— Как подобает воинам, разя полчища врагов, — солгал Тамука. Он просто не мог сказать кар-карту правду. Кан, от которого все ожидали многого, был растерзан толпой. Юного Ахарна уволокли живым. Мерк, попавший в плен к скоту, был обречен на вечное бесчестье. На небесах будут насмехаться над ним. — Они летят с ночными ветрами, высоко подняв голову и гордясь своей славой, — решительно произнес Тамука. — Я был бы счастлив оказаться рядом с ними, когда Буглаа спуститься за моей душой.

Джубади пристально посмотрел в глаза щитоносца, чувствуя, что ему не говорят всей правды, но не желая допытываться.

— Ну что ж, ладно. — Кар-карт отвернулся на минуту. — Ты вернешься туда, — сказал он.

— Но, мой карт…

— Тебе надо вернуться туда. Я не хочу, чтобы кого-либо из оставшихся у меня сыновей убил скот. Ты щитоносец, и твой отец был моим щитоносцем.

— Но Вука… — произнес Тамука ровным тоном.

— Мало ли что взбредет в голову Вуке? — бросил Джубади. — Есть еще и Манту.

— Но Вука зан-карт, твой наследник.

— «Зан-карт»!… «Наследник»!… — заорал во весь голос Джубади. — Ты думаешь, я не знаю, как все было на самом деле? Ты думаешь, я не прочел доклад Хулагара прежде, чем говорить с тобой? Ты верный слуга зан-карта, Тамука, но сейчас от тебя требуется верность мне и тем самым всей нашей орде. И я спрашиваю тебя, Тамука: если я вдруг умру сегодня, если следующим сердцем, которого коснется Буглаа, будет мое, станет ли Вука достойным кар-картом? Тамука молчал.

— Отвечай!

— Нет, мой карт, — прошептал он еле слышно.

— В таком случае ты знаешь, что ты должен сделать. Тамука в ужасе посмотрел на Джубади. В глазах кар-карта было холодное отчаяние. Тамука отвернулся, не в силах выдержать этот взгляд. Щитоносцам случалось иногда выполнять такие поручения. Они были обязаны оберегать кровь всей орды, ибо кар-карт, который не справлялся со своими обязанностями, мог навлечь гибель на всех. Но бывало и так, что недостойный кар-карт обращался за помощью к своему щитоносцу и формально оставался правителем, в то время как все решения нашептывал ему на ухо другой. Вука же прогнал щитоносца, не признав своей вины. Если бы он раскаялся в своей ошибке и извлек из нее урок, Тамука не получил бы этого приказа. Таким образом сорок меркских кланов поддерживали целостность орды, предотвращая междоусобные войны, которые могли вспыхнуть в том случае, если вожди кланов чувствовали, что их доверием злоупотребляет кар-карт, недостойный править ими. Кар-карт мог быть либо достойным правителем, либо мертвым, и тогда вместо него правил другой мерк золотых кровей.

— Ты велишь мне убить его, — сказал Тамука, пытаясь унять дрожь в голосе.

Джубади, не поворачиваясь к нему, молчал. Медленно текли минуты.

— Если он искупит свою вину и докажет, что умеет вести себя достойно, тебе, возможно, не придется этого делать, — прошептал он наконец. — Манту будет править вместо него, — прибавил он тоном, показывавшим, что это окончательное решение.

— Манту сейчас с ним, — сказал Тамука.

— Ты знаешь, кого из них защищать, щитоносец.

— Он догадается.

— Конечно. И если у него еще есть остатки чести, он поймет, что ему пора умереть. — Голос Джубади осекся, он замолчал. Затем повернулся к Тамуке: — Дай ему шанс погибнуть с честью, чтобы его душа могла странствовать в покое. — Он опять замолчал. — В отличие от душ двух других моих сыновей, — прошептал он. Тамука ничего не ответил.

— Они испытывают муки из-за своего брата! — прорычал Джубади. — Кан, радость моей души, вынужден терпеть вечное унижение из-за него!

Он с силой ударил себя кулаком в бок, глаза его блестели от слез.

— Не делай этого собственной рукой, если получится.

Тамука кивнул. Вука не мог причинить ему вред из-за долга крови. Этим он навлек бы на себя вечное проклятие. И потому он не имел права защищаться, если бы Тамука напал на него.

— Мой карт, позволь мне не делать этого. Пусть кто-нибудь другой поедет вместо меня.

