— Нет, — сказала Тиннстра. — Это самоубийство. Давайте пойдем вместе. Мы все можем уйти.

— Шансы невелики, возможно. — Шулка сжал ее плечо. — Но это хорошая позиция для обороны, и мы превратим их приближение в кровавую задачу. Это даст вам время. Королева — это все, что имеет значение. — Он замолчал, посмотрел на тело Марина, затем его взгляд переместился на другого шулка, того, чьего имени Тиннстра не знала. — Мы мертвые.

Тиннстра увидела боль в его глазах. И все же он был готов пожертвовать больши́м количеством жизней, включая свою собственную:

— Ты бы понравился моему отцу.

На его лице промелькнула улыбка:

— Иди, иди. Мы сможем поговорить подробнее, когда увидимся в следующий раз.

— Пусть Четыре Бога позаботятся о тебе, — сказала Тиннстра и спросила себя, увидит ли она когда-нибудь этого человека снова.

Она последовала за Эрисом и Джао вверх по склону горы. Гринер был рядом с ней, снова держа принцессу на сгибе своей руки. Они двигались так быстро, как только осмеливались при слабом свете луны. По крайней мере, в темноте никто не мог увидеть, как она плачет.

Тиннстре казалось, что она бежит уже целую вечность, каждый раз оставляя позади людей, которые были ей небезразличны — сначала Бериса, затем Аасгода, а теперь Монона. Она напомнила себе, что Зорика все еще жива и корабль, который доставит их в безопасное место, уже в пути, но это было слабым утешением. Люди платили слишком высокую цену, чтобы это произошло.

Вершина Олиисиуса возвышалась над ними. Врата ждали. Тиннстра сосредоточилась на этом: единственное, что имело значение, — увезти Зорику.

Воздух становился холоднее, земля — более коварной. Местами снег был по колено, высасывая из них силы, а ветер завывал вокруг них, кусая за кожу.

Затем ночь сотряс взрыв.

Они все остановились и оглянулись на выступ, прислушиваясь к доносящимся снизу крикам. Они наблюдали, как фигуры в белых доспехах устремляются вверх по склону. Битва за вершину началась.

— Их так много... — пробормотал Эрис.

— Мы должны вернуться, — сказала Тиннстра. — Помочь им.

— Мы двигаемся дальше, — сказал Гринер. — Мы следуем плану. Они знают, что делают. Давайте не будем тратить время, которое они нам покупают.

Гринеру пришлось подтолкнуть Джао, чтобы они двинулись дальше. Тиннстру затошнило, но она тоже последовала за великаном. Она поклялась, что это был последний раз, что она больше никогда не бросит друга, но она знала, что это ложь. Ей придется сделать все необходимое, чтобы доставить Зорику на корабль, и никаких подобных обещаний давать нельзя.

Внизу еще один взрыв проделал дыру в склоне горы. Слезы текли из ее глаз, но она упрямо поднималась. У ханран, которых они оставили позади, не было магии, чтобы их защитить. Они добровольно отдавали свои жизни — за Зорику, за нее. Это была своего рода храбрость, которой она никогда не испытывала. Ее вновь обретенная уверенность поколебалась. Эти мертвые защищают живых, а не я. Я просто трусиха с магическим мечом.

— Почти на месте, — сказал Гринер.

Тиннстра подняла глаза и увидела вершину на фоне ночного неба. Она знала, где находится храм. Они собирались добраться до него. Монон погиб не напрасно.

Они продвигались, дюйм за дюймом, продираясь сквозь снег. Гринер шел впереди, неудержимый, Зорика была под защитой его рук. Эрис и Джао взобрались по обе стороны от Тиннстры, опустив головы против ветра.

Почти на месте. Еще шаг. Еще фут. Не обращай внимания на холод, забудь о ветре, пробивайся сквозь снег.

Внезапно над ними осталось только небо, бескрайнее пространство вместо гор и скал. Тиннстра подняла глаза и увидела храм, наполовину занесенный снегом. Они дошли.

48

Джакс

Киесун

Джакс ненавидел этот скимитар. Он был несбалансированным — весь вес в лезвии и ни капли в рукояти. Жестокое оружие. Он бы все отдал за приличный клинок Шулка. Еще лучше, если бы у него все еще была правая рука, чтобы владеть им, но он был вынужден довольствоваться тем, что у него было. Дерьмовый меч и одна рука.

