в этот момент я заметил у него за спиной несколько милиционеров.

— А что случилось? — поинтересовался я.

— Вашего соседа нашли мёртвым. На него снова жалобу составили из-за его пьяных выходок, и к нему участковый пришёл. Дверь оказалась отперта. Зашли, а он мёртвый на полу лежит. У него очень удачно сделан надрез в области шеи, так что крови вытекло много.

— А кто же его убил?

— Скорее всего, какой-нибудь собутыльник. Мы начали проверку.

Казалось, ничего хуже за весь день произойти не может, и тут на тебе: убийство. Причём буквально за стенкой. И тут я озадачился: если была потасовка, приведшая по итогу к убийству, то почему же я её не слышал? Конечно, это могло случиться, пока я спал, но ведь я из-за пьяных ссор в квартире Георгия Васильевича я спать не мог, а тут всё так тихо прошло… Да и разве мог алкаш нанести удар в шею так удачно, чтобы кровь пошла ручьём? Всё это казалось странным. Очень странным. И тут вдруг меня посетила мысль: может, проверить Леонида Андреевича? А вдруг и с ним что-то случилось? Нет, я отнюдь не переживал за состояние этого старого хрыча, но было у меня подозрение, что и его в живых уже нет. Не знаю, откуда оно у меня вдруг появилось. Минуя милиционеров, я подошёл к двери в квартиру пенсионера и дёрнул за ручку. Дверь оказалась отперта.

Когда милиционеры зашли в квартиру пенсионера, то, по описанию Владислава Егоровича, увидели нечто странное: Леонид Андреевич лежал на диване, одетый в свой халат, со скрюченными руками и наклонённой вниз головой. На столике рядом стояли бутылка с жидкостью неизвестного рода и какие-то белые таблетки. Бутылку и таблетки забрали, как возможные улики.

Конечно, не было никакой видимой связи между этими двумя убийствами, как и не было видной связи между ними и убийством Сереги Михалева в начале недели. Хотя для меня эта связь присутствовала, и ей, по моему мнению, являлся я сам. Не зря же убийства происходят буквально у меня под носом, не зря же жертвами оказываются те, о ком я нелестно отзывался ранее. Может, убийца охотится за мной и таким образом играется, запугивает меня, дабы я в конце концов остался беззащитным перед его лицом и легко поддался лезвию ножа? А может, у него другой мотив? Может, это псих, а психи имеют свои особенности мышления, из-за которых обычным людям не понять их действий.

Пока я размышлял, ко мне подошёл Владислав Егорович и отвёл меня в сторону, после чего спросил:

— Как вы думаете, Сашко, кто убийца?

— Мне-то откуда знать? Я его не видел. — отвечал я озадаченно.

— А может, вы его видели, но не поняли, что это он? Может, вы его видите каждый день?

Я сразу раскусил его намерения.

— Лена не убийца! — твёрдо произнёс я. — И не смейте её беспокоить.

— Нет, вы не подумайте! Я ни в коем случае не буду обвинять гражданку Гордееву раньше времени. Но нельзя исключать её из списка подозреваемых.

— Тогда и меня заодно в этот список добавьте.

— Зачем?

— А может, это я убийца?

— Нет, вы не убийца, Сашко. По вам видно, что вы неспособны убить. Да и биографию я вашу изучил. По ней видно, что всю жизнь вы были абсолютно безобидны.

— А может, я — тот чёрт, что с виду беззлобен, но на деле и на злодеяние способен?

— Не думаю. Иначе вы бы уже что-то сделали с гражданкой Гордеевой. Она же так удобно упала в ваши объятия, вся вам доверилась… Ну разве это не прекрасная возможность свершить месть?

Он меня уже начал раздражать.

— Я не такой человек!

Следователь усмехнулся.

— Вот видите? Вы сами признали, что были неправы. Так что вы вовсе не подозреваемый. Опять же, за гражданку Гордееву не беспокойтесь: мы её заберём в тюрьму не раньше, чем найдём объективные доказательства её вины.

Нельзя сказать, что я полностью успокоился, но в некоторой степени я остудил пыл.

— Вижу, вы немного на нервах сегодня? — заметил следователь. — Что-то случилось?

— Ничего такого.

— Не верю вам.

— Ладно, случилось. Мою сестру избили хулиганы. В больницу её возили.

— Сочувствую вам. А у вас, случаем, нет имён этих хулиганов?

— Только одной из них. Но она, как я думаю, сдаст остальных.

— Не факт. Хотя, думаю, может сработать. Можете, пожалуйста, назвать её имя?

— Горюнова Надежда Ивановна. Живёт на проспекте Тухачевского, дом 14.

— Спасибо. Приду к ней и допрошу. А с вами вынужден сейчас расстаться: работа, как видите, ждёт. Желаю вашей сестре оправиться. А вам желаю благополучия.

Конечно, он старался проявить доброту по отношению ко мне, но мне это почему-то не понравилось. Он мне показался каким-то заискивающим, льстящим. А ещё крайне лживым. По нему так и было видно, что ему не терпится посадить Лену, пусть он и всячески это опровергал. Может, конечно, любовь к Лене так сильно затмила мой разум, что любые нехорошие слова или намёки в её адрес вызывали во мне злость, но я так не считал. Мне он и до осознания моих истинных чувств показался каким-то странным. Такие люди обычно не в полиции работают, а по ту сторону фронта — в бандитских кругах. С другой стороны, я же не знаю его подноготной, а в ней как раз и кроется причина такого его поведения. В любом случае, я больше не хотел его видеть и отправился обратно в квартиру.

25 сентября, 12:00

Сегодня рабочий день начался не так, как обычно: наш начальник, Николай Степанович, не опоздал, а пришёл, как положено. Уже одно это было странно. Однако ещё страннее всё показалось, когда он вызвал нас с Леной к себе в кабинет.

Никакой источник света, кроме настольной лампы, не горел. Начальник выглядел очень напряжённо. Атмосфера стояла тревожная. Мы с Леной вообще не понимали, для чего нас вызвали на ковёр.

— Итак, уважаемые мои сотрудники. Как вам, наверное, известно, следствие по делу об убийстве Сергея Михалева, нашего сотрудника, ещё продолжается. И, само собой, я стараюсь быть в курсе идущих дел. И вот, среди всей информации, что до меня доходит, есть вот такая: вчера днём были убиты оба ваших соседа, Александр. Это правда?

— Да. Но причём тут убийство Сергея?

— Я, конечно, не мог ознакомиться со всеми деталями, поскольку являюсь гражданским и с делом этим никаким образом не связан. Однако ж я, находясь в участке, подслушал диалог товарища следователя и его, судя по всему, коллеги, из которого выходит, что эти убийства взаимосвязаны. И связаны они, как я понял, вами двумя.

— В каком это смысле? — спросила Лена.

— В таком, что убийства совершенно случайно связаны с вами. Убили сотрудника именно там, где вы оба работаете; убили именно ваших соседей. Мне кажется, тут всё на поверхности.