По толпе пробежал одобрительный шепот.

— В ближайшие несколько дней по всему городу будет еще много таких костров, и еще больше после этого. Их не должно было быть, но мы на войне, а войне все равно, кто живет, а кто умирает, главное, чтобы мы выстояли и сражались, когда придет время.

Джакс наблюдал, зная, что это он должен был говорить, отдавая дань уважения их погибшим, но он не мог лгать им, не мог притворяться тем, кем они все еще его считали.

— Нам не все равно, — продолжил Хасан. — Мы должны позаботиться о том, чтобы больше ни сыновья, ни дочери не были отданы на попечение Синь.

Одобрительный шепот стал громче. Раздался удар меча о щит. Бум.

— Шулка дают клятву, когда мы берем в руки наши мечи и копья. Обещание пожертвовать своими жизнями, чтобы другие могли жить. Кейн сдержал это обещание. Кара сдержала это обещание.

Еще больше стали ударило о сталь. Бум. Бум.

— Теперь наш долг сдержать это обещание. Наш долг продолжить борьбу. — Голос Хасана был почти ревущим. — Мы восстановим этот город, укрепим его оборону и научим сражаться любого, кто может держать меч. Когда Черепа вернутся, они не застанут нас врасплох, как в ту ночь. Они не найдут руин, ожидающих, когда их сравняют с землей, и население, готовое умереть. Они встретят армию, которая лучше их во всех отношениях. Они встретятся с ханранами и умрут.

Остальные закричали в знак одобрения и вскинули мечи в воздух. Бум. Бум. Бум. Бум. Бум. Бум. Это была музыка воинов, и она заставила Джакса заплакать. Его сын заслужил это, но не он сам.

Хасан поднял руку, призывая к тишине:

— Прежде чем мы попрощаемся с нашими павшими, присоединяйтесь ко мне в молитве. Присоединяйтесь ко мне в священной клятве, чтобы все мы здесь могли подтвердить свою приверженность делу и вспомнить, за что мы сражаемся. Раньше мы держали эти слова в секрете, но больше нет. Они принадлежат тем, кто противостоит Эгрилу. Они принадлежат всем нам — ханранам.

— Мы — мертвые, которые служат всем живым. Мы — мертвые, которые сражаются. Мы — мертвые, которые охраняют завтрашний день. Мы — мертвые, которые защищают нашу землю, нашего монарха, наш клан. — С каждым словом остальные присоединялись к нему, пока их голоса эхом не разнеслись по улице.

— Мы — мертвые, которые стоят в свете. Мы — мертвые, которые смотрят в лицо ночи. Мы — мертвые, которых боится зло. Мы — Шулка, и мы — мертвые.

Джакс слушал слова, которые когда-то так много значили для него, и не чувствовал... ничего. Они были всего лишь каплями дождя в бездне. Пепел на ветру.

— Мы — мертвые. Мы — мертвые. Мы — мертвые. Мы — мертвые. Мы — Шулка, и мы — мертвые. — Хасан бросил факел в погребальный костер.

Песнопение продолжалось, пока огонь перебегал с ветки на полено, а затем на тележку.

Мы — мертвые. Мы — мертвые. Мы — мертвые. Мы — мертвые. Мы — Шулка, и мы — мертвые.

Сталь ударила о сталь, разжигая огонь. Пламя охватило плащи, которыми были укрыты Кейн и Кара, а затем и сами тела.

Джакс заставил себя смотреть. Он остался на ногах, хотя ноги дрожали и грозили подкоситься. Он позволил слезам без стеснения стекать по лицу. Кейн заслужил слезы своего отца. Кара тоже. Он смотрел на огонь и слушал стук мечей о щиты. Это было прощание воина, достойный конец для лучшего из них. Как бы ему хотелось, чтобы там лежал он, а не его сын, его прекрасный сын.

Огонь поглотил мертвых, скрыв их из виду. Джакс чувствовал запах горящей плоти и наблюдал, как дым стелется по городу, унося их души к Синь.

— Да благословят боги вас обоих, — прошептал он ветру.

Остальные разошлись, когда погребальный костер догорел, оставив Джакса, Хасана и Дрена наблюдать за огнем.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Хасан.

— Хорошо. Намного лучше, — сказал Джакс. Он кивнул на погребальный костер. — Мне это было нужно. Мне нужно было попрощаться.

— С каждым днем будет становиться все лучше.

Джакс вздрогнул, ожидая реплику от Монсуты, но по-прежнему стояла тишина:

— Надеюсь.

