Маркус, поднявшись, оправил на себе тунику.

– Сообщение о превосходстве в обонянии, – заговорил он как ни в чем не бывало, – отличается по смыслу от утверждения, что чей-то запах неприятен. Этот кто-то может счесть ваше высказывание за преднамеренное оскорбление. Сам-то я простой старый центурион, я давно стал медлителен и не опасен в бою и не вижу ни в том ни в другом утверждении ничего обидного. Я совершенно не сержусь, да и, обидевшись, ничего бы не мог предпринять. Но мне не хотелось бы, чтобы кто-то менее снисходительный и более опасный причинил вам вред, когда вы всего лишь пытаетесь поддержать дружескую беседу. Вы меня понимаете?

Ученик устремил на Маркуса стеклянный взгляд, раз-другой моргнул, а потом дернул ушами, выражая понимание и согласие.

– Хорошо, – продолжал Маркус на своем неумелом, но вразумительном канимском и улыбнулся, почти не показывая зубов. – Я рад отметить ваши значительные успехи в понимании алеранского.

– Хороший урок, – согласно проворчал Варг. – Можешь идти.

Молодой каним подобрал себя с пола, уважительно подставил горло Варгу и Насаугу и нетвердым шагом вышел из каюты.

Маркус повернулся к Варгу. Этот каним и среди своих был великаном – добрых девять футов, если выпрямлялся в полный рост. «Чистокровный» строился по нему: каюта, такая же тесная для него, как все корабельные помещения, Маркусу казалась огромной пещерой. Варг, чья густая черная шерсть была исполосована светлыми шрамами, присел на ляжки в позе отдыха, небрежно придерживая рукой-лапой толстый свиток, открытый на том месте, где они читали на уроке.

– Маркус, – пробормотал Варг с привычной угрозой в басовито рычащем голосе, – вы, я полагаю, ожидаете объяснений этому нападению?

– Ваш молодой подчиненный – он бы подавал надежды, не будь таким самоуверенным болваном, – убежден в непобедимости своего племени и, как следствие, в своей непобедимости.

Варг смешливо повел ушами. Взгляд его обратился к Насаугу – этот каним был меньше ростом и светлее отца. Насауг отвесил челюсть, обнажил белые клыки и вывалил язык, улыбаясь по-канимски.

– Я тебе говорил, – на канимском сказал ему Варг. – Учитель охоты – всегда Учитель охоты.

– Прошу прощения? – переспросил Маркус. Каждое слово он понял, но смысл фразы остался для него загадкой.

– Старшие воины, – специально для него пояснил Насауг. – Их ставят командовать новичками. В былые времена они сбивали тех в охотничьи стаи, учили молодых охоте. И назывались Учителями охоты.

– В наше время, – проворчал Варг, – так называют того, кто готовит отряд молодых бойцов, – учит знать свое место и дело в бою. В ваших легионах такие тоже есть.

– Центурионы, – кивнул Маркус. – Понимаю.

– Щенок не стал бы тебя убивать, – сказал Насауг.

Маркус ответил ему спокойным взглядом в упор.

– Не стал бы, – ровным голосом признал он. – И я, уважая желание принцепса, чтобы плавание прошло мирно, оставил его в живых.

– Зачем бы вам его убивать, Учитель охоты? – с тихой угрозой протянул Варг.

Маркус обратил недрогнувший взгляд к нему:

– Затем, что я гораздо охотнее оставляю за спиной мертвых дураков, чем живых врагов, которых сам же кое-чему научил. Впредь я был бы вам обязан, если бы мог ограничиться теми уроками, какие мне поручены.

Варг снова оскалил клыки в канимской усмешке:

– Приятно видеть, что мы друг друга понимаем. Моя шлюпка готова доставить вас на ваш корабль, если вы готовы, Валиар Маркус.

– Готов.

Варг склонил голову в алеранском поклоне:

– Тогда ступайте своей дорогой и доброй вам охоты.

– И вам, сударь.

Маркус уже повернулся к двери, когда она открылась и вошел тощий рыжеватый каним, малорослый для своей породы. Он без предисловий подставил Варгу горло и сообщил:

– Близится свирепый шторм, командир. У нас не более получаса.

