Дрен ухмыльнулся:

— Хаос — это то, в чем я хорош.

— Твой отец знает об этом судне? — спросил Хасан.

— Да, — ответил Кейн.

Хасан наклонился вперед:

— Тогда, если эта Избранная все еще жива — та, о которой нам рассказала Яс и которая может читать мысли, — Черепа узнают об этом все. Это самоубийство для всех нас.

— И это я знаю, — сказал Кейн.

— Мы не сможем вытащить его оттуда, — ответил Хасан. — Не после сегодняшнего дня и не с нами, разбросанными повсюду.

— И это я знаю. — Кейн взглянул на Яс. Что-то в его глазах обеспокоило ее. — Нам нужно, чтобы кто-нибудь вошел в Дом Совета, нашел моего отца и помешал ему говорить.

Она мгновенно вскочила на ноги:

— Я не собираюсь туда возвращаться.

— Яс...

Она оборвала его.

— Ни за что. Ни за что. Даже не думай об этом. Стоит мне только показаться в этом здании, и через секунду я буду болтаться в петле. — Она покачала головой. — Вы все сумасшедшие. Каждый из вас. Что вы собираетесь сделать, чтобы заставить меня помочь вам, а? Снова угрожать моей семье? Ну, вы только попробуйте. Я разберусь со всеми вами, прежде чем позволю вам это сделать.

Грис шагнул к ней, но Кейн поднял руку:

— Я не хочу, чтобы ты делала что-либо, кроме как защищала свою семью.

Это выбило Яс из колеи:

— Тогда как ты собираешься отправить туда хоть кого-нибудь? Черепа просто так тебя не пустят.

Кейн улыбнулся:

— Я не смог бы войти, даже если бы захотел. Но меня могут туда притащить.

Хасан поднялся на ноги:

— Нет.

— Если меня снова арестуют, Черепа отведут меня прямо к моему отцу, — сказал Кейн. — И тогда я его убью.

50

Дрен

Киесун

— Ты уверен в этом? — спросил Дрен в двенадцатый раз. Он чувствовал себя дерьмово. Кто-то заклеил его руку, но она все еще болела. Он провел языком по деснам и по промежуткам, где раньше были зубы. Он действительно надеялся, что Яс отравила ублюдка, который его пытал. Он надеялся, что тот умер в муках, катаясь в собственной моче и дерьме. Дрен пожалел, что не мог этого видеть. Может быть, пару гребаных раз наступил бы ему на голову для пущей убедительности.

— Если только у тебя нет плана получше. — Кейн висел между Дреном и Хасаном, когда они несли его вниз по лестнице из квартиры Яс. Каждый шаг отдавался болью в ребрах Дрена, но он ничего не говорил. Небольшая боль была ничем по сравнению с тем, что планировал сделать Кейн.

— Я согласен с парнем, — добавил Хасан. — Это кажется неправильным.

Они остановились внизу. Кейн посмотрел на них:

— Я тоже не хочу этого делать, но если Избранная жива, какая есть альтернатива? Если принцесса не доберется до Мейгора, мейгорцы не вступят в войну, а нам нужна их помощь, если мы когда-нибудь собираемся победить Черепов. Мы не можем позволить моему отцу выдать место встречи.

— Да, но... — сказал Дрен.

— Но ничего. У нас нет выбора. Нам нужно защитить место встречи.

— Я это ненавижу, — сказал Хасан.

— Как и я, — сказал Кейн.

Дрен открыл входную дверь и осмотрел улицу. Там было пусто, как и следовало ожидать после наступления комендантского часа. Идеально для безумия, которое они собирались совершить:

— Все чисто.

Кейн глубоко вздохнул:

— Давайте покончим с этим.

Выйдя на улицу во время комендантского часа, можно было быстро попасть под арест. Проблема была в том, что нужен был Череп, чтобы увидеть, как ты это делаешь. В нескольких улицах отсюда, на пересечении Хаусман-стрит и Кресс-роуд, был контрольно-пропускной пункт, поэтому они направились к нему.

— Спасал ли эту принцессу старик до того, как из-за меня его арестовали? — спросил Дрен. — Он продолжал твердить о каком-то важном деле.

— Да, так оно и было, — ответил Кейн. — Мы хотели создать у Черепов впечатление, что мы побеждены и не можем представлять для них никакой угрозы. Всегда кажись слабее, чем ты есть на самом деле — так ты сможешь застать врага врасплох.