— Неужели ты не понимаешь? Он должен знать, что ему было дано время подумать. Если бы приехал другой щитоносец, он ополчился бы на него. Я не могу приказать ему умереть, ибо зан-карта нельзя принуждать. Само твое появление скажет ему, что он должен либо искать почетной смерти, либо полностью оправдаться в твоих глазах и в глазах Хулагара, чтобы иметь право жить дальше.

— А если он не изменится, но и почетной смерти в бою не станет искать?

— Тогда ты убьешь его, — произнес Джубади холодно.

— Но разве он не может искупить свою вину иначе? — возразил Тамука. Хотя Вука вел себя недостойно, у Тамуки сохранилось теплое чувство к нему. Он помнил, как они вместе сражались с бантагами и храбрость зан-карта сияла, как пылающий факел.

— Теперь я сомневаюсь в этом. Ему недостанет ума, — отозвался Джубади. — Все, хватит об этом. — Он подошел к выходу из шатра и знаком велел Тамуке идти за ним.

Их встретило яркое полуденное солнце. Тамука почтительно следовал за кар-картом. — Иди рядом, чтобы выслушать, что ты должен передать Хулагару. — Джубади говорил спокойным и ясным тоном, как будто и не было только что закончившегося разговора. — Поедешь сегодня. Скажешь ему, что пройдет еще несколько недель, прежде чем те два умена отправятся на север.

Тамука посмотрел на него с удивлением. Он ничего не знал об этих планах и чувствовал, что должен признаться в этом кар-карту.

Джубади тихо рассмеялся:

— Да, об этом знал только Хулагар. Я не хотел раскрывать этого нашему янки. Я пообещал ему, что он будет правителем Руси, если сумеет завоевать ее. Если он такой дурак, что поверил, будто я действительно позволю править ему, знающему все секреты янки, — тем хуже для него. Мы договорились с Хулагаром, что после того, как столица Руси падет, ее займут наши умены. Тот, кто может работать с машинами, будет изготавливать для нас оружие, остальные пойдут в убойные ямы.

— Но ты же обещал не трогать карфагенян, а также русских, если Кромвелю удастся подчинить их.

— Обещания, данные скоту, ничего не значат. Впрочем, карфагеняне пусть поживут еще немного. Русских нам хватит на всю зиму.

— Кромвель служил нам хорошо, — произнес Тамука без всякого выражения.

— Все равно он только скот.

— Да, конечно, — сказал Тамука.

— Кроме Хулагара, никому об этом не говори. Те четыре умена, о которых мы говорили вначале, никуда не пойдут. Двенадцать дней назад мы потерпели поражение от бантагов. Мы потеряли пол-умена.

Тамука был ошеломлен этим известием.

— Это надо остановить, — угрюмо произнес Джубади. — Бантаги уже пересекают проливы Внутреннего моря, стремясь преградить нам путь. Пока что они не знают, что у нас есть оружие янки. Узнают, когда придет время. Поэтому мне нужны воины здесь, чтобы прикрыть наши фланги на сорок дней пути к югу и западу.

Так что скажи Хулагару, что два умена будут, но позже, чем мы намечали.

— Хорошо, мой карт.

Они шли по улицам Карфагена в сопровождении воинов Вушка Хуш. Тамука увидел, что судно, на котором он прибыл всего несколько часов назад, уже ждет его. Желудок его сразу запротестовал. По всей вероятности, меркам не было предназначено плавать по водам, и потому Йеша, богиня страдания, набросилась на него, как только они отплыли, и его «пак», хранитель его тела и души, был бессилен защитить его.

— Я хочу показать тебе еще одну вещь, прежде чем ты отправишься в путь. Тугарин Музта говорил мне о ней, а этот скот Кромвель объяснил, как ее изготовить. Но о том, как ее можно использовать, рассказал другой, по имени Хинсен.

Джубади указал на большой сарай с высокой кровлей. Подойдя к боковой стене здания, кар-карт открыл дверь и пригласил Тамуку за собой.

Внутри была темнота, и Тамуке потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к ней.

В полном недоумении он поднял голову, и тут чудище стало медленно шевелиться. Не в силах подавить страх, Тамука отпрыгнул и потянулся за мечом.

— Не делай этого! — остановил его Джубади. — В нем есть какое-то колдовство. Если ты высечешь мечом из него искру, мы все погибнем.