Варг в ответ рыкнул и мотнул головой, отпуская моряка. И взглянул на Маркуса:

– Мы не успеем доставить вас и вернуть себе шлюпку. Как видно, вам придется немного задержаться.

– Старший… – В голосе Насауга Маркусу послышалось предостережение. Он без труда догадался, в чем дело. И сам он не рад был застрять в бурю на корабле, где вспыльчивый молодой каним еще не остыл после его урока.

– Носовая каюта, – сказал Варг.

Насауг хлестнул хвостом – Маркус узнал жест, выражавший удивление. Впрочем, младший каним быстро совладал с собой и поднялся.

– Центурион, – негромко проворчал он, – не откажите последовать за мной. Вам лучше не мешать занятым работой морякам. Мы постараемся устроить вас поудобнее.

Маркус внутренне усмехнулся, подумав, что удобства в данном случае равнозначны возможности дышать. Однако всякий быстро убеждался, что понятия канимов сильно отличаются от понятий алеранцев.

Он вслед за Насаугом вышел на палубу «Чистокровного». Все деревянные части корабля были выкрашены в черный цвет, чего не бывало на алеранских судах. Алеранцы, напротив, старались выбелить свои корабли. Так команде было легче работать по ночам, особенно в плохую погоду, когда не хватало надежных источников света. Черный корабль производил мрачное, похоронное впечатление, но выглядел внушительно, тем более в сочетании с черными парусами. Канимы видели в темноте намного лучше алеранцев. Им не составляло труда заниматься делом и ночью, в какой бы цвет ни был покрашен корабль.

Насауг привел Маркуса в носовую каюту, в обычное время считавшуюся самой неудобной. Когда корабль идет под парусами, ветер обычно дует с кормы и сносит все запахи с палубы к носу – а дурных запахов на корабле хватает. Дверь здесь была низкая, только-только по росту Маркуса. Насауг, вместо того чтобы просто войти, постучал и выждал, пока ему открыли.

Каюта была совсем темной, без окон и светильников. Тихий голос спросил:

– Мы нужны, сын Варга?

– Алеранский Учитель охоты под покровительством Варга, – ответил Насауг. – Отец просит сохранить его до возвращения на его корабль после шторма.

– Будет сделано, – произнес голос. – Пусть он войдет, сын Варга.

Маркус, шевельнув бровью, покосился на Насауга.

Каним кончиком носа указал ему на дверь:

– Ваша каюта, центурион.

Маркус всмотрелся в темноту и снова обернулся к Насаугу:

– И здесь мне будет удобно?

Насауг усмешливо дернул ухом:

– Удобнее, чем в других частях этого корабля.

Важнейшая особенность канимов, выявленная благодаря самому принцепсу, состояла в том, что те куда больше людей полагались на язык тела. Слова порой ничего не значат, а движения и позы говорят куда правдивее и вернее отражают намерения. Как следствие, алеранцы научились не выказывать страха перед хищными воинами-волками, если не хотели, к примеру, попасть к ним в брюхо.

Маркус подавил невольную робость, пробужденную в нем голосом невидимого обитателя каюты, и, спокойно кивнув Насаугу, вошел и закрыл за собой дверь. В темноте он остро ощутил, какие тонкие на нем штаны и туника, и впервые за месяц после выхода из порта пожалел о тяжелых доспехах. Меча он не тронул – слишком откровенный был бы жест. Впрочем, для боя в темноте все равно лучше подошел бы скрытый под одеждой нож. Схватка развернулась бы в ужасной тесноте.

– Ты не Учитель охоты, – помедлив, заговорил невидимый каним. И с хихикающим рычанием добавил: – Нет, и не воин.

– Я центурион Первого алеранского легиона. Мое имя Валиар Маркус.

– Едва ли, – возразил голос. – Более вероятно, сколько могу судить, что тебя называют Валиаром Маркусом. – (Маркус ощутил, как напряглись у него плечи.) – Мы, знаешь ли, присматриваем за вашими шпионами. Чаще всего они неумелые. Но тебя мы до вчерашнего дня не подозревали и выяснили правду лишь случайно. Ветер откинул занавеску, когда ты читал свиток Варга, пока его не было в каюте.

Второй голос прозвучал правее и выше:

– Тебя разоблачила лишь случайность.

Третий голос, ниже и левее, добавил:

– Ты мастер своего дела.

Маркус задумчиво прищурился.