Яс бросила взгляд на Дом Совета. Оно было похоже на мавзолей. Сплошной серый камень. Смерть.

— Там.

— Говорят, нищие не выбирают. Черепа — единственные, у кого есть хоть какие-то деньги, и за эту работу платят два с половиной статера. Это серебро. Нам нужно серебро.

— Некоторые люди могут разозлиться из-за того, что я там работаю. Я не коллаборантка.

— Они были бы дураками, если бы разозлились. Ты просто делаешь то, что нужно делать. Не больше. Не больше, чем кто-либо другой. — Ма шмыгнула носом и расправила плечи, ее глаза были каменными. — Твой муж мертв. Он погиб как герой, сражаясь с этими ублюдками, но это оставило нас одних.

— Ты видела надписи на стенах. И еще та девушка, в двух кварталах отсюда. Кто-то сбрил ей волосы, связал и оставил голой на углу улицы.

— Она раздвигала ноги для Черепов. Ты же не собираешься этого делать, а? Нет? Тогда не беспокойся о том, что могло бы быть. Прямо сейчас нам нужны деньги на еду. Это все, о чем тебе нужно думать. Это единственный способ получить монету — если только ты не хочешь пойти и заключить сделку с Плачущими Людьми?

Яс вздрогнула. Никто не хотел быть чем-то обязанным этим преступникам. То, что было взято взаймы сегодня, должно было быть возвращено трижды на следующий день, и да помогут тебе Боги, если у тебя нет денег. Они получили свое название потому, что отмечали свои убийства, рисуя чернилами слезы на своих лицах.

— Ты права.

— А теперь отдай мне мальчика и иди. Ты же не хочешь опоздать в свой первый рабочий день, а? — Ма снова протянула к нему руки.

Яс поцеловала Ро в лоб, и он улыбнулся в ответ. Во имя Четырех Богов, он — само совершенство. Она видела глаза своего мужа, его улыбку в Малыше Ро. Она так сильно скучала по нему. Если бы только Росси все еще был с ними. Он бы знал, что делать.

Слезы снова навернулись ей на глаза, поэтому она поцеловала сына в последний раз, вдохнула его невинность и передала матери:

— Присмотри за ним, а?

— Ты думаешь, я бы просто оставлю его играть на улице одного или что-то в этом роде? Конечно, я, черт возьми, присмотрю за ним. Теперь иди.

— Верно. — Яс отряхнула юбку. Ей стало дурно. Снова посмотрела на большое серое здание с железными воротами и оградой. И Черепа. Повсюду Черепа. Стоят на страже. Прогуливаются вокруг. И еще больше их внутри. — Верно. Увидимся вечером. — Еще один глубокий вдох. Последний взгляд на Ро, и она ушла, шагая по булыжной мостовой, притворяясь, что ее не тошнит. Ее туфли стучали по камню. Мимо виселиц, в кои-то веки пустых.

Яс опустила голову – ей не нужны были неодобрительные взгляды, – остановилась только тогда, когда добралась до главных ворот и передала свое письмо дежурным Черепам.

— Что ты делать? — спросил один из них.

Он говорил с сильным акцентом, голос был приглушен шлемом, и на мгновение Яс не знала, что сказать.

— Что ты делать? — повторил он, теперь уже сердясь.

Наконец поняв его, Яс покраснела, чувствуя себя глупо:

— Извини. Я убираюсь. Уборщица.

— Подними руки.

Яс сделала, как ей было сказано. Другой Череп обыскал ее в поисках оружия. Он просунул руки в каждую щелочку и задержался на ее грудях, сжимая их просто ради забавы, наблюдая за ее реакцией. Наклонил голову поближе к ее лицу, чтобы она могла разглядеть за его маской, что ему это нравится. Во имя всех Богов, ее это разозлило. Как они смеют обращаться с ней, как с куском мяса, который нужно растерзать? Как они смеют причинять ей боль только потому, что ей нужно заработать немного чертовых денег? Ей хотелось послать их всех к черту, пнуть ублюдка коленом по яйцам и врезать ему в его самодовольный рот, но что она действительно могла сделать? Только одно —позволить им делать то, что они хотели. Она была бессильна, и больше всего на свете ненавидела это чувство.

Закончив, он кивнул первому охраннику, чтобы тот ее пропустил.

— Опусти руки. — Череп сунул ей письмо обратно. — Главное здание налево, потом направо. Вход для прислуги. Доложи там.

— Спасибо, — ответила Яс, ее щеки пылали. Охранник распахнул ворота. Она постояла мгновение, глядя на Дом Совета, моля богов, чтобы там ее не ждало ничего худшего. Как только она переступит порог, пути назад уже не будет.

— Иди, — сказал охранник.

И вот, так просто, Яс перешагнула порог. Она последовала указаниям, которые ей дали, и нашла дверь рядом с подножием лестницы. Пес наблюдал за ее приближением и вилял хвостом в надежде на лакомство. Он вскочил, выпучив глаза и высунув язык, и положил на нее лапы, но она оттолкнула его в сторону:

— Извини. У меня ничего нет.

Она снова остановилась у двери и сжала руки в кулаки — раз, два, три, — прежде чем открыть ее и войти в оживленную кухню. До нее донесся запах выпечки и готовящегося мяса, от которого у нее потекли слюнки, а в животе заурчало. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ела что-нибудь, что не пахло бы наполовину прогорклым. Люди носились во всех направлениях, разнося кастрюли и тарелки, помешивая еду на огне, наблюдая за печами. Яс никогда не бывала на такой кухне — комната простиралась вдаль, насколько хватало глаз.

— Закрой эту чертову дверь, — крикнула крупная краснощекая женщина в униформе поварихи. — Ты выпускаешь все тепло наружу.

Яс уставилась на повариху, внезапно лишившись дара речи.

— Да. Я обращаюсь к тебе. Ты тупая или что-то в этом роде? — Повариха направилась к ней с половником в руке, выглядя так, словно собиралась использовать его на Яс. Женщина, должно быть, была шести футов ростом и возвышалась почти над всеми, кто ее окружал.

Это зрелище заставило Яс задвигаться. Она закрыла дверь, изо всех сил стараясь не обращать внимания на внезапное ощущение, что попала в ловушку, и надеясь, что повариха не собирается огреть ее половником.

— Извини. Это мой первый рабочий день.

— Конечно, иначе бы я узнала твое грустное личико. — Повариха переложила половник в левую руку, а другую протянула Яс. — Я Бетс. Я здесь главная. Ты, должно быть, Яс.

— Да. Яс. — Она пожала протянутую руку.

Бетс рассмеялась:

— Что-то ты не очень уверенно говоришь.

— Я безусловно Яз. Извини. Я давно не работала. Заботилась о своем ребенке.

— Надеюсь, ты имеешь в виду настоящего ребенка, а не какого-нибудь бесполезного мужика. В наши дни этим занимается достаточно много женщин.

Яс посмотрела вниз.

— Мой муж умер в первую же ночь. — Больше ей ничего не нужно было говорить. Полгорода погибло в ту ночь, когда вторглись эгрилы. Ей не нужно было рассказывать Бетс, как Росси спрятал ее и Малыша Ро под полом или как, вооруженный всего лишь кухонным ножом, он пытался отбиться от четырех Черепов, которые вышибли их входную дверь. Не было никакого смысла рассказывать поварихе, как кровь ее мужа капала ей на лицо сквозь щели в половицах, или как она потом три часа смотрела в его мертвые глаза, пока сосед не услышал плач Ро и не нашел их. — Он умер.

— Мы только что познакомились, и я уже сунула свой чертов нос не в свое дело. — Бетс похлопала Яс по плечу. — Прости, любовь. В наши дни от этого тоже страдает достаточно много женщин.

— Все в порядке. Мне просто нужно работать. Заработать немного денег на еду.

— Ты находишься в нужном для этого месте. Если ты будешь усердно работать, то Черепа – прошу прощения, эгрилы, наши замечательные лорды и повелители — не будут возражать, если ты будешь каждый вечер забирать домой остатки еды. — Бетс подмигнула. — И я слежу, чтобы были остатки.

— Это было бы замечательно. — Яс внезапно почувствовала, как какая-то тяжесть свалилась с ее плеч. Бетс казалась милой, и, если бы она получала бесплатную еду, могла бы сэкономить деньги, которые зарабатывала. Может быть, в конце концов, устроиться на эту работу было не такой уж плохой идеей.

— Теперь, если я правильно помню, ты делаешь для нас кое-какую уборку, а?

Яс кивнула.

— Хорошо. Я бы не хотела сойти с ума в моем возрасте. Позволь представить тебя здешней команде. — Бетс оглядела кухню. — Эй! Все! Могу ли я привлечь ваше чертово внимание на минутку?