— Так и будет. Поверь мне. — Хасан одарил Джакса той жалостливой улыбкой, которую он ненавидел.

— Если ты не расскажешь ему о плане, это сделаю я, — сказал Дрен.

Джакс поднял глаза:

— План?

— Мы собираемся покончить с Черепами сегодня ночью, — сказал Дрен, потирая руки. — Покончить с ними раз и навсегда.

— Мы нашли доспехи в Доме Совета и комнату, полную бомб. Мы принесли немного обратно вместе с едой, — объяснил Хасан.

Дрен чуть не подпрыгивал на ногах от возбуждения:

— Да. Мы собираемся нарядиться Черепами, войти прямо в их лагерь и бабах. Мы разнесем их к чертовой матери.

Джакс пристально посмотрел на него:

— Твои планы не сильно меняются.

Дрен ухмыльнулся:

— Что я могу сказать? Если это работает, то работает.

— Нам нужно, чтобы он открыл дверь, — сказал Хасан. — Я буду там с остальной командой, мы будем готовы сражаться изо всех сил, со сталью в руках.

— Ты уверен, что не хочешь дождаться подкрепления? — спросил Джакс.

— Это просто даст им время освоиться, — сказал Дрен. — Мы заполучим их сейчас, и Киесун наш.

Сражение. Может быть, это было то, что нужно Джаксу. Снова выстоять против врага с мечом в руке. Убить эгрилов. Раньше у него это хорошо получалось. Может быть, это был способ компенсировать то зло, которое он совершил?

— Это хороший план. Правильный поступок.

Хасан улыбнулся:

— Я рад, что ты так на это смотришь.

— Я пойду с вами.

И Дрен, и Хасан уставились на него, как на сумасшедшего. Может, так оно и было.

— Тебе лучше остаться и отдохнуть, — сказал Хасан. — Ты через многое прошел.

Джакс покачал головой.

— Я достаточно сидел, сложа руки. — Он поднял проклятую руку, которую Монсута отрастил заново. — Теперь у меня снова есть рука для меча. Пришло время пустить ее в ход.

На лице Хасана снова промелькнула жалость:

— Генерал...

— Что? — Джакс огрызнулся в ответ. — Ты мне не доверяешь? Я здесь пленник или предводитель Ханран?

Хасан взглянул на Дрена:

— Почему бы тебе не пойти и не проверить остальных, а потом найти какую-нибудь броню, которая подойдет твоему тощему телу?

— Хорошо, — сказал Дрен. — Я собираюсь налить себе немного того вина, которое мы нашли. Увидимся позже, Джакс. — Он помолчал и улыбнулся. — Думаю, тебе стоит пойти. Убивая Черепа, я всегда чувствую себя лучше.

— Спасибо, — сказал Джакс.

Они оба смотрели, как уходит Дрен, а потом остались только вдвоем.

— Сколько ночей мы просидели у костра, а? — сказал Хасан.

— Слишком много.

— Ты помнишь тот раз, когда мы преследовали налетчиков через горы Селто?

Джакс кивнул.

— Той ночью Гринер нашел немного грибов и бросил их в кастрюлю, чтобы придать немного вкуса ужину. Помнишь?

— Галлюциногенные грибы?

Хасан рассмеялся:

— Клянусь Богами, в какой-то момент я подумал, что на нас напали гигантские поганки.

— Тебе повезло. Я летал на ковре-самолете, который продолжал сжиматься подо мной.

— Я уверен, что он сделал это, чтобы снова перестать готовить.

— Ему не стоило беспокоиться. Он не смог бы ничего приготовить даже для того, чтобы спасти свою жизнь — и все, что ему нужно было сделать, это попросить, и любой был бы рад занять его место.

— Я скучаю по этому гигантскому ублюдку, — сказал Хасан, когда смех затих.

— Я скучаю по ним всем, — сказал Джакс.

— С тобой все будет в порядке, босс?

— Я уже чувствую себя лучше. Сильнее.

— Я серьезно. Мне нужно знать. Если ты пойдешь с нами, я никого не смогу выделить, чтобы присмотреть за тобой.

— За мной не нужно присматривать. — Джакс пытался сдержать свой гнев. Во имя Четырех Богов, даже его самый близкий друг сомневался в нем. Он не мог этого допустить. — Вот увидишь.

Хасан хотел что-то сказать, но остановился. Он посмотрел вверх и вниз по улице. Улыбнулся Джаксу: