— Отвали. — Я полоснула бы когтями по его лицу — поскольку все еще была в форме монстра, мой красивый розовый маникюр был острым как бритва. Я могла бы перерезать ему горло, если бы он подошел достаточно близко. Это было бы убийство номер два за сегодня. Хотя мысль об убийстве этого человека почему-то навевала на меня тоску. Наверное, от того, что я чувствовала от него. Он не казался злым или мерзким.

Если уж на то пошло, я наконец-то смогла вздохнуть, когда он был рядом.

Он крепко сжимал мое запястье, и, хотя я не видела его глаз через сетчатые экраны маски, я чувствовала, как его взгляд прожигает меня.

Чтобы еще больше сбить меня с толку, его большой палец провел нежные круги по внутренней стороне моего запястья.

— Ты в порядке?

— Почему тебя это волнует? Разве это не та часть, где ты меня должен съесть?

Я ожидала, что он снова рассмеется. Вместо этого он наклонил голову, и я почувствовала, как его взгляд усилился.

— Ты хочешь, чтобы я тебя съел?

В его тоне не было ни малейшего намека на то, что это шутка. Он задавал серьезный вопрос.

Да. Нет. Черт. Может быть.

Я все еще лежала на боку, а он склонился рядом со мной, огонь под котлом с ведьмами, состоящий из оранжевой светодиодной лампы, вентилятора и полосок ткани, горел янтарным светом.

Внезапно внутри меня словно взорвался клубок напряжения. Я перевернулась на бок, свернувшись калачиком, стиснула зубы с такой силой, что казалось, они могут треснуть.

На лбу выступили бисеринки пота. Волосы прилипли к вискам. Я чувствовала себя отвратительно.

Именно в этот момент клоун должен был отступить. Мне казалось, что в любую минуту я сгорю со всех сторон. Это было хуже, чем пищевое отравление, которое однажды я подцепила от ужасного буррито с креветками.

Но он отступил, сел сбоку, обхватил меня и притянул к себе.

И вот я, больная на всю голову, обнимаю клоуна за пластиковым котлом в нескольких футах от безголового упыря, которого только что убила. И кто сказал, что романтика мертва?

— Если ты подпитаешься от кого-то более сильными эмоциями, тебе станет легче.

— Так вот что это? Выставляешь себя героем только для того, чтобы залезть ко мне в штаны?

Он издал мрачный смешок.

— Это один из способов поблагодарить меня за то, что я убрал за тобой и предложил тебе поесть.

Он наклонился, положил руку на землю передо мной, прижимая меня к своей твердой груди. Он был таким теплым, и его аура была… успокаивающей. Это был разительный контраст с его грубым, полным голода голосом, пробивающимся сквозь ухмыляющийся рот маски.

— Мы оба знаем, что ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, маленькая предвестница, — сказал он, его стальной голос окутывал бархатом. — Может быть, ты и смертная, но все еще суккуб. Твое тело знает, когда находит подходящую жертву.

Жертва. Ха. Вряд ли это слово я бы использовала для него. Но он не ошибся. Когда я подходила слишком близко к человеческому мужчине, меня всегда тошнило. Иногда, если я была очень голодна, то могла выдержать минет. Но они никогда, ни единого раза не прикасались ко мне.

Была ли «хорошая» идея позволить это клоуну? Мне даже неизвестно что у него на уме. Я не собиралась лишаться девственности с парнем в клоунской маске, даже если бы эта идея меня не возбуждала.

Но мне хотелось сделать хоть что-то. Никогда не была с монстром. Любопытство сжирало меня заживо.

Я закрыла глаза, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

— Что ты собираешься со мной сделать?

Он провел костяшками пальцев по моей руке, заставляя маленькие волоски встать дыбом от его прикосновения.

— Ничего такого, чего бы ты не хотела.

Я бы фыркнула, но даже малейший шорох в моей груди был полной агонией.

— Ну, разве ты не настоящий джентльмен?

— Не совсем. Обычно нет. Но ты только что видела, как насиловали девушку, и жестоко убила ублюдка за причиненное. Я не настолько глуп, чтобы стать вторым монстром мужского пола, попавшим в твой список убийств сегодня, Предвестница. Только не после того, как я увидел, что ты можешь сделать этим мечом.

Я повернулась, чтобы посмотреть на клоуна, хотя это было неприятно. По какой-то причине рядом с этим незнакомцем боль была не такой сильной.