— Вы определенно одурачили меня. — В голове у Дрена мелькнула мысль, и он рассмеялся. — «Всегда кажись слабее, чем ты есть на самом деле?» Ты ведь на самом деле не можешь ходить, ага? Потому что, если ты притворяешься, ты можешь перестать прямо сейчас. Тебя чертовски тяжело таскать.

— Поверь мне, я не притворяюсь, — с улыбкой ответил Кейн. — Меня сбросили со стены в Гандане во время вторжения, и я упал с высоты тридцати футов. После этого я никому не был нужен.

— Тебе повезло, что ты выжил в том бою, — сказал Хасан. — Я потерял свою сестру на второй день в Гандане. И многих друзей.

— Где ты сражался? — спросил Дрен.

Здоровяк посмотрел на него с грустью в глазах:

— Прямо здесь, в Киесуне — если это можно назвать сражением. Я был в казармах в Токстене. Не на дежурстве. Я спал в своей комнате, и вдруг начали взрываться бомбы, и мы оказались в дерьме.

— Я тоже был там — около казарм, — сказал Дрен. — Собирался нарисовать на стенах какую-то хрень. Потом появились Черепа.

— Ну, тогда ты знаешь, как все было плохо. Ты видел, сколько там было этих ублюдков. Мы поднялись и выбрались довольно быстро, но к тому времени нас уже окружили, — продолжил Хасан. — Нам повезло. Мы пробились наружу, но Черепа кишели повсюду. Избранные тоже взрывали все, что попадалось на глаза.

— То же самое было по всей Джии, — сказал Кейн. — Война была проиграна в ту первую ночь. Нам просто потребовалось еще восемь дней, чтобы с этим смириться.

Дрен промолчал. Было странно слышать об этом с другой стороны. Он знал только свою личную версию событий, в которой Шулка не оправдали своего мифа. Он не задумывался о том, каково это было для них, сколько из них погибло во время нападений. Тем не менее Шулка, которых он встретил, не казались раздраженными — они просто продолжали сражаться. Во время попытки спасения в Доме Совета Кара и другие не колебались, когда дело дошло до встречи с Черепами или даже Избранной. Они пожертвовали собой, чтобы Дрен смог сбежать. Даже сейчас Кейн собирался снова попасть в тюрьму и попытаться убить собственного отца, чтобы какая-то там принцесса, которую он никогда раньше не встречал, смогла сбежать на лодке. Все это не имело для него смысла. Это были не те люди, от потери которых ничего не потеряешь, вроде тех, кого он отправил умирать.

Они остановились на углу Кресс-роуд. Один поворот, и их увидят Черепа.

— Последний шанс, — сказал Хасан. — Нет ничего постыдного в том, чтобы вернуться.

Кейн покачал головой:

— После этого иди к мысу Раскан.

— Я так и сделаю. — Хасан сделал паузу. — Послушай, я...

— Все в порядке. Мы — мертвые, которые охраняют завтрашний день.

Хасан улыбнулся:

— Мы — Шулка, и мы — мертвые.

Дрен посмотрел на них обоих, не понимая, о чем идет речь, но он мог видеть мужество, стоящее за их словами.

— Удачи завтра, Дрен, — сказал Кейн.

— Пусть Синь позаботится о тебе, — ответил Дрен. Это казалось правильным, хотя он и не верил. В своей жизни он видел мало свидетельств того, что можно было бы назвать работой Богов, но, черт возьми, если они существовали, им всем нужна любая возможная помощь.

Они снова двинулись в путь. Завернули за угол. Контрольно-пропускной пункт Черепов находился на противоположной стороне улицы. Там стояли четверо ублюдков в своих белых как кость доспехах. Судя по тому, как они подпрыгнули, они не ожидали, что кто-то будет настолько глуп, чтобы оказаться на улицах.

— Эй! Ты! Стой прямо здесь! — крикнул один из них, его акцент был густым, как грязь.

В Дрене вспыхнуло старое желание, быстрое, как огонь. Он хотел пойти туда и их убить. Выпотрошить. Отрезать им гребаные головы. Но это не входило в планы. Однако это не означало, что он должен был молчать:

— Валите отсюда! Гребите в свою страну!

— Ублюдки! — закричал Хасан.

И вот так просто Черепа побежали к ним, даже не потрудившись взять с собой оружие. Хасан и Дрен тоже отправились в путь, унося Кейна тем же путем, которым пришли. Они должны были сделать так, чтобы это выглядело хорошо — чтобы это выглядело по-настоящему.