– У нас тут что-то вроде салона красоты, – пояснила Лена, подтверждая догадку журналистки: девушки красили ногти лаком. – Если хочешь, присоединяйся.

Кристина посмотрела на свои руки. Маникюр, сделанный ещё в Париже, выглядел удручающе. Но всё же она отказалась, взяла со стола модный журнал и стала его листать. Пропустив статью о годовщине выхода фильма «Ворон», во время съёмок которого погиб актёр Брэндон Ли, подборку летних деловых костюмов, гороскоп, стиль востока и 12 карт таро, Кристина остановилась на странице с заголовком «дерзкий макияж». На данный момент это был почти её случай: автор колонки призывал не скрывать природные недостатки: такие как родинки, веснушки и другие пигментные пятна…

– Кстати, в местный магазин хороший крем для лица привезли, – сказала Катя, глядя в журнал Кристине через плечо. – А если добавить касторового масла, то ещё и ссадины отлично заживут, – она кивнула на щеку журналистки.

– Только не пытайся корочки сдирать, – предупредила Лена.

– Девочки, может чайник поставите? – попросила хозяйка, размахивая руками, чтобы скорее высушить лак. – Кстати, как вам мои брови?

– Выщипала, да? – прищурилась Лена. – Тонкие как ниточки! – Она развернулась к Кристине и доверительно сообщила, поддразнивая подругу: – Катька-то всё перед Игорем красуется. Ему скоро уезжать, и она ждёт, что он с ней перед отъездом объяснится. Он же офицер. Знает два иностранных языка. К тому же москвич… – не уставала перечислять достоинства военнослужащего женщина.

Кристина подумала, что везде люди беспокоятся о том же и ведут себя одинаково: и в этом плане боснийская крохотная Дивница ничем не отличается от модного интернационального Парижа или парадной десятимиллионной Москвы.

– Специально, чтобы с ним в Сараево поехать, она убедила Колосова в том, что нам позарез нужно противоядие от змей, – продолжала между тем Лена.

– Ты откуда знаешь? – рассмеялась Катя.

– Виктор Петрович подходил ко мне, спрашивал, насколько оно действительно необходимо, – врач сняла чайник с плиты и стала разливать по чашкам.

– А ты? – задержала дыхание фельдшер.

– Сказала, что неплохо бы на всякий случай противоядие иметь. Да и некоторые другие медикаменты. Эх, вечная любовь, чистая мечта… – покачала Лена головой.

– Давай, поставь, – попросила Катя подругу, томно закатывая глаза.

Лена отодвинула штору, и Кристина увидела, что на подоконнике стоял кассетный магнитофон. Рядом лежала пластиковая коробочка со вкладышем «Опиум» группы «Агата Кристи». Девушка нажала кнопку, и зазвучала сразу ставшая популярной у поклонников рок-группы «чистая мечта, нетронутая ти-ши-на». Оказалось, что миловидные медработницы миротворческой миссии были большими фанатами братьев Самойловых.

Просидев у соседки допоздна, Кристина поднялась к себе. Но увидев букет, задумалась, от кого он. И решила сходить на блок-пост.

Небо было тёмным и звёздным. Воздух пах дымом от костра, который зачем-то постоянно жгли на блок-посту, а ещё жасмином и акацией. Было сложно поверить, что здесь обитает дух войны. Подойдя со стороны центральной площади к выходу из села, журналистка приветственно помахала рукой дежурным.

– Не спится? – спросил её Игорь. – Здесь первое время такое бывает. Садись посиди.

Кристина с радостью приняла приглашение и устроилась на бетонном блоке напротив военнослужащих. Тихо трещал огонь и громко стрекотали в зарослях вдоль дороги насекомые.

– Расскажете, как тут, пока Колосова нет? – спросила журналистка. – Про зону безопасности, я имею в виду. Только правду. Без политкорректности и недоговорок. Я не снимаю и не пишу, – она показала, что руки её пусты. – Интервью потом сделаем. Сейчас хочу просто послушать.

– Ну, – потянулся самый молодой из миротворцев, которого звали Максом, явно желавший получить порцию внимания, – если совсем коротко, то Горажде – город с мусульманским большинством, а вокруг города живут сербы. И вот мусульмане предпринимают из него вылазки. А сербы их загоняют обратно. И как волны они туда-сюда накатывают и откатываются. Но как только сербы добиваются военных успехов, вмешивается ООН. Так, когда город был фактически взят сербами, появилась «зона безопасности Горажде», в которой дислоцируется контингент британских миротворцев для наблюдения за процессом разоружения. То есть дислоцировался, – поправился парень. – Несколько дней назад сербы захватили около 30 британцев, после чего их командир отозвал всех.

– А вы? – уточнила Кристина.

– А мы стоим, – пожал плечами Макс.

– Я тебе так скажу, если бы не генерал Младич и армия Республики Сербской, то в окрестностях сербов бы уж не осталось, – сказал Игорь, который до этого говорившего не перебивал. – Поэтому тебе будут рассказывать, что сербы всё заранее знали и куда-то ушли. Но никто не скажет куда. Или, что в Горажде их собрали в здании полиции, чтобы защитить, а потом какой-то случайный бошняк, обезумевший от личного горя, расстрелял их по нелепой случайности. Но думай сама, когда Босния решила отделиться от Югославии, в мире это было воспринято с энтузиазмом. А когда сербы решили отделиться от Боснии, это стало очень неудобно…

– Только смотри, не запутайся: мусульмане – тоже сербы, – по всему было понятно, что самого Макса этот факт немало забавлял, – но из тех родов, которые приняли ислам во времена доминирования здесь Османской империи. – Немного погодя он добавил: – Мусульмане считают, что сербы всегда их ненавидели.

– Думаешь, это правда? – спросила Кристина.

– Я не знаю, – покачал головой Макс.

– В Москве-то что об этом обо всём думают? – перевел разговор более пожилой миротворец, которого звали не иначе как Андреичем.

– Надеются вступить в НАТО, – серьёзно сказала Кристина.

– Ёлки-моталки, – махнул рукой Андреич.

– А убийцу Листьева так и не нашли? – спросил Макс.

– Подожди, тихо, – перебил его Игорь. – Кто-то идёт.

– Свои, – раздался мужской голос, хотя ударение в слове, сделанное на «о», говорило о том, что обладатель его всё же не был русским.

Кристина, сидевшая спиной к дороге, повернулась и увидела, что у блок-поста стоит Вук с деревянным ящиком в руках. Он поздоровался с вышедшим Игорем и сказал, что должен поговорить с Колосовым. Затем поставил на землю ящик. В нём оказались боеприпасы.

– Америчка мунициа, – без единой эмоции прокомментировал Вук.

Пока дежурные увлечённо изучали содержимое ящика и вызывали майора, серб снял со спины рюкзак и присел к огню рядом с Кристиной.

– Ты сказала, что журналистка, о чём пишешь? – спросил он.

Это было настолько неожиданно, что Кристина засомневалась, с ней ли он вообще разговаривает.

– Хочу сделать правдивый репортаж про зону безопасности Горажде, – ответила она.

– Правду никто не опубликует, – посмотрел в костёр Вук.

– Я найду того, кто за это возьмётся, – настояла журналистка. – Иначе я бы сюда не поехала.

– На дороге, по которой должна была ехать твоя машина заложили фугас. Думаешь потому что ждут твоих откровений о Горажде? – уже более жестко спросил Вук.

Кристина передернула плечами. Сложно было понять, отчего именно. То ли воспоминания о фугасе вызвали невольную реакцию мышц, то ли неприятно прозвучал суровый вопрос серба, то ли боснийские ночи были слишком прохладными, чтобы сидеть у костра в футболке с голыми руками. Приняв её жест за озноб, Вук снял с рюкзака перехваченную ремнями куртку и передал журналистке.

– Ну, а что если я напишу про тебя? – Кристина накинула куртку на плечи и посмотрела сербу прямо в глаза.

– Не надо, – покачал головой серб, и по его лицу быстрой тенью скользнула гримаса гнева и боли.

– Вук, ты мне девушку не обижай, – вмешался в разговор подошедший Колосов, – а то я тебя мусульманам сдам, – то ли в шутку, то ли на полном серьёзе пригрозил он.

– Я сам любого её обидчика мусульманам сдам, – ответил серб, и в серьёзности его слов сомневаться не приходилось.

– Ладно, допивай чай и пойдём поговорим, – примирительно сказал Колосов, отвернувшись к дежурным, которые всё ещё сидели, склонившись над ящиком.