— Ты не обязан этого делать, отец, — сказал Кейн.

Джакс посмотрел на своего сына. До того, как потерять способность ходить, его сын стоил по меньшей мере пяти человек в бою:

— Ты знаешь, что обязан. У нас никогда не будет другого шанса. Освободите остальных, и тогда мы уйдем.

— Лучше покончи с этим, старина, — сказал Дрен.

Джакс глубоко вздохнул:

— Давай это сделаем.

Дрен отодвинул засов на двери. Она запротестовала, когда открылась, и звук эхом разнесся по подвалу. Джакс не собирался никого застать врасплох по ту сторону этой двери. Он надеялся, что с Тонин больше никого не было.

Внутри было темно, и его глазам потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть. Воняло еще хуже — по́том, сыростью, дерьмом, мочой, все смешалось с дозой затхлого воздуха. Сначала он подумал, что комната пуста, большое пространство, полное пустотой. Затем он заметил фигуру, скрытую глубоко в тени. Что-то — кто-то — свернулся калачиком, закрыв голову руками. Когда Джакс подошел ближе, она подняла голову, ее глаза расширились от страха, и она закричала изо всех сил.

Тонин.

Она была жалкого вида существом с алебастровой кожей, вся покрытая красными язвами и лысая, если не считать нескольких прядей волос. Грязный халат, накинутый на ее плечи, плохо скрывал, насколько она худая и истощенная. К ошейнику на ее шее была прикреплена цепь.

Он медленно приближался к ней, держа меч наготове, но чувствовал, что его решимость колеблется. Если уж на то пошло, она выглядела как пленница, которую нужно освободить, та, кого пытали так же сильно, как самого Джакса. Если бы он мог ее освободить, перетянуть на их сторону…

— Все в порядке. Я тебе не враг. — Джакс старался говорить мягко. — Я могу вытащить тебя отсюда.

Тонин забилась еще дальше в угол.

— Не бойся, — сказал Джакс. — Теперь ты в безопасности. Я тебя освобожу.

Тонин продолжала пятиться, пока больше некуда было идти. Когда Джакс оказался в нескольких футах от нее, он увидел ее глаза. Большие, полные ненависти глаза. Шипя, она вытянула руку, и перед ней появились искры. Джакс отпрянул, когда воздух взвыл, разрываемый на части. Звук был оглушительным на стене, но здесь, в подвале, он был сокрушительным. Его колени подогнулись, когда он попытался закрыть уши рукой и плечом.

Он обругал себя дураком. Она открывала портал. Воздух расступался, и Джакс, шатаясь, побрел к ней, опуская меч, морщась от боли в ушах и грохота костей. Не было времени на милосердие. Не было времени на слабость. В двухфутовой дыре виднелся еще один подвал, еще один Тонин и по меньшей мере дюжина Черепов. Все, что ему было не нужно.

Он взмахнул скимитаром, но Тонин отскочила в сторону, и лезвие ударилось о каменный пол. Он погнался за ней, проклиная свою неуклюжесть и незнакомое оружие.

Тонин ускользала от него, подпрыгивая и уворачиваясь, и каким-то образом продолжая увеличивать окно. Она визжала и вопила, зовя на помощь.

Черепа с другой стороны кричали Джаксу, чтобы он опустил оружие и отошел от Тонин. Как будто он, блядь, собирался это сделать. Его единственная надежда заключалась в убийстве Тонин.

Джакс приблизился к существу, оттеснив ее обратно в угол. Она зашипела и ударила одной рукой, в то время как другой продолжала открывать портал.

Стрела пролетела мимо его носа и со звоном ударилась о стену. Джакс отскочил в сторону, когда за ней последовала другая. Лучник-Череп целился в него с другой стороны портала.

— Дрен! — взревел он. — Помоги! — Он пригнулся, когда мимо пролетела еще одна стрела, но ему пришлось отступить. Стрелы преследовали его, кусали в ноги и стремясь к сердцу, отталкивая его от Тонин. — Дрен!

Воздух резал и обжигал, крича, разрываясь на части — дыра была уже примерно четыре фута в диаметре. Пройдет совсем немного времени, и Черепа смогут сюда перебраться.