— Сейчас у меня нет меча, так что ты в безопасности.

— Я так не думаю. У тебя есть другие способы вырвать мне кишки. — Клоун взял меня за запястье, и мой пульс начал учащаться, пока я смотрела, как он проводит моими пальцами по своей шее и просовывает их вверх под маску.

Стон застрял у меня в горле, когда я почувствовала, как его влажные губы сомкнулись вокруг моего коготка. Его язык пробежался по острому кончику, а влага прошлась по моей плоти дразнящими движениями.

— Это та часть, где ты начинаешь питаться, Предвестница.

Почему он продолжает называть меня так? Я не была предвестницей чего-либо. Я пришла сюда, чтобы… Мое сознание раздвоилось, ход мыслей потерялся. О, Боже.

Рот клоуна сомкнулся вокруг моего пальца, присасываясь к такой невинной части моего тела, отчего мои бедра задрожали, а место между ними раскалилось. Похоть накатывала от него волнами, невидимая энергия заполняла мой рот и скользила по горлу, плавно и легко.

Его вожделение было лучшим из того, что я когда-либо пробовала. Оно было насыщенным, бархатистым и рваным одновременно. И тяжелым, заставляло меня чувствовать себя… наполненной. Не в смысле насыщения. Оно растягивало меня изнутри. Чувствуя себя в моем тепле как дома.

Что-то внутри меня, что до сих дремало, вдруг ожило.

— Прикоснись ко мне. — Слова, вырвавшиеся из моего горла, едва ли были похожи на мои собственные. — Сделай так, чтобы это прошло.

Что бы ни пробудилось во мне, ему было абсолютно наплевать на то, что я умоляю клоуна доставить мне удовольствие. Сейчас был важен только наркотик, которым был этот монстр — кто за маской, не имело значения — и то, что он чувствовал на мне, вокруг меня, внутри меня.

Вытащив мой палец изо рта, он схватил меня за рог и толкнул щекой на землю. Он перекатился на меня, а его вторая рука просунулась под меня, чтобы залезть под подол моей толстовки.

— Если захочешь, чтобы я остановился, скажи «игра окончена», — прохрипел он мне в ухо, красный нос резиновой маски был так близко, что его запах заполнил мои ноздри. — Поняла?

— Клоун-убийца дает мне стоп-слово? Это так мило.

Его хватка на моем роге усилилась.

— Громкие слова, девственница.

Воздух между нами расплавился. Черт. Он и это знает? Как он узнал, что я суккуб, полукровка и девственница? Что он из себя представляет?

— Правильно, детка. — Подушечки его пальцев поглаживали поверхность моего рога. — Я чувствую отсюда запах твоей девственной плевы.

— Это жутко.

Его рука скользнула по внутренней стороне моего бедра и провела по ткани, прикрывающей мою киску.

— Это говорит демон, который мокнет при мысли о незнакомце в клоунском одеянии в доме с привидениями.

Из моего рта вырвались придушенные звуки, когда он впечатал меня лицом в землю, пальцы скользнули под тонкую полоску ткани.

— Что на тебе надето? Это что, костюм? И что это за меч? Тебе не положено иметь его здесь.

— Ты хочешь поиграть в двадцать вопросов или поиграть со мной?

— Окей. Ну и ладно. Мне не нужны от тебя ответы. Все, что мне нужно, чтобы эта сладкая киска капала для меня.

Капала, да еще как.

Поглаживания его пальцев по моим складочкам превратили меня в жидкость.

— Бритая. Мне это нравится, — прорычал он, его дыхание стало более резким, приглушенным маской.

— Мне плевать, что тебе нравится, — простонала я в пенопластовую плиту, выглядящую как старомодный булыжник.

— Чушь собачья. Мне кажется, что не плевать. В противном случае ты бы не получила от меня много питания, не так ли? Ты так сильно меня зацепила, маленькая предвестница. Чувствуешь?

Чувствую. Похоть, просачивающаяся из него, была слишком сильна для меня, но я не могла пить из него. Раньше я не напитывалась досыта мужчиной. Мое тело никогда не позволяло мне этого. Однажды у меня был парень, один из жонглеров в цирке Уокера. Он был довольно милым. Скучным, но приятным. Я всегда могла прикоснуться к нему, но каждый раз, когда дело доходило до того, что он прикасался ко мне, мое тело бунтовало. Меня всегда тошнило, что сразу портило